Running (СИ)

- Что? – от неожиданности вскидываю голову я.

- Да, ты все правильно услышала. Я не знаю ничего об этом парне и ваших отношениях, но уверена в том, что ты зря его оттолкнула. Ты всегда так поступаешь, милая. Отталкиваешь всех от себя, чтобы не привязываться и не испытывать боль. Боишься навязаться человеку, боишься довериться, считая, что твои проблемы не достойны их. Так нельзя! Нельзя всю жизнь пройти в одиночку. Если ты его любишь, борись со своим страхом.

- Мам, именно из-за того, что я его люблю, я не хочу, чтобы он переживал вместе со мной. Как бы грубо не звучало, но я не хочу быть унылым говном. Мы обе с тобой знаем, что с такими людьми не хочется «общаться». А я сейчас представлю собой развалюху. Я не хочу его потерять из-за этого. Особенно когда все шло так хорошо.

- Ты сама себя слышишь? Ты уже теряешь его. Ты же его отправила восвояси. Ты права, что с пессимистами не всегда хочется проводить свое время, но у тебя есть причины так себя чувствовать. У тебя не экран телефона разбился. Ты переживаешь утрату, Маша, твое положение сейчас нестабильно. И человек, который тебя любит должен это понимать и поддерживать. Если он испытывает к тебе чувства, его это не оттолкнёт, а наоборот сблизит вас.

- Не знаю, мам. Все так сложно.

- Это ты усложняешь. На самом деле все просто. Но я ни в коем случае не говорю, что это легко. Милая, я могу прилететь на следующей неделе. Помочь тебе. У меня как раз скопилось несколько отгулов на работе.

- Нет, мам! Не стоит. Я в порядке. Точнее не совсем, но все не так плохо. Я сама планирую приехать домой в ближайшем будущем. Очень по всем соскучилась. По бабушке с дедушкой. По Лене. По братьям. Так что, как только наберусь сил, прилечу в Россию. Спасибо, что выслушала и поддержала. Мне необходимо было выговориться тебе, стало в сто крат легче. Я тебя очень люблю, мам! С Новым Годом! – я целую камеру и смахиваю вновь навернувшиеся слезы. Но слезы не боли и отчаяния, а благодарности.

- С Новым Счастьем! Держи меня в курсе, родная. Я завтра тебе наберу. Отдыхай, и выпей бокал шампанского. Новый год как никак. Пусть все плохое останется в старом году. Я тебя тоже очень люблю.

Экран гаснет, и я окидываю взглядом комнату. После разговора с мамой, я будто отошла ото сна. Сейчас таблетки у кровати, одеяла, разбросанная одежда и бутылки воды казались мне не такими уютными. Делаю усилие и ватными ногами встаю на пол. Нужно выпить горячего сладкого чая. Спускаюсь вниз и окидываю полуразрушенный паб. За три дня я так и не удосужилась здесь прибраться. Я вообще не вставала с кровати, притащив все необходимое в свою комнату. Затягиваю лохматые волосы в тугой хвост и приношу веник и совок из кладовки. Тысячи осколков разбросаны по паркету, и я принимаюсь за уборку. Возможно это позволит навести порядок в моей голове. Аккуратно, забинтованными ладонями, я собираю стекло в мусорный пакет, и мой взгляд падает на книгу Олдоса Хаксли. Мурашки пробегают по спине, но я не чувствую больше этой лавины отчаяния. Во мне как будто бы появились силы. Начала зарождаться надежда, что когда-нибудь все наладится. Осторожно протягиваю руку к подарку и сжимаю кожаный переплет. В голове автоматически всплывает сцена недельной давности, где Трэв дарит мне ее. Тогда я видела его в последний раз. Глажу корешок и открываю первую страницу. Сердце делает кульбит, а затем обрывается и падает. Красивый, почти каллиграфический почерк Трэвора украшает разворот. В кавычках приведена цитата из книги: «И во всех тех случаях, когда была хоть малейшая возможность увлечься всерьез, он упорно сопротивлялся – сражался за свою свободу или бежал», а ниже уже подпись от самого старика: «Счастливого Рождества, дорогая Мэри. Все пташки любят свободу, но порой они сами создают вокруг себя клетку. С любовью, Трэвор».

- Как тебе удается даже на том свете обо мне заботиться? – говорю вслух я и поднимаю глаза куда-то наверх.

Ответом мне служит тишина, но я, как бы странно это не звучало, ощущаю присутствие своего друга.

