Короли Бурбона (ЛП)

— Ты говоришь так каждый год.

— На этот раз я права, — Грета пододвинула свои очки из тяжелой черепаховой оправы повыше на нос и оглядела двадцать пять коробок, составленных друг на друга. — Я говорю тебе, у нас настоящие проблемы.

В этом и заключалась ее суть и способность именно таким образом работать с коллегой.

Начиная от всей пессимистическо-оптимистической рутины, Грета имела в значительной степени все, чего не было у Лиззи. Например, она была европейкой, а не американкой, при разговоре у нее резко проявлялся немецкий акцент, несмотря на то, что она жила в Штатах уже тридцать лет. Она была замужем за известным человеком, матерью троих замечательных детей, которым было уже за двадцать, у нее было достаточное количество денег, она не только могла сама не работать, но ее два мальчика и девочка тоже не испытывали в этом необходимости.

Лиззи Yaris явно не соответствовало ее стилю. У нее был черный Мерседес универсал, и бриллиантовое обручальное кольцо на пальце, достаточно большое, и могло спокойно посоперничать с драгоценностями Брэдфордов.

Ох, и в отличие от Лиззи, ее светлые волосы были коротко подстрижены, как у мужчины, которым было чему позавидовать, когда вы пытались распрямить затекшую спину, держа в руках: мусорный пакет за перекрученные концы, проволоку для цветов и пучки брокколи, пытаясь из освободить от резинок.

Было ли хоть что-то, что их объединяло? Да, ни одна, ни вторая не могли сидеть без дела и праздно проводить время, они не могли быть незанятыми, хотя бы секунду, поэтому и работали вместе в родовом поместье Брэдфордов почти уже пять лет… нет, больше. Семь?

О, Боже, время уже придвигалось к десяти.

И Лиззи не могла представить себя без Греты, хотя иногда ей хотелось, чтобы Грета не была бы такой активной, хотя бы в половину, по сравнению с обычной женщиной.

— Ich sage Ihnen, wir haben Schwierigkeiten. (Я говорила им, что у нас могут быть проблемы, — прим. пер.)

— Ты сказала, что у нас снова проблемы?

— Kann sein. (Возможно, прим. пер.)

Лиззи закатила глаза и почувствовала повышающийся адреналин, оглядываясь на появившейся выстроенный ряд, тянущийся на шестьдесят футов в длину, в центре оранжереи из двух рядов складных столов, заставленных семьюдесятью пятью вазами, размером с ведерко для льда из стерлингового серебра.

Блеск от них был таким ярким, Лиззи даже пожалела, что оставила свои солнечные очки в машине.

И она также желала не иметь никакого дела с Лейном Болдвейном, который, уже вероятно, совершил посадку в аэропорту в этот самый момент.

Разве ей нужны еще большие проблемы, а?

Ее мысли бешено кружились, но она попыталась сосредоточиться, что точно способна была контролировать. К сожалению, ей только оставалось удивляться, каким образом она и Грета смогут наполнить эти вазы доставленными цветами, стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, которые необходимо распаковать, осмотреть, очистить, обрезать и выставить должным образом.

И помещение наполнилось хрустом и движением, которым всегда были наполнены сорок восемь часов перед «The Derby Brunch».

Или TDB, как его называли работники поместья.

Потому что, работа в Истерли напоминала армию: все было урезано, за исключением количества дней работы.

И да, несмотря на то, что приехала скорая помощь, событие все равно произойдет. Это как поезд, который разогнался и его не может остановить никто и ничто. По сути, она и Грета часто говорили, что, если произойдет ядерная война, единственное, что останется после грибовидного облака, когда оно рассеется — тараканы, твинки... и TDB.

