Уходя, оставляйте записку (СИ)

— Я как все. Когда едем? — согласился Артем.

— Сейчас доедим и поедем. — Улыбнувшись, произнесла Вероника.

Она нервничала, и это было видно невооруженным взглядом, хотя и пыталась держать себя в руках. Через час мы стояли возле собора. Мы видели его на экскурсии неделю назад. Даже внутри побывали. Хоть я и не смыслю ничего в архитектуре, но даже у меня захватывал дух, когда смотрел на него. Высотой в десяти, а то и больше этажный дом, пять башен с колокольнями. Ксения сказала, что он очень старый, лет сто, но его разрушили во время войны, и уже в шестидесятые восстановили, как и многие храмы в Кельне. Внутри было очень… уютно, что ли. По крайней мере, когда мы заходили, чувствовалось, что ты попадаешь в другой мир: другой запах, атмосфера. Я вообще не очень люблю бывать в церквях, хотя и заходил после армии, поставить свечи за пацанов, которые погибли, и чувствовал себя не очень уютно. А тут было комфортно, душевно. Не могу объяснить это чувство словами. В общем, попав в этот собор, Ксюша и Ника стали спрашивать у монахинь есть ли в их больнице Виноградова Тамара. После долгих расспросов, кто она, и действительно является ли Ника ее дочерью, они сказали, что такая пациентка к ним не поступала. Чего и стоило ожидать.

— Поехали в другой, может там повезет. — Предложил я Ники после получаса бесполезных распросов.

— Поехали, хотя я не уверенна, что вообще ее найду. Похоже все зря. — Окончательно расстроилась Вероника.

— Не зря, не унывай. — Успокаивала Ксюша. — Приедешь домой и вытрясешь все из папы и дедушки. Если ты им расскажешь, что знаешь, они не отвертятся.

— Конечно, вытрясу, три ха-ха. Они меня тоже в психушку упекут. Я понимаю, что папа, если знал о матери и проделал с ней такое с дедушкой, не перед чем не остановиться. Ему карьера, судя по всему важнее человеческой жизни. Боже, никогда не могла подумать, что мой отец, которого я так любила, да и сейчас люблю, так поступит. Это абсурд! — чуть ли не плакала Ника.

— Тише, тише, девочка. Успокойся. Вот и такси приехало, садись, поедем. Ты не переживай, все будет хорошо! — я обняв Нику, стал шептать ей на ухо, что бы успокоить ее.

Ксюша стала развлекать Нику рассказами об их походах с Артемом.

— Пока вы гуляли по клубам, мы были в таком крутом ресторане, там отдельные кабинки, для каждой пары. Очень романтично: интерьер, музыка, даже еда, легкая красиво украшена, а десерты у них вообще сказочные. Вы должны с Матвеем туда сходить. Еще мне понравился кинотеатр на улице. Не знаю, как там, в Италии, но тут мне безумно понравилось. Единственное, что меня волнует, как мне потом перед родителями отчитываться, они ведь захотят увидеть фотки.

— Покажешь им те, что ты сделал, что тут такого. Скажешь, что я передумала в последнюю минуту и уговорила вас полететь в Германию. Она мне больше нравиться. Мне, как девушке с приветом, простят. — Быстро придумала Ника.

— Ну, ладно, уговорила. Слушай, а когда нам нужно будет уезжать? — спросила Ксюша, опустив глаза.

— В конце недели, а что?

— Ничего.

— Маркова, колись! Я же тебя знаю!

— Я в Париж хотела. Смотрела в интернете, билеты есть недорогие, всего на два дня. — Скромно отозвалась сестра Ники.

— Вот ты такая смешная, ты раньше не могла сказать, мы тут третью неделю сидим!

— Мне было неудобно.

— Неудобно спать на потолке! Мы можем взять билеты и поехать в Париж, хоть сегодня. Все решено, ребята, мне настолько надоела эта ситуация, что, несмотря на то, встречусь я с мамой сегодня или нет, мы летим во Францию! К черту все и всех! — прокричала Вероника. Я лишь улыбнулся, подумав, что такой она мне нравиться больше, уверенной, дерзкой, безбашенной девчонкой.

— Ура! — обрадовалась спонтанному решению сестры Ксюша.

— Ребята, у нас хоть деньги останутся, на обратный путь? — спросил приземленный Артем.

— Не переживай, если, что автостопом поедем. — В шутку сказала Ника.

Стоя перед небольшим храмом, я пытался понять, почему он называется собор. Видимо когда-то он был больше, сейчас же это было небольшое каменное двухэтажное здание, с одной колокольней. На его территории было еще несколько маленьких зданий (кельни), одно большое и очень длинное — это, судя по всему, и был хоспис. Ухоженная территория, приветливые работники (не знаю, как их правильно называть). К нам подошла монахиня, лет шестидесяти.

