Миланская роза

— Посредник — Сэмюэль Слоттинг.

Риккардо хорошо его знал. Крупный американский бизнесмен; директор «Интернэшнл армамент корпорейшн»; конторы в Женеве и в Монте-Карло; личный друг Каддафи, иранских и иракских лидеров. Слоттинг проворачивал большие дела везде, где полыхали войны. Еще несколько лет назад американец сотрудничал и с концерном «Роза Летициа». Да, Риккардо хорошо его знал.

Хуссейн, начав исповедоваться, решил выложить все.

— Сделку заключили через генерала Али Размару, — добавил он, желая показать итальянцу, что на этот раз на его долю ничего не перепало.

Размара был выше Хуссейна званием и обладал большей властью.

Нет, встреча дала результат, и притом очень важный, хотя Уординг и Франко Серра так и не оценили по достоинству полученную информацию.

Они были недалеко от аэропорта, уже потянулись обширные заснеженные пространства взлетных полос. Негромко зазвонил радиотелефон. Риккардо взял трубку.

— Добрый вечер, синьор Риккардо. Это Эстер, надеюсь, я вам не помешала.

Риккардо прекрасно знал Эстер: опытная секретарша, она уже двадцать лет проработала в компании. По голосу он понял — Эстер сообщит какую-то потрясающую новость.

— Говори! — с нетерпением отозвался Риккардо.

— Синьора Летициа… ваша матушка… она звонила…

— Моя мать звонила? — не поверил сразу Риккардо.

— Да. — И Эстер выложила главное: — Она дома. Ждет вашего звонка.

— Спасибо, — произнес Риккардо и положил трубку.

Итак, мать нарушила десятилетнее молчание. С того дня, когда он вырвал у нее из рук руководство семейной корпорацией, она отказывалась видеться и говорить с ним. Риккардо, конечно, не рассчитывал, что Роза одобрит его действия, но он никак не ожидал полного разрыва.

Джулио и Альберто умерли, их вдовы без конца ссорились, мать старела и уставала, а концерн требовал энергичного руководства. У Риккардо хватало воли и знаний, чтобы взять дело в свои руки. Розе в конце концов пришлось убедиться, из какого теста сделан ее младший сын, которому в светской хронике навесили ярлык плейбоя. В сущности, он воспользовался средствами и приемами, преподанными ему самой Розой. Но она вместо того, чтобы воздать должное Риккардо, предпочла оставить победителя в одиночестве.

Так Риккардо, обожавший мать, познал на гребне успеха не только опьяняющую радость, но и безысходную горечь.

Автомобиль остановился рядом с вертолетом, двухтурбинным «Дофином». Президент первым поднялся на борт элегантной бело-голубой машины. Командир и второй пилот поздоровались с ним, а стюардесса Джульетта улыбнулась. Джульетта, брюнетка со светлыми глазами, была девушкой сдержанной и воспитанной. Она тут же налила в большой хрустальный бокал солидную порцию «Димпл» и поставила на столик около кресла в салоне.

Риккардо поблагодарил стюардессу, уселся и, сняв трубку телефона, приказал:

— Выключи этот вой!

Он имел в виду бразильскую музыку, доносившуюся из стереомагнитофона. Девушка выключила и вышла, оставив президента одного в салоне. Риккардо набрал номер матери. Она ответила сразу же после первого гудка. Голос Розы звучал так же звонко и молодо, как и десять лет назад. Сын почувствовал острое волнение.

— Здравствуй, мама! — пробормотал Риккардо.

Ему вдруг показалось, что он снова стал мальчиком, а мать приехала навестить его в колледж в Бостоне. Сердце Риккардо учащенно забилось, лицо вспыхнуло. Но Роза быстро расставила все по местам:

— Я тебя ищу не потому, что соскучилась, — заявила она.

— Я так и думал, — справившись с собой, спокойно ответил сын.

— Не заблуждайся на мой счет и ничего такого не воображай.

— А я и не успел ничего вообразить. Что я могу для тебя сделать?

— Для меня — ничего, — оборвала сына Роза. — Я у тебя никогда ничего не попрошу. Речь идет о Глории…

— Что с ней? — встревожился Риккардо.

