Blue Strawberry (СИ)

Их взгляды давно перестали скрывать взаимную неприязнь, напротив, серые и голубые глаза кричали безмолвно проклятья в адрес друг другу и о страстном желании расправы над противником. Тем не менее, мысленный поединок арранкара и капитана не нарушал тишину, трепетно витавшую в этой комнате. Ради нее, девушки, поглощенной на время этой тишиной, они готовы были молчать, сдерживаться, не замечать или мириться, как с ежедневным созерцанием друг друга, так и с вынужденным соседством в ее душе.

Сёдзи беззвучно отодвинулись, но Кучики Бьякуя спиной почувствовал его появление. Он тут же бросил через плечо не без тени негодования:

- Если я разрешил тебе появляться здесь, это еще не значит, что можешь опаздывать и приходить сюда, когда вздумается.

- Ну, извини, что старался спасти свою задницу от вездесущих синигами! – Поёрничал Гриммджоу Джагерджак, представая глазам капитана.

- Уволь меня от подробностей, – с невозмутимым лицом произнес Бьякуя, в глубине борясь с десятикратно взорвавшимся в этот момент желанием вышвырнуть сквернослова подальше отсюда.

Голубоглазый обошел соперника и опустился на пол перед ним. Теперь оба сидели по разные стороны от Куросаки, сверля друг друга обоюдо-презрительными взглядами. Электрические импульсы нагнетали обстановку, метаясь между серой сталью и голубым огнем. Такие разные, как небо и земля, они все же не шевелились, прикипев к этому месту, которое магнитом притягивало эти противоположности к одному центру вселенной.

- Чего? Сейчас мое время, – недовольно заметил арранкар и крепко сжал правую руку Куросаки. Рык просился из груди наружу, но он сдержался. Все в нем, и взгляд, и лицо, и тело более, чем красноречиво, кричало Бьякуе: «Проваливай отсюда!»

- А я его у тебя и не отбираю… – С невероятным спокойствием парировал Кучики и невесомо прижался своими изящными пальцами к левой ладони Куросаки. Его выражение лица не бросалось столь очевидными эмоциями, стремительно мечущимися внутри Эспады, но упрямый взгляд все же твердил: «Это мой дом! Что хочу, то и делаю».

Вынужденная недоговоренность явно обоим давалась все хуже и хуже.

А все чертовка Йоруичи, нашедшая столь омерзительный выход для одного и невероятно мучительный – для второго, будто бы одним махом мстя обоим мужчинам с особой женской изощренностью. В ту ночь, когда они с Гриммджоу тайком пробрались в Сейрейтей и навестили поместье Кучики, все секреты для нее стали слишком явными. Больно говорящее заботливое ухаживание бесстрастного капитана за больной. Чистая авантюра влюбленного арранкара, не испугавшегося «логова» врага ради встречи с желанной женщиной. Йоруичи стала невольным третейским судьей в завязавшемся негласном противостоянии, и это обстоятельство, пускай и ни к месту, но жутко забавляло ее.

- И что ты намерен делать, малыш Бьякуя? – Под сенью лунных сакур спрашивала принцесса Шихоин у аристократа в окончание случившегося меж ними внезапного откровенного разговора.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, арранкара и Ичиго. Ичиго и арранкара. Наверное, неразумно и даже жестоко держать их подальше друг от друга.

- А разумно приводить его к синигами, всем своим естеством реагирующим на присутствие пустого?

- Ну, здесь ты прав… Надо сказать, чтобы Кисуке что-то придумал с его реяцу.

- И?..

- И? Бьякуя, ты такой тугодум… Тогда он сможет приходить сюда каждую ночь.

- Что? – Лишь вскинул недовольно бровь Кучики, хотя душа внутри него взорвалась от негодования. Он надеялся, что весьма категорический тон пробирающего голоса должен был показать кошке его изначальное и единственно верное отношение к самой нелепой идее, случившейся в ее мозгу.

- Ну, малыш, соглашайся… – Принцесса ухватилась за его руку и прижалась крепкими ласковыми объятиями. Ее грудь мягко вжалась в его кожу.

Капитан раздраженно отдернул руку:

- Йоруичи, прекрати. В конце концов, я тебе не Урахара.

- В том то и беда. По-доброму проницательный Кисуке старается угодить людям, которые для него дороги, ты же, не менее проницательный, заботишься только о себе и чертовой репутации своего клана!

