Плод нашей нелюбви (СИ)

Дима грубо убрал ее руки со своего лица и прошел в глубь кухни.

- Любимый, что-то не так? – недоумевала Виктория, положив одну руку на бок, а вторую на спинку стула. – Ты не хочешь меня обнять, поцеловать? Мы все-таки давно не виделись, и вообще, я думала, что потеряла тебя. Где ты был все это время? Опять с ней таскался, да?

«Потеряла меня… Волновалась…, – про себя усмехнулся Билан, опершись поясницей о подоконник и скрестив руки на груди. – Так переживала, что ни разу не позвонила».

- Я, значит, места себе не нахожу, думаю, что с ним что-то случилось, а он с этой шалавой развлекается?! – кричала Виктория, жестикулируя руками.

- Ты совсем тупая, да? – спокойно ответил Дима. – Я тебе русским языком говорил, чтобы ни одного оскорбительного слова в адрес Пелагеи не было. Если ты еще хоть раз что-нибудь скажешь, то…

- А что я могу о ней сказать-то? О таких, как твоя эта Пелагея давно уже все сказано!

Долгое молчание. Молодой человек застыл, словно потемневшая от непогоды и времени статуя. Виктория буравила взглядом глаза Билана и тоже молчала. Наконец тишина прервалась.

- А ну, – сказал он, – повтори, – в его голосе звучала угроза, в глазах бушевала ледяная ярость. В этот момент брюнетка как никогда пугало то, что она видела перед собой. Не оставалось никаких сомнений, что в подобном состоянии Дима способен на все. Почему, почему она не уследила за своим языком, ведь он был спокоен, и угрозы-то особо никакой не было. А сейчас… Это перекошенное злобой лицо, налитые ненавистью глаза… А если он убьет ее? Прямо здесь, и никто никогда не узнает об этом. Глядя сейчас на злые и чужие черты стоявшего перед ней мужчины, Вика больше не могла