Мое прекрасное искупление

– А что со свидетелями?

– О них позаботились. Бенни не догадывается, что скоро в его дверь постучит Трэвис, а Тару решит, что просто лишился внедренного агента. Расследование пойдет дальше, как и планировалось.

Я кивнула. Томас потер свой большой палец о мой, и я посмотрела на наши ладони.

– Надеюсь, все хорошо, – сказал он.

– Лучше, чем хорошо.

– Ты ведь знаешь, что это значит, да?

Я покачала головой:

– Одинаковые шрамы.

На моем лице появилась широкая улыбка.

Томас прижал мою ладонь к своей щеке, а потом поцеловал запястье. Он медленно опустил наши руки на матрас, устроился поудобнее и расслабился. Лежал он так, чтобы видеть меня, пока засыпает.

Томас нуждался во мне. С ним я была счастливой, а иногда и сумасшедшей, но в одном он не ошибался: лишь вместе мы что-то значили. Я больше не хотела размышлять, что случится дальше, как добиться успешных отношений, анализировать вероятности или силу собственных чувств. Наконец я нашла любовь, которая стоила риска и разбитого сердца.

Нам потребовалось обрести друг друга, чтобы понять: любовь нельзя контролировать. Прогнозы, предположения и принципы – все это иллюзия. Моя любовь к Томасу была необузданной, безудержной, непреодолимой, но… это ведь любовь. Настоящая любовь.

Эпилог

Прошли годы с тех пор, как я в последний раз распаковывала коробки, заполонившие каждую комнату, но я все еще улыбалась при виде своего упорядоченного беспорядка. Воспоминания, как я приехала в свою первую квартиру в Сан-Диего – даже несмотря на несколько беспокойных месяцев, – грели мне душу, и они же помогли мне справиться со стрессом во время обучения на должность аналитика разведданных в Национальном центре по анализу криминальной деятельности в Квонтико.

Полгода назад я подала заявку на работу своей мечты. Через три месяца я получила перевод. Теперь же, в халате и махровых носках, я распаковывала платья, какие носила бы в Сан-Франциско. Я вновь пообещала себе не настраивать термостат, а в спальне собиралась держаться поближе к пламени камина.

Я развязала халат, распахнула его, потом задрала серо-лиловую толстовку ФБР и положила руку на круглый шрам на животе. Эта затянувшаяся рана всегда напоминала мне о Томасе, помогала представить, что он близко, когда его нет рядом. Наши одинаковые шрамы давали ощущение того, что над головой у нас одно небо, даже еще лучше.

Звук мотора стал громче, к дому подъехала машина, по стенам заскользил свет от фар и исчез. Я пересекла гостиную и выглянула из-за штор рядом с входной дверью.

В округе царила тишина. Никакого транспорта, кроме машины возле моего дома. Почти все окна по соседству были темны. Я просто обожала новый дом и новый район. На моей улице жило много молодых семей, и хотя в дверь постоянно стучали школьники, продавая шоколад или сыр, чувствовала я себя здесь как дома.

Из машины выбралась темная фигура со спортивной сумкой в руках. Вновь включились фары, машина сдала назад и умчалась прочь. К моему крыльцу медленно подошел мужчина, и я вытерла вспотевшие ладони о толстовку. Он не должен был приехать так рано. Я не приготовилась.

Он взбежал по ступенькам, но замешкался у двери.

Я повернула ручку замка и потянула дверь на себя.

– Все закончилось?

– Закончилось, – сказал Томас.

Вид у него был измотанный.

Я распахнула дверь, Томас вошел и обнял меня. Он стоял молча, затаив дыхание.

С момента моего перевода мы жили в противоположных концах страны, и я уже привыкла скучать по нему. Но когда они с Трэвисом умчались всего через несколько часов после того, как последние из его вещей были доставлены в наш новый дом в Квонтико, я забеспокоилась. Задание было чрезвычайно опасным. Томас и Трэвис вместе провели рейд в офисах Бенни Карлиси, так что организованная преступность в Вегасе уже не станет прежней.

Судя по лицу Томаса, все прошло не так гладко.

– Твой отчет выслушали? – спросила я.

Он кивнул:

– Но Трэвис отказался присутствовать. Он поехал прямиком домой. Я за него беспокоюсь.

– Сегодня их с Эбби годовщина. Позвони ему завтра. Убедись, что он отчитался.

