Голос сердца. Книга вторая

— Так или иначе, завтра он устраивает праздничный обед по этому поводу, и ему хотелось бы, чтобы ты тоже приняла в нем участие, Франки.

— Я польщена приглашением, но боюсь, что не смогу им воспользоваться. Сегодня после обеда я собираюсь в город.

— В Лондон? — Удивленно захлопала глазами Катарин.

— Ну конечно. Разве ты забыла? Я тебе говорила, что завтра моя кузина Диана приезжает из Парижа. Она собирается погостить у меня пару недель.

— Ей-богу, у меня это совершенно вылетело из головы. Но я так перегружена работой и увлечена своей ролью, что они полностью вытеснили все остальное. Это ужасно! Кроме того, я просто дура. Если бы я вспомнила об этом раньше, то могла бы попросить Виктора подбросить тебя. Он сам только что уехал в Лондон, примерно с час назад.

— Ох! — воскликнула Франческа и склонилась над своей корзинкой.

Она подняла ее с пола, поставила на колени и принялась сосредоточенно копаться в ней, не поднимая головы, чтобы не встретиться глазами с Катарин.

— Это было бы неплохо, но я в любом случае предпочитаю поезд. В дороге я собираюсь перечитать свои заметки и набросать черновой план следующей главы. Поезд предоставляет отличную возможность поработать.

— Как продвигается книга? — заинтересованно спросила Катарин.

— Превосходно! Правда! Честно говоря, лучше, чем я ожидала.

Франческа достала сверток из корзины.

— Это тоже тебе. Я знаю, что тебе очень понравился паркин[3] и попросила Вэл испечь его для тебя.

— Ты — прелесть! Большое спасибо.

Катарин положила сверток на кофейный столик и с грустью взглянула на Франческу.

— Значит, тебя не будет сегодня вечером за ужином в Лэнгли, — печально констатировала она.

— Нет, меня там не будет, Кэт. Очень сожалею, но я твердо обещала Диане встретить её завтра и не могу подвести.

— О, конечно, я понимаю. Очень жаль, я так ждала этого вечера, надеясь провести его с тобой.

— Не глупи, Кэт, милая, — мягко произнесла Франческа, прочитав огорчение на лице Катарин. — Зато Ким будет в полном твоем распоряжении, а это — намного романтичнее.

Катарин задумчиво крутила золотое кольцо с печаткой у себя на мизинце. Дурные предчувствия одолевали ее. Она очень рассчитывала на присутствие Франчески на сегодняшнем ужине. Помимо того что она лишалась удовольствия общения с подругой, ее очень беспокоила перспектива остаться с Кимом наедине. Его сестра всегда выполняла роль буфера между ними. В порыве откровенности, охваченная смятением, она призналась:

— Он ужасно сердит на меня за то, что на этой неделе мне пришлось неоднократно прогонять его. Кажется, он совершенно забыл, что я приехала в Йоркшир работать. Он так несправедлив ко мне. Я постоянно пребываю в напряжении из-за его раздражительности и ничем не обоснованной ревности, но ничего не могу с этим поделать. — Она вздохнула. — Марк — тиран, Виктор — диктатор, а что касается Кима, так он ведет себя просто неразумно.

Франческа промолчала. Она целиком была на стороне Катарин, которой симпатизировала, и была уверена, что та говорит правду. Она знала, что Марк и Виктор очень требовательны в работе, настоящая пара надсмотрщиков, да и Ким порой бывает очень нелегок в общении, а иногда — невозможным. С другой стороны, она хорошо понимала чувства брата. Она сама переживала во многом схожие проблемы с Виктором, который был так поглощен своей картиной и погружен в многочисленные проблемы, связанные со съемками, что у него почти не оставалось времени для нее. Секунду спустя она тихо промолвила:

— Ким понимает, что он несправедлив к тебе, Кэт, у меня такое ощущение. На днях у нас с ним был долгий разговор, и я сказала ему, что он бывает недопустимо груб с тобой и порой ведет себя, как мальчишка, что ему надо научиться лучше владеть собой, если он не хочет потерять тебя. Надеюсь, что ты не рассердишься на меня за такое вмешательство в ваши отношения?

— Конечно же нет, — с просветлевшим лицом ответила Катарин. — Я благодарна тебе за это, честное слово, дорогая. Может быть, ты права — нам с Кимом действительно лучше побыть сегодня наедине. Мы обсудим все как следует и постараемся устранить то, что мешает нам.

