Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

— Хорошо.

— И узнаю все твои тайны.

— Хорошо, — повторил Андрей, но уже улыбаясь. И добавил себе под нос:

— Хотя для этого у тебя есть способ попроще.

— Чтоб ты сгорел со своими недомолвками, — от всей души пожелала Валька.

И спрятала конверт в карман.

— Господи, Катя, какой же я голодный!

Екатерина Дмитриевна внесла в комнату и поставила перед мужем тарелку с густым ярко-красным борщом.

— Блаженство, — пробормотал Сергей Владимирович, размешивая в аппетитной гуще белый островок жирной сметаны. — Как же мне надоели эти благородные изыски из морепродуктов… Катюша, попроси Дашу сделать пельмени. Только настоящие, ладно? С двумя сортами мяса, как полагается…

Екатерина Дмитриевна скупо улыбнулась и кивнула головой. Уселась напротив мужа, сложила руки на коленях и принялась терпеливо ждать рассказа.

Да, в таком приподнятом настроении она Сергея видела только тогда, когда он получал очередное повышение. Расспрашивать не торопилась, знала, что ожидание рассказа муж любит гораздо больше, чем сам рассказ.

Она чуть придвинулась к столу, положила правую руку на белоснежную скатерть, принялась крутить в пальцах серебряный нож. Следила за мужем тактично и ненавязчиво, готовая в любой момент подать хлебницу, налить вина, поменять тарелку, предложить добавки… И больше всего на свете хотела обхватить красивую голову с ранней сединой в густых темных волосах и прижать к себе так крепко, чтобы он вскрикнул от боли.

— А сама? — спросил муж, указывая, на ее пустую тарелку.

— Разгружаюсь, — ответила она коротко.

— А!

И больше ни слова.

Никогда Сергей не ставил под сомнение ее желание похудеть, поправиться, сменить прическу, обновить гардероб… В принципе, в основе его бесконфликтности, наверное, лежало чувство доверия к жене. Доверия к безупречности ее вкуса. Но иногда ей мучительно хотелось услышать от мужа хотя бы что-то, говорящее о том, что она ему не безразлична.

Хотелось, например, чтобы он сказал так:

— Брось, какие разгрузки? Ты в прекрасной форме!

Или так:

— Фиолетовый?.. Не твой цвет.

Но он подчеркнуто уважительно уклонялся от подобных комментариев, и она понимала, что напрашиваться на внимание в этом вопросе не стоит.

— Как Дмитрий? — спросил муж и отодвинул пустую тарелку.

— У него все как обычно.

— Дома появляется?

— Очень редко. Горит на работе. Зато весь педагогический персонал школы его обожает.

— Персонал, разумеется, женский, — уточнил Сергей Владимирович.

— Разумеется.

— Жениться еще не собрался?

— Ты знаешь, я думаю, ему и так неплохо, — дипломатично ответила жена.

Сергей Владимирович на одно мгновение вскинул на нее глаза.

— У него появилась девица?

— Возможно.

— Кто такая?

— Понятия не имею. Звонит по телефону, просит Диму… Часто звонит.

— Долго болтают?

— Да нет… После ее звонка он сразу же уходит. Видимо, где-то встречаются.

— Ясно.

Сергей Владимирович принял из рук жены чашку крепкого свежего чая, бросил на стол скомканную льняную салфетку и удовлетворенно вздохнул:

— Хорошо…

— Да, кстати, — внезапно оживился он, — что там за история с Альбиной?

Екатерина Дмитриевна недовольно пожала плечами.

— Бог его знает… Вызвали всех попрощаться…

— Даже так?

— Представь себе! Врач сказала, что ей осталось не больше часа…

— Ну? — поразился муж.

— Даже не знаю, что тебе сказать. Балаган какой-то… В общем, врачи заявляют, что она умерла на восемь минут, а потом снова воскресла.

— Чушь, — коротко резюмировал муж.

— Конечно, чушь! И такое произошло в Кардиологическом центре! Ты представляешь, что творится на периферии?

— Женя не думает в суд подавать?

— Женя сейчас вообще не способен думать, — сухо ответила Екатерина Дмитриевна. — Он так раскис, что на него смотреть неприятно. Главная в доме — Стаська.

— Вот бы на ком женить нашего охламона.

