Безумие (ЛП)

Он выворачивает руль влево, и машина погружается в ров, прежде чем с гулом выезжает на идеально ухоженный газон кампуса. Мы по инерции движемся по густой зеленой траве, пока не подъезжаем прямиком к Джэксон Холлу.

– Ты не можешь припарковаться здесь! – протестую я, когда Адам останавливается.

– Я должен здесь припарковаться!

Он глушит машину и вытаскивает ключи из зажигания.

О чём, чёрт возьми, он думает? Они заберут его машину на штраф-стоянку! Или выгонят из университета!

– Ты... ты... Боже мой, – заикаюсь я, протягивая руку. – Дай мне ключи.

– Ни за что, – отвечает он, качая головой. – Я не хочу, чтобы ты опоздала.

Теперь я паникую, потому что каждая пролетающая секунда, что Адам спорит со мной, означает, что мы оба на секунду ближе к опозданию.

– Д-р Пуллмен любит меня, – рычу я, сжимая его плечо, – но НЕНАВИДИТ тебя, так что просто дай мне чертовы ключи, Адам!

Он мнется, но затем отдает ключи. Какое-то время смотрит на меня, а затем наклоняется и быстро целует в щеку, после чего выскакивает из машины и забегает в здание. Повсюду студенты, пялящиеся на меня, когда я перелезаю через центральную консоль, плюхаюсь на водительское сидение и настраиваю его под себя. Вставляю ключ в зажигание и поворачиваю его, приводя в жизнь кабриолет Адама. Слава Богу, я умею ездить на механике, иначе это было бы чертовски интересно. Я делаю широкий разворот и выезжаю обратно на дорогу, минуя главный въезд, заезжаю на крытую парковку через черный въезд, на случай, если была вызвана охрана.

К тому моменту, как я попадаю в класс (опоздав на десять минут), из-за бега в Джексон Холл моя шея взмокла от пота. Мои волосы не расчёсаны и выглядят жалко после поездки сюда; я без макияжа, на мне футболка, в которой я спала (её я позаимствовала у Адама, и она на два размера больше), а мои джинсы пахнут так, словно их три дня носили и не стирали с тех пор, как... потому что их носили и не стирали.

Адам Эверест отрывается от своего экзамена, чтобы улыбнуться мне с первого ряда. Когда я подхожу к Д-ру Пуллмену, из меня вырывается напряженный вздох.

– Извините за опоздание, – обращаюсь я к нему.

– Вы в порядке? – его встревоженный взгляд только подтверждает, насколько ужасно я выгляжу. – Вы всегда можете сдать экзамен позже, если плохо себя чувствуете, Роуэн.

– Нет, я в порядке. Спасибо.

Выдавливаю из себя улыбку, когда он вручает мне тест, после чего тащу себя наверх, чтобы сесть рядом с Лэти. Парень осматривает меня, и я вижу, как вопросы, которые он просто умирает от желания задать, крутятся в его золотисто-карих глазах.

– Позже расскажу, – шепчу я, после чего сажусь и приступаю к работе. Тест совершенно убийственный – именно поэтому я едва не выпрыгиваю со своего места, когда Адам один из первых встает, чтобы сдать его. Мне хочется проплыть над студентами, сидящими впереди, чтобы остановить его. Я хочу крикнуть Адаму, чтобы он проверил и перепроверил, и переперепроверил свои ответы. Но затем его тест оказывается в руках Д-ра Пуллмена, и он выходит из аудитории.

Боже, надеюсь, он сдал. Для него же лучше сдать, иначе я убью его, а затем оживлю лишь для того, чтобы вновь убить.

К тому моменту, как заканчиваю тест, я чувствую себя истощенной – эмоционально, физически, интеллектуально. У меня есть желание прогулять риторику и пойти вздремнуть в общежитие Ди, но у меня есть предчувствие, что она убьет меня, если я с ней не увижусь и не расскажу подробности прошедших выходных. Я очнусь подвешенной на пожарной лестнице, а подруга будет стоять рядом со мной со скрещенными руками и кочергой.

Когда я встаю, чтобы спуститься вниз по аудитории, Лэти тоже поднимается со своего места, так что могу сказать, что он ждал, когда я встану. Мы отдаем Д-ру Пуллмену наши тесты, после чего находим свободную скамейку в холле. Я сажусь, вытягиваю ноги и опираюсь головой о белую холодную бетонную стену позади.

– Тест был жестоким.

Лэти сидит со скрещенными ногами, всем телом придвинувшись ко мне.

– Сладенькая, я должен спросить…

Я открываю глаза, чтобы взглянуть на него, а он дергает меня за рукав.

– Это вообще твоя футболка?

Осматриваю безразмерную футболку, поглотившую моё тело.

– Адама.

– Ммм, – задумывается Лэти, потирая подбородок, после чего касается пальцем моего носа.

– И почему же на тебе футболка Адама, скажи на милость?

– Это прозвучит действительно плохо…

Он терпеливо ждет, несмотря на то, что его руки неуклюже свисают набок, словно он хочет вытрясти из меня признание.

– У меня не было чистой одежды, чтобы переодеться, когда я уходила из его дома этим утром…

Так как я взяла с собой чистой одежды ровно на выходные, Адам настоял на том, чтобы я надела его футболку на ночь, а этим утром мне едва хватило времени, чтобы натянуть пару грязных джинс, не говоря уже о том, чтобы сменить футболку.

У Лэти отвисла челюсть.

Я начинаю смеяться, после чего произношу:

– Я всего лишь переночевала у него. Мы ничего такого не делали. Боже, Лэти, ты столько всего пропустил.

Я рассказываю ему о поездке, затем о том, как застукала Брейди, опуская мысли о его убийстве, которые сейчас идут рука об руку с воспоминанием его лица. К тому моменту, как заканчиваю, у меня появляется такое чувство, словно я пересказала какую-то мыльную оперу. Крайне нереалистичную.

– Погоди, дай разобраться, – произносит Лэти. – Адам даже не рассердился на тебя за то, что ты лгала ему, после чего поцеловал тебя, а ты отшила его?

– Не сразу... но да.

Лэти качает головой.

– О нашей дружбе больше и речи быть не может. Один ангелочек потерял свои крылышки и погиб из-за тебя.

Я игриво закатываю глаза и шлепаю его по колену.

– Не будь королевой драмы.

Однако назойливое чувство, что я упустила свой шанс, вновь возвращается.

– Думаешь, я неправильно поступила?

Лэти достает жвачку из кармана и кладет одну в рот, после чего предлагает мне одну. Я беру две.

– Уверен, что не имею ни малейшего понятия, убийца ангелочков. Думаю, то, что правильно для меня, не может быть правильным для тебя... Он тебе нравится?

Я смотрю на свои шлепанцы и жую губу до тех пор, пока больше не могу сдерживаться.

– Он очень мне нравится, – в конце концов признаюсь я. – Серьёзно, Лэти. Он, он такой… –  вздыхаю. Он – Адам. Он такой Адам.