– Я по тебе очень скучаю. Жаль, что тебя нет рядом. Надеюсь, там тебе лучше, – произношу в пустоту, а затем кидаю взгляд на книгу. Они правы. И мама, и Трэвор и Хаксли. Кажется я сама устроила себе западню. От осознания своей же глупости сводит скулы. Жизнь так скоротечна. Еще неделю назад мы с Трэвом пили чай, а сейчас он глубоко под землей. Моя собственная жизнь может в любом момент оборваться, а я погрязла в страхах и сомнениях. Все время ставлю других людей выше себя. Не могу насладиться ни минутой. И все это берется из ничего. Все страхи на пустом месте. Так больше нельзя!

Hurts “Help”

I can feel the darkness coming

And I’m afraid of myself

Call my name and I’ll come running

‘Cause I just need some help

Надеваю куртку и на ходу повязываю шарф. Вылетаю из паба и хватаю холодный воздух, как выброшенная на берег рыба. Глаза фокусируются на сером небе, с которого крупными хлопьями падает снег. Пар клубами выходит изо рта, и я срываюсь на бег, чтобы не замерзнуть. Только бы все было как раньше. Я бегу, но только на этот раз не от проблем и своей судьбы, а ей навстречу. Пришло время ломать прутья своей клетки. Лететь. Расправить крылья. Рискнуть. Мне было уже неважно, что со мной может случиться. Хуже мне не будет, а шанс стать счастливой я могу упустить. Передвигая ногами на высокой скорости, я добираюсь до маленького двухэтажного дома из темного кирпича за пятнадцать минут. Резко останавливаюсь, пытаясь восстановить дыхание. На улице уже стемнело, и отсутствие света в окнах Холланда сбавило мою уверенность. Подхожу к крыльцу и прислушиваюсь. Тишина. Пытаясь не поддаваться панике, стучу костяшками пальцев по белой двери. Секунда. Две. Три. Тишина. Нажимаю на дверной звонок и не отпускаю его. Он должен быть дома! Он же не уехал! Он не мог! Тишина... отнимаю палец от звонка и медленно разворачиваюсь. Порывы Лондонского ветра пронизывают насквозь. Только сейчас я понимаю, что выскочила из дома в пижаме. Заворачиваюсь в куртку и присаживаюсь на крыльцо. «Что ж момента из американской мелодрамы не получилось. Не мог же он сидеть тут вечно и ждать, когда тебя осенит. Ты просила его провести время с родителями. Должно быть они уехали на тот горнолыжный курорт», – успокаиваю себя я. Ничего страшного. Ты все равно не сдашься. Теперь ты поняла, за что тебе нужно бороться. И что тебе НУЖНО бороться. Вытаскиваю телефон из кармана и ищу в контактах номер Тома. Замерзшими от холода пальцами пишу сообщение:

«Привет, Том. Позвони мне, пожалуйста, когда будет возможность. Мне нужна твоя помощь».

Смотрю на сообщение, колеблясь отправлять его или нет, но затем в голове звучит голос мамы: «Родная, сила не в том, чтобы делать все самой. Порой нам нужен кто-то, кто поможет справиться со сложностями». Он мне нужен. Он единственный, кто сможет мне помочь. И если он этого делать не станет, я должна узнать об этом сейчас. Нажимаю на кнопочку “send” и закрываю глаза. Все будет хорошо. Через секунду я слышу гудок на телефоне, означающий наличие нового сообщения. Но звук доносится издалека, не с моего телефона. Открываю глаза и сталкиваюсь взглядом с пронзительными карими. Передо мной в метрах пяти стоит Том, держащий в одной руке поводок Тессы, а в другой айфон с моим сообщением.

- Мэри? – удивленно спрашивает он, будто не веря.

- Господи, Том! – я вскакиваю со своего места и бегу к нему. Впечатываюсь в его тело так сильно, что его шатает. Обвиваю руками за шею и прижимаю так сильно, что еще чуть-чуть и сломаю. – Том! – выдыхаю лишь его имя, пытаясь уцепиться за его плечи и руки, как утопающий за спасательный круг. – Прости меня! Боже, прости меня, пожалуйста! – шепчу я, утыкаясь носом в его ключицу.

Парень в недоумении сжимает меня в своих объятиях и гладит по волосам, целуя в висок и приговаривая «Тшш...».

- Мэри, что случилось? Ты в порядке? – когда я застываю на его груди, спрашивает Том. Поднимаю полные слез глаза и качаю головой.

- Нет. Я не в порядке, Том. Не в порядке... только сейчас это поняла. И мне не справится с этим в одиночку...