— Добрый день, я могу вам чем-то помочь? — спросила она на немецком.

— Вы говорите на английском? — спросила Ника.

— Что? Простите, я вас плохо понимаю. А, нет, я не говорю на английском. У нас все, кто здесь живет, знают лишь немецкий. Тут так принято. Кто приезжает, привозят переводчика. — Объяснила монахиня. Ксюша тут же перевела нам.

— У нас есть переводчик. Я хотела спросить вас о ваших пациентах. Я ищу свою мать… — Ника стала рассказывать все то, что рассказывала до этого, другим людям. Ксения очень хорошо справлялась с ролью переводчицы.

Вероника показала паспорт, монахиня внимательно посмотрела и, поманив нас рукой, пошла по дорожке. Мы переглянулись, ничего не поняв, но пошли за ней.

— Меня зовут Агния. Я настоятельница этого собора. К нам много приезжают людей со всех стран. Привозят своих родственников, старых и не очень. Мы за ними ухаживаем, обеспечиваем всеми необходимыми лекарствами, одеждой, уходом. Они доживают свою жизнь тут. Кто по месяцу, а кто и годами. С разными болезнями. У нас отличные врачи. Не всегда родственники хотят, что бы знали их настоящие фамилии, имена, мы и не требуем. Нам достаточно, что бы нам сказали, как зовут пациента, пусть это и вымышленное имя. Недавно к нам привезли женщину, лет сорока, сказали, что ее зовут Беатрис. Привез мужчина довольно пожилой, крупный с отличительным шрамом на шее. Сказал, что она находилась в больнице в Кельне несколько лет, но там не смогли ничего сделать с ее состоянием. Ей стало лишь хуже, быстрая усталость усугубилась лекарствами и теперь она почти все время спит, не разговаривает и никого не узнает. Мы взяли Беат к себе и стали за ней ухаживать. Естественно ее родственник перевел на счет храма определенную сумму, — настоятельница остановилась возле длинного здания. — Я рассказала вам это по той простой причине, что по описанию ваша мать и есть Беатрис, тем более, что она русская. Я слышала, как она говорит сама с собой на русском. Вероника, вы можете пройти со мной, остальные пусть подождут здесь.

— Матвей! — в панике произнесла Ника, прижавшись ко мне. — Можно он пойдет со мной?

— Нет, у нас могут только родственники навещать больных.

— Иди, не бойся мы с тобой. Я с тобой! Мы подождем тебя тут. — Сказал я, как можно уверенней.

Вероника, кивнула и, выдохнув, пошла за монахиней.

Я, Ксюша и Тема — сели на скамейку, стали ждать. Никто не решался произнести хоть слово. Все были на нервах.

Спустя два с половиной, долгих часа, когда я уже стал переживать и ходил туда-сюда, под Ксюшину просьбу сесть и успокоиться, в десятый раз — вышла Ника. Точнее то, что еще пару часов назад было красивой, жизнерадостной, хоть и немного нервной девушкой.

Сестренка, ты как? — обеспокоенно проговорила Ксюша, подойдя к Нике. Тема встал и тоже спросил все ли хорошо.

— Х…во! — произнесла Вероника и бросилась прочь.

Мы побежали за ней, Ксюша еще по дороге умудрилась поблагодарить настоятельницу, которая вышла следом за Никой. Я догнал Нику уже около ворот собора.

— Куда тебя вечно несет, дура?! Ты под машину захотела попасть, снова? Одного раза мало?! Идиотка! — орал я, тряся эту больную за плечи.

— Отпусти придурок! — попыталась оттолкнуть меня истеричка. Я схватил ее и сильно прижал к себе. Пару минут она вырывалась, потом обмякла, я лишь чувствовал, как моя рубашка становиться мокрой от ее слез.

Наши друзья отошли и стали вызывать машину. Пока она ехала, слава богу не долго я так и стоял, прижимая Нику к себе. До города мы доехали значительно быстрее. Поднявшись в гостиницу, я усадил Нику на кровать. Она сидела неподвижно, слезы катились по ее щекам. Было безумно жалко ее и хотелось хоть что-то сделать. Но я лишь стоял в сторонке, курил, и смотрел, как Ксюша делает чай и пытается напоить им Веронику. Выпив чай, Ника немного отошла. Посмотрела на нас: Ксюша сидела возле нее, Артем сидел в кресле, и внимательно смотрел за ними, я вышел на балкон.