Вероломство

Когда он завел мотор, в магнитофоне заиграла кассета с душераздирающим новомодным триллером. Как это похоже на Ребекку. Загнанный в угол простак готовился ценой большой крови вырваться из западни, но в этот момент Джед вытащил кассету. Ему была нужна тишина.

И скорость.

Чтобы не растравляла неотступная тревога.

Май.

— Джед, не знаю, как это произошло, но маленькая плутовка выкрала двести долларов и убежала, точно здесь тюрьма, — сообщил расстроенный Уэсли Слоан. — Должно быть, она затаилась в автомобиле, когда Джордж поехал в аэропорт. Она оставила записку. Просит не беспокоиться, найдет, мол, тебя в Бостоне, и все будет в порядке.

Оптимистка.

— Прости, Джед, не доглядели. Вчера днем она сказалась больной, и мы не беспокоили ее весь вечер. Собственно, я зашел в ее комнату только утром.

— Ты ни в чем не виноват, папа.

— На похищение это ничуть не похоже. Она может за себя постоять. Она справится. Сейчас я выезжаю в аэропорт. Постараюсь узнать, что возможно, но на твоем месте я немедленно отправился бы в аэропорт Логана и встречал бы все самолеты из Сан-Франциско.

Джед не стал терять ни минуты.

По пути он застрял в пробке, пропустил поворот на аэропорт, долго искал разворот и потом выехал на нужное шоссе. В аэропорту битый час искал, где можно припарковаться. Он чертыхался и кипятился все сильнее.

Близилось к полудню. Отвратительное утро. Плохо началось и плохо заканчивается. Проснулся поздно и сразу осознал то, что произошло между ним и Ребеккой ночью. Он ее любил. Вновь хотел ее. Но не желал нарушать размеренный ритм ее жизни. Он — кузен Квентина Рида, это не дано изменить. Вайтейкеры и Блэкберны враждовали веками, начиная с того времени, когда Элиза возглавила борьбу против британцев и стала героиней революции, а Вайтейкеры бежали от заварухи в Галифакс. Джед — наполовину Вайтейкер. От этого никуда не деться. Да он и не хотел. Мать у него прекрасная женщина — открытая, заботливая, сильная. Жизнь ее в Новой Шотландии на удивление проста. Она никогда не тяготела к управленческой деятельности, в отличие от младшей сестры, но сделала немало: трудилась в благотворительных фондах при больницах, в обществе поддержки раковых больных, в библиотечном совете, в организации, занимавшейся брошенными американо-вьетнамскими детьми. Таков был ее выбор в жизни, и Джед всегда уважал его, так же, как уважал то, чего достигла компания «Вайтейкер и Рид» под руководством тети Абигейл.

Но мама из семьи Вайтейкеров.

На кухне уже переругивались Ребекка и Томас, когда в десятом часу туда вошел Джед. Они приготовили кофе, тосты, черничный джем и готовились позавтракать в саду, где сквозь свинцовые рваные облака сияло болезненное солнце. Джед к тому времени решил нанести еще один визит Квентину. Возможно, тот что-то знает про Жерара. Не исключено, что Джед составил о кузене неверное представление. В любом случае, им необходимо как следует поговорить. Томас осторожно заметил, что перед любым ответственным шагом надо оценить, какие будут последствия, и не лучше ли предпочесть действию бездействие. Джед возразил на это, что он бездействовал четырнадцать лет.

Вгрызаясь в тост с намазанным джемом, Ребекка изложила Томасу теорию, придуманную перед рассветом ею, Джедом и Пуховиком.

Томас отказался Даже выслушать до конца.

— Довольно, Ребекка. Лучшее, что вы можете с Джедом, — это улететь в Сан-Франциско и предоставить Жану-Полю, Абигейл и Квентину самим во всем разобраться. Жерар ничего не имеет ни против вас двоих, ни против Май. Он прилетел в Сан-Франциско только затем, чтобы убедиться, что факт отцовства Квентина держится в тайне. Это он мог использовать для своих целей. А сама Май ему не нужна.

Они принялись спорить, и в этот момент позвонил Уэсли Слоан.

Джед наконец нашел свободное место на стоянке и побежал в аэропорт. Почти все рейсы были с промежуточной посадкой в Бостоне. На восточное побережье Май могла долететь несчетным числом способов. И вот еще: вдруг она села не на тот самолет. Чикаго, Денвер, Сент-Луис, Даллас. Джед старался отогнать страх. В кассах компьютеры, существует система регистрации. Охрана, в конце концов. Он непременно найдет свою дочь.