- Ох, что ты от меня хочешь? – С тяжело скрываемым раздражением спросил Бьякуя. Этот разговор стал его утомлять, а разоткровенничавшееся сердце так хотело уединения.

- Чтобы ты подумал о Куросаки. Что будет лучше для нее, для женщины, к которой ты испытываешь чувства?

- Мало того, что она кричит его имя по ночам, так ты еще хочешь, чтобы я лицезрел этого арранкара воочию?! – Его брови нахмурились. Невиданное количество перемен настроений для Кучики за столь краткий период.

- Ну, можешь, не лицезреть, – хмыкнула кошка. – Разделите дежурства: ночью – он, днем – ты. Малышня все равно отправится скоро в Каракуру сдавать выпускные экзамены, а слишком надоедливое присутствие Рукии и Абарая ты всегда сможешь пресечь.

Бьякуя ничего не ответил – он и сам думал об этом, разве, что в его планы вовсе не входил соперник, а, тем более, арранкар.

Капитан пообещал подумать и потащил ее обратно в комнату к Куросаки, отмечая, что “сегодня и так явил достаточно великодушия для недопустимо присутствующего в его доме врага”.

Кучики осторожно, стараясь не скрипеть, приоткрыл сёдзи и замер на пороге. «Удивленный Бьякуя?» – Изумилась Йоруичи и просунула голову между застывшим капитаном и створкой дверцы.

- Вот оно что… – Усмехнулась кошка и подмигнула капитану.

Тот, по-прежнему, растеряно смотрел на свою рыжеволосую гостью, которая все также беспробудно спала в его доме, на его футоне, в выбранном им лучшем одеянии... Но столь прекрасную, услаждавшую его истосковавшееся по любовной нежности сердце, картину портило единственное обстоятельство: нагловатого вида тип с голубыми волосами и сомкнутыми сном такими же глазами, который прижимал к себе это сокровище крепкими ручищами и безоговорочными объятиями. И что тут было поделать? В самом деле, не оттягивать же его силой от ослабленной Куросаки, которой, кстати говоря, судя по выражению умиленного лица, нравились столь тесные оковы…

С той ночи капитан Кучики бесчисленное количество раз пожалел, что сразу не выставил прочь арранкара с его напарницей-кошкой. Что в очередной раз нарушил закон и не выдал врага на суд Совета 46-ти. Что вообще позволил себе пойти на поводу у Йоруичи. Эти закатно-рассветные встречи изначально не пришлись ему по душе, последующие безмолвные дуэли – терзали его гордость, соперничество за Куросаки – сводило с ума, вызывая все сильнее и сильнее в его душе того вспыльчивого подростка, желавшего раскромсать своего противника на мелкие куски Сенбонзакурой.

И чем он только думал, когда соглашался на это шокирующее предложение?! Помимо личного душевного дискомфорта, глава клана Кучики невероятно рисковал оказаться в опале всего Общества душ – слишком проблематичным и все менее незаметным оказывалось ежедневное проникновение Эспады в Сейрейтей. Рано или поздно его могли обнаружить и обличить Кучики в предательстве… Хотя, пока даже самые близкие к нему люди, не знали о столь невероятном происшествии в мирке проводников душ, тем более, не могли предположить в числе его зачинщиков – «самого правильного» капитана 6-го отряда Готея 13.

Серый печальный взгляд обласкал рыжеволосую девушку, всегда пахнущую в его воспоминаниях спелой клубникой. Однажды ему приснился сон, который чуть не свершился в реальности, и мечта претворить его снова однажды попросту растаяла под шепот манящих уст, зовущих, увы, не его…

- Гриммджоу… – Прошептала опять спящая Куросаки.

Лицо арранкара просияло, растягиваясь в неприлично широкой улыбке. Лицо капитана нахмурилось, утопив серую сталь в печальную пучину. Каждый из них вновь и вновь получал свою порцию удовольствия для одного и боли для второго.

- Почему ты? – Вдруг спросил Бьякуя.

Джагерджак в вопросительном удивлении уставился на синигами. Тот, как обычно, не кричал и не негодовал, но спрашивал как-то чересчур эмоционально проникновенно. В его всегда умных и проницательных глазах впервые за столько времени читалось замешательство.