Франческа, играющая роль миротворца, быстро вмешалась:

— Пойми только одну вещь, Катарин, — Ким влюблен в тебя. Поэтому его желание как можно больше времени проводить с тобой вполне естественно. А что касается его ревности, то… — Она мягко улыбнулась и закончила: — Ты очень красива и окружена таким количеством мужчин на съемках картины. Было бы ненормальным, если бы он не испытывал ревности. Надеюсь, что ты не сердишься на него за это, не правда ли?

— Полагаю, что нет, — нехотя согласилась Катарин. — Но я не давала ему никаких поводов для ревности, честное слово, Франки, — настаивала она.

Франческа ласково взглянула на нее.

— Мужчинам часто и не требуется особых причин, чтобы вести себя неразумно. Порой они просто не в состоянии с собой справиться.

Она встала с кресла и подобрала свою корзину.

— Все пройдет чудесно, вот увидишь. По крайней мере вчера вечером, когда Ким говорил о тебе, он весь сиял и был — сама нежность.

— Будем надеяться, — ответила Катарин и встала. Взяв Франческу под руку, она проводила ее до двери. — Я буду только рада, когда мы переберемся на следующей неделе в Лондон. Там все гораздо проще.

Она крепко обняла Франческу, а потом, отстранившись, внимательно посмотрела на нее. Неожиданно, переполненная нежностью к подруге, она воскликнула:

— Ты — самая любимая, самая дорогая моя подруга из всех, что когда-либо у меня были в жизни, Франки. Не знаю, что бы я без тебя делала!

— И ты очень много для меня значишь, Кэт, — ответила Франческа зазвеневшим от волнения голосом. — Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было.

Ее лицо приобрело торжественно-задумчивое выражение.

— Нет, думаю, что эта аналогия не совсем верна: далеко не все сестры так близки, как мы с тобой, и так любят друг друга. На мой взгляд, ты мне больше, чем сестра, лучше самой лучшей подруги!

Необыкновенные бирюзовые глаза Катарин наполнились слезами, а голос слегка дрожал, когда она проговорила:

— Как замечательно ты сказала, дорогая! Это именно то, что я сама чувствую и всегда буду ощущать по отношению к тебе.

Для самочувствия Катарин очень многое значило расположение к ней других, и неожиданное признание Франчески в любви к ней, демонстрация ею своих дружеских чувств придали Катарин необычайную уверенность в себе. Она искренне любила Франческу и рада была узнать, что ей отвечают взаимностью. После ухода подруги Катарин некоторое время пребывала в радостной эйфории и, весело напевая, хлопотала у себя в номере, занимаясь разными мелочами. Наконец она направилась в спальню, чтобы выбрать себе наряд для предстоящего завтрака вместе с Эстел и Терри. Но ее беззаботное, счастливое настроение оказалось недолгим. Внезапно известие о свадьбе Дорис и графа заполонило ее мысли, вытеснив все остальное. Она повесила голубое полотняное платье на приоткрытую дверцу гардероба и, не сводя с него невидящих глаз, тяжело рухнула на кровать.

Она задумалась о Дорис Эстернен. С самой первой встречи Катарин инстинктивно почувствовала, что в лице Дорис она встретила серьезного противника. Она вскоре поняла, что не нравится Дорис. Нет, Дорис тщательно скрывала свою неприязнь к Катарин. Она заверяла ее в сестринской дружбе под предлогом того, что они обе американки и должны держаться вместе. Но проницательная Катарин чувствовала, что любезное отношение к ней Дорис — всего лишь изощренное притворство. На самом деле эта женщина совершенно не выносила ее и тем более не одобряла их отношений с Кимом. По мнению Катарин и к ее глубокому неудовольствию, Дорис питала ко всем членам семьи Каннингхэм чрезмерно собственнические чувства. Кажется, она вообразила себе, что ей единственной принадлежат права на особые отношения с ними, и самозванно присвоила себе роль их защитницы. Катарин припомнила, с какой бесцеремонностью Дорис разглядывала и расспрашивала Виктора в тот раз, в мае, когда они вместе с ним гостили в Лэнгли. Она сама была тоже подвергнута такому же настойчивому допросу о ее прошлой жизни в Чикаго. Дорис прощупывала ее со всех сторон и взвешивала каждое ее слово с такой тщательностью, что Катарин пришла в полное замешательство, но каким-то чудом ей удалось выдержать экзамен, устроенный Дорис, и не создать у той впечатления, будто ей есть что скрывать.