Проходя мимо телефонных автоматов, он решил позвонить в Тиберон, узнать, нет ли новостей.

Джулия Слоан сняла трубку на первом гудке.

— Джед, как хорошо, что ты позвонил. Уэсли только что сообщил, что Май отправилась ночным рейсом. Вылет из Сан-Франциско полпервого ночи.

— А во сколько прибытие?

Джед услышал, как Джулия на другом конце провода горестно вздохнула.

— Самолет прибыл в Бостон около часа назад.

ГЛАВА 32

Меньше всего хотелось Абигейл видеть Квентина, но он пришел. Настроение у него было очень подавленное. Абигейл успела принять холодный освежающий душ. Она надела свободные брюки, простую хлопчатобумажную сорочку и кроссовки, как обычно в субботнее утро. Она уже позвонила Томасу, и тот согласился принести Камни Юпитера в Марблхед к часу дня. Невозможно поверить, что все эти годы они были у него! А что, если это просто блеф? Не имеет значения. Все, что ей было нужно, — это чтобы он приехал в Норт-Шор один. Насчет последнего Абигейл не сомневалась: Томас дал ей слово. А Блэкберны, как известно, от своего слова никогда не отступают.

Она уже послала в Марблхед верного Нгуен Кима. Годы праздности порядком поднадоели ему, он жаждал настоящего дела. Ну что ж, теперь у него появился шанс. Жана-Поля и Томаса она оставит ему.

Тем временем надо уделить внимание сыну. Она приготовила поздний завтрак для себя и Квентина. Это напомнило ей те дни, когда Квентин был еще ребенком, а она, ворча, делала ему сандвичи, прослоенные арахисовым маслом и ягодным желе. Конечно, у них была прислуга, но Абигейл считала, что ухаживать за сыном — это неотъемлемая часть материнских обязанностей. Квентин очень обижался, если не получал приготовленный ее руками сандвич. Томас Блэкберн не разделял такой подход. Материнство, внушал он ей, это роль, а не работа. Он чувствовал ее глубокое разочарование в традиционном определении этой роли и рекомендовал ей найти какой-нибудь другой выход для своей энергии и интересов, прежде чем она окончательно погубит и себя, и Квентина. Теперь слишком поздно вспоминать, что говорил Томас. Ее больше не интересует, что он подумает, и если придется у кого-нибудь просить совета, то последний человек, к которому она обратиться, — это Томас Блэкберн.

Квентин съел несколько маленьких оладьев, которые Абигейл вынула из холодильника и разогрела. Еще она подала кофе и апельсиновый сок. Стол был накрыт в солнечной комнате, выходящей в сад. Квентин сразу, как пришел, успел пожаловаться на Джеда Слоана и на Жана-Поля Жерара.

— Тебе надо успокоиться, прийти в себя, — нетерпеливо перебила его Абигейл.

— Видела бы ты вчера Джеда...

— Я с ним говорила. Он такой же самоуверенный, как и прежде. Ему всегда доставляло удовольствие унижать тебя. — Абигейл привалилась к спинке стула. Ее тарелка тоже осталась почти нетронутой, но она не собиралась есть, пока не сделает все приготовления к грядущим событиям. Непростая эта задача, но деваться некуда. Заставив себя сосредоточиться на проблемах сына, она добавила: — Вряд ли у Джеда есть основания судить тебя.

Квентин вздохнул и грустно покачал головой.

— Да, но когда он говорил о Там, он словно обвинял меня в том, что с ней случилось.

— Его самого мучат угрызения совести. — Заметив резкость своего тона, Абигейл спохватилась и решила быть терпимее: ее сын не заслуживает такого обращения. — Квентин, послушай меня. Там уже не вернуть...

Квентин закрыл глаза и страдальчески сморщился, как будто слова Абигейл были для него новостью.

Абигейл презирала подобные проявления слабости. Там уже четырнадцать лет как нет на этом свете. Она продолжала сквозь зубы:

— Если честно, то нас совершенно не касается то, что болтает Джед. Ты счастлив в браке в Джейн. Она замечательная женщина. Помни это и перестань мучиться. Прости мне мою грубость, но кому, как не мне, знать, что из себя представляла Там.