— Пыталась покончить с собой. — Голос матери не дрогнул, но она тут же поспешила успокоить сына: — Жива… чудом осталась жива…

— Слава Богу! — прошептал Риккардо.

— Не исключено, что она попробует повторить попытку, — добавила Роза.

Риккардо взглянул в иллюминатор. Снежную пустыню оживляли лишь дрожащие огни аэропорта.

— Где она? — спросил наконец Риккардо.

— В клинике, — ответила мать. Сын сразу понял, какую клинику она имеет в виду.

— Она одна, — уточнила Роза и тут же положила трубку.

Риккардо застыл на мгновение с трубкой в руке. Потом встал и заглянул в кабину пилота:

— Полетели!

— Диспетчер сообщил, что надвигается снежная буря, — сказал командир экипажа, молодой француз со светлыми кудрявыми волосами.

— Разве у нас нет приборов? — раздраженно спросил Риккардо.

Он имел в виду бортовую аппаратуру, позволявшую летать при любых метеоусловиях. Никакая буря не могла остановить Риккардо, раз Глория нуждалась в нем.

— Работает или нет эта чертова штука, на которую мы угробили три миллиарда? — раздраженно поинтересовался президент.

— Работает, — ответил француз, пытаясь улыбнуться.

Для сотрудников Риккардо Летициа риск входил в профессиональные обязанности. Таковы были правила игры, и пилот их прекрасно знал.

— Я только сказал, что диспетчерская обещает снежную бурю, — повторил он.

— Так полетели же! — спокойно приказал Риккардо.

Глядя на него, можно было подумать, что они собирались на недолгую загородную прогулку по шоссе.

Глава 6

Особняк на улице Боргоспессо, где жил и работал знаменитый модельер Сильвано Санджорджо, опустел. За дело взялись уборщицы, приводя в надлежащий вид одно из самых элегантных заведений Милана. Бороться с мусором, пылью и «творческим» хаосом в мастерской одного из корифеев итальянской моды было делом весьма важным.

Кристина Санджорджо покинула «флагманский корабль» последней. День выдался тяжелым. Из верного источника пришло известие о том, что конкуренты наняли настоящую клаку, чтобы бойкотировать премьеру «Богемы» в Ла Скала, игравшуюся в костюмах от Санджи.

Команда Санджи предусмотрела контрмеры для нейтрализации противника. В этом мире идет тайная и довольно жестокая война, о которой газеты не пишут. Усилили собственную клаку, а к костюмам приставили охрану, опасаясь, что их превратят в лохмотья. Контролировались все стратегические точки, чтобы пресечь возможные вражеские поползновения, подстерегающие на каждом шагу любого в разношерстном мире моды.

Кристину Санджорджо в семье ласково называли Крикри. В двадцать лет, когда брат ее трудился как проклятый — недальновидные хозяева крупных магазинов еще не признавали его талант, — Кристина пережила лучшую пору своей жизни. Она была вызывающе хороша и весьма популярна. Ее веселое милое личико не сходило с обложки женского журнала.

В светских салонах, куда девушку часто приглашали, за ней много ухаживали. Мужчины всячески добивались ее благосклонности, и только редким счастливчикам это удавалось. Женщины Кристину ненавидели. Жены, сестры и любовницы презрительно прозвали синьорину Санджорджо за решительный нрав д'Артаньяном. Но все попытки осмеять ее терпели фиаско, а Кристина оставалась неизменно очаровательной и естественной.

Однако излишнее легкомыслие и неверный выбор обернулись для Кристины горьким разочарованием в личной жизни, что ей далось нелегко. К тому же годы брали свое, и звезда Кристины Санджорджо клонилась к закату. В сорок лет о сестре вспомнил знаменитый брат. И пусть Кристине не удалось подцепить в мужья банкира или промышленника, зато она стала правой рукой великого Санджи, чья слава затмевала известность любого финансиста или магната. Брат снова распахнул перед Кристиной врата волшебного мира.

Кристина обладала профессионализмом, вкусом, опытом и служила брату со всей самоотверженностью. А он ценил ее, давал самые деликатные поручения и щедро вознаграждал за ее услуги.

Кристина спустилась на первый этаж, прошла мимо телефонного коммутатора и заметила, как загорелась лампочка: кто-то звонил Сильвано в его личные апартаменты, но на верхнем этаже трубку не брали.