Томас сел на диван, уперся локтями в колени и опустил взгляд:

– Все должно было пройти иначе. – Он выдохнул так, будто из его легких вышибло весь воздух.

– Хочешь об этом поговорить?

– Нет.

Я подождала, зная, что он всегда так отвечает перед тем, как все мне рассказать.

– Трэвиса раскусили. Бенни со своими головорезами увел его под землю. Сперва я запаниковал, но Сойер обнаружил их местоположение. Мы целый час слушали, пока они избивали Трэвиса.

– Боже мой! – Я прикоснулась к его плечу.

– Трэвис получил ценную информацию. – Он усмехнулся, однако не слишком весело. – Бенни удостоил его отличной речи и выдал все, думая, что Трэвис скоро умрет.

– И?

– Чертов ублюдок угрожал Эбби. Он стал расписывать во всех подробностях пытки, которым подвергнет ее после того, как убьет Трэвиса. И очень красочно.

– Значит, Бенни мертв. – Это прозвучало у меня как утверждение.

– Да, – вздохнул Томас.

– Годы работы, а Бенни даже не придется сидеть в зале суда.

Томас нахмурился:

– Трэвис сказал: ему жаль, что так вышло. У нас еще много работы. Мик Эбернати имеет контакты и с другими боссами помимо Бенни. Теперь можно зайти с другого угла.

Я легонько провела пальцами по волосам Томаса. Он не знал о нашем с Эбби секрете. Она раскроет Бюро все, что у нее есть на отца, а взамен ее муж останется дома, подальше от опасности. Эбби согласилась передать данные Трэвису до их годовщины, а он в свою очередь передаст их Вэл, которую назначили новым ПООСом в Сан-Диего.

– Я обещала, что закончу распаковывать вещи к твоему возвращению. Мне стыдно.

– Все в порядке. Я все равно хотел тебе помочь, – сказал Томас, но его занимали другие мысли. – Жаль, что тебя там не было. Для тебя это не менее важно, чем для меня. – Он поднял глаза и прикоснулся к моей толстовке, обтянувшей выпирающий живот – второй незапланированный момент в наших отношениях. – Но я рад, что тебя там не было.

Я улыбнулась:

– Я больше не вижу своего шрама.

Томас поднялся и обнял меня своими крепкими руками:

– Наконец я здесь, и следующие четыре месяца – плюс-минус несколько дней – ты сможешь любоваться моим шрамом, пока снова не увидишь свой.

Держась за руки, мы пересекли гостиную, и Томас повел меня в спальню. Там мы сели на кровать и стали смотреть на языки огня в камине и пляшущие тени на картонных коробках, в которых лежали фотографии и всякие безделушки, собранные за нашу совместную жизнь.

– Наверное, к этому времени можно было придумать что-то получше, – сказал Томас, мрачно глядя на коробки.

– Тебе просто не нравится распаковывать вещи.

– Это никому не нравится, даже если человек радуется переезду.

– А ты радуешься?

– Я счастлив, что ты получила эту должность. Ты очень долго к этому шла.

Я изогнула бровь:

– Ты во мне сомневался?

– Ни на секунду. Но я переживал из-за должности ПООСа в Вашингтоне. Я чуть не вспотел, пытаясь все уладить до появления малыша, а ты, казалось, не слишком мечтала увидеть меня здесь.

Я поморщила нос:

– Меня не слишком радуют твои часовые поездки.

Он пожал плечами:

– Все лучше, чем перелеты. Ты уклоняешься от темы – ты ведь не слишком хотела, чтобы отец твоего ребенка был рядом.

– Конечно, теперь я допускаю некоторые переменные, но это не значит, что я забросила главный план.

Брови Томаса взметнулись.

– Значит, это был план? Чтобы я чуть с ума не сошел от тоски, пока не видел тебя три месяца? Чтобы прилетал сюда ночным рейсами на каждый визит к врачу? Чтобы беспокоился за каждый телефонный звонок – вдруг случилось что дурное?

– Теперь ты здесь – и все чудесно.

Он нахмурился:

– Я знал, что ты решишь подать заявку на эту должность. И психологически настраивал себя на переезд. Но ничто не могло подготовить меня к тому, что через месяц ты сообщишь мне о беременности. Знаешь, каково это – видеть, как моя беременная девушка пересекает страну в одиночку? Ты даже не взяла с собой все вещи. Я был в ужасе.