Шутки шутками, но «The Derby Brunch» был настолько давним и эксклюзивным событием года, имеющим свое собственное имя идентификатор, и список приглашенных гостей, который охранялся и передавался следующему поколению, как семейная реликвия. Собиралось почти семь сотен богатых людей штата и страны и политической элиты, толпы смешивались и плавно перетекали по садам Истерли, попивая мятный джулеп (напиток из коньяка или виски с водой, сахаром, льдом и мятой — прим. пер.) и коктейль мимоза, за два часа до отправления в «Steeplehill Down» на скачки чистокровных лошадей в этот самый знаменательный день в году и первый этап «Тройной Короны». (Термин, обычно использующийся для обозначения трёх важнейших и престижнейших скачек для трёхлетних лошадей. почти в каждой стране имеется своя Тройная Корона. – прим. пер.) Правила TDB были короткие и милые: дамы должны были появляться в шляпках, фотографы отсутствовали, но разрешалось фотографировать, и не имело значения, прибыли ли вы в мистическом автомобиле с откидным верхом или на корпоративном лимузине. Все автомобили парковались у подножия холма, а пассажиров дальше перевозили микроавтобусы прямо к парадному входу поместья.

Ну, почти все. Единственные люди, которые не пользовались этим трансфером были губернаторы или президенты, если они выражали желание присутствовать… и главный тренер Университета Чарлмонт мужской баскетбольной команды.

В Кентукки носили форму баскетбольной команды университета одну из двух — U с красной С или синюю Университета Кентукки, все зависело о того богаты вы или бедны.

Брэдфорды носили форму UC с парящим орлом. И это почти было сродни Шекспировским трагедиям, поскольку их соперники в бизнесе по бурбону – Саттоны носили форму KU с тигром.

— Я слышу твое бормотание, — сказала Лиззи. — Думай, положительно. Мы справимся.

— Wir müssen alle Pfingstrosen zahlen, (Мы должны пересчитать все пионы, — прим. пер.) — объявила Грета, взяв сверху другую коробку. — В прошлом году, они обсчитали нас…

Одна половина двойной двери распахнулась, и мистер Харрис Ньюарк, дворецкий, вошел, принеся с собой сквозняк. Пяти футов и шести дюймов, он казался гораздо выше ростом в своем черном костюме и галстуке, но возможно это было иллюзией из-за его постоянно поднятых бровей, которые всем своим видом говорили: «Ты тупой американец», как бы подводя черту того, что он говорил сам. До мозга и костей пропитанный многовековыми традициями, присущими слугам в Англии, он не только родился и прошел обучение в Лондоне, но служил лакеем у королевы Елизаветы II в Букингемском Дворце, затем в качестве дворецкого у Принца Эдварда, графа Уэссекса, в Бэгшот-Парке. Служба в Доме Виндзоров была краеугольным камнем для найма его год назад в поместье.

Конечно, не из-за личных качеств, как человека.

— Миссис Болдвейн вышла и находится в Доме у бассейна, — он обращался только к Лиззи. Грета, как гражданка Германии, которая по-прежнему говорила с акцентом, была для него персоной нон грата. — Пожалуйста, принесете ей туда букет цветов. Спасибо.

И пуф! он развернулся и вышел молча за дверь, закрывая ее за собой.

Лиззи закрыла глаза. В поместье было две миссис Болдвейн, но только одна из них, по всей видимости, вышла из своей спальни и грелась в лучах солнца у бассейна.

«Один, потом второй удар за сегодняшнее утро», — подумала Лиззи. Она не только не хотела видеть своего бывшего любовника, но теперь ей придется встретиться с его женой.

Фантастика.

— Ich hoffe, dass dem Idiot ein Klavier auf den Kopf fallt. (Я надеюсь, что такому идиоту, свалиться когда-нибудь на голову рояль, — прим. пер.)

— Ты говоришь, что надеешься, что ему упадет на голову пианино?

— А ты утверждаешь, что не знаешь немецкий.

— За десять лет с тобой, я выучила.

Лиззи огляделась вокруг, какие цветы она может взять из этой огромной поставки. Коробки должны были быть распакованы, листья проверены и не очень хорошие срезаны, стебли подрезаны, каждый цветок следовало распушить и проверить его качество. Она и Грета еще даже близко не добралась до этой стадии, но то, что хотела миссис Болдвейн, всегда получала быстро.

Причем на очень многих уровнях.

Через пятнадцать минут выбора, обрезки, букет был создан и поставлен в серебряную вазу.

Грета встала рядом с ней и протянула руку с большим с монету не ограненным бриллиантовым поблескивающим кольцом.