— Да ты что! Он ее терпеть не может!

— Думаю, она его тоже.

— Да, Стася — девушка разумная, — признала Екатерина Дмитриевна с некоторым сожалением. — Жаль, что это невозможно. Во-первых, близкое родство, а во-вторых… Она бы за Димку в любом случае не вышла, зачем ей такой муж?

— Ну и не будем зря расстраиваться, — подвел итоги муж и отодвинул пустую чашку, показывая, что готов приступить к рассказу.

Екатерина Дмитриевна сделала все так, как он любит. Встала со своего места на противоположном конце стола и пересела ближе к Сергею. Изобразила на лице радостное нетерпение:

— Ну, что ты там раскопал?

— Держись, а то упадешь, — предупредил муж. Почесал кончиком пальца утолок рта и нехотя признал:

— Конечно, пришлось потратить денежки…

— Много? — озабоченно спросила Екатерина Дмитриевна, хотя на это ей было в высшей степени наплевать.

— Все относительно, Катюша. Относительно ценности добытой информации — не очень. В общем…

Он немного поколебался и признался:

— Пришлось закрыть наш маленький счет.

— Полностью? — ахнула Екатерина Дмитриевна, на этот раз испуганная всерьез.

— Полностью.

— Боже мой! Пятьдесят тысяч евро!

— Катя, они вернутся удесятеренными, — пообещал муж твердо.

— Но как же… Сережа, столько не стоит ни одно частное расследование! Куда же…

— Послушай спокойно, — оборвал муж ее причитания. — Ты все поймешь.

Екатерина Дмитриевна устроилась поудобней и впилась в мужа встревоженным взглядом. Она хорошо знала, что его нельзя было отнести ни к категории транжир, ни к категории жмотов. Сергей хорошо знал цену деньгам и практически ни разу не ошибся в оценке перспектив собственных вложений.

— Ну вот, — начал Сергей Владимирович, как обычно издалека. — Честно говоря, я понятия не имел о том, что хочу услышать от Девиллье-сына. Но нюхом чувствовал, что меня там ждут сюрпризы. И не ошибся.

— Ты сразу его нашел? — спросила жена.

— Сразу. Живет он в Лионе, как и говорил Семен, адрес тот же, что и пять лет назад.

— А до этого где жил?

— Подожди, не торопись, — осадил ее муж. Его лицо превратилось в маску сытого, хорошо пообедавшего кота, предвкушающего на десерт пузырек валерьянки.

— Так вот. Нашел я его сразу. Пренеприятный тип, скажу я тебе, Катя. Во-первых, он явно спивается. А во-вторых, он какой-то ужасно неопрятный, опустившийся… В общем, такие запахи я даже в родном колхозе не припомню. Разговаривать со мной ему явно не хотелось, пришлось денег дать.

— Чем он занимается? — спросила Екатерина Дмитриевна, которую немного злила манера мужа неторопливо излагать события. — На что живет?

— Я же сказал: потерпи. Так вот. Прихожу к нему, представляюсь российским журналистом, пишущем о быте среднестатистического француза, прошу уделить мне полчаса. И вдруг он на чистом русском языке отвечает: «Вам, что, еще не надоело обо мне писать?»

И Сергей Владимирович торжествующе посмотрел на жену.

— На русском языке? — переспросила она растерянно.

— На чистом русском языке! Я бы сказал, с московским прононсом. Акает господин Девиллье-младший! Не очень сильно, но вполне узнаваемо!

— Не томи! — взмолилась Екатерина Дмитриевна. Муж, действительно, раздразнил ее не на шутку.

Сергей Владимирович потянулся к вазе, в которой лежали красиво уложенные фрукты, выбрал яблоко, придвинул к себе чистую десертную тарелку и принялся неторопливо очищать кожуру. Екатерина Дмитриевна стиснула руки под скатертью.

— Ты помнишь дело французов-перебежчиков? — наконец спросил муж, отрезая кусочек бело-розовой яблочной плоти.

— Нет.

— Вспомни. Сразу после Олимпиады, в восемьдесят первом году… Ну? Еще телемост был организован по этому поводу между Москвой и Парижем!

— А-а-а…

— Да, да… Французская семья попросила в СССР политического убежища, мотивируя просьбу тем, что во Франции их преследуют за коммунистические убеждения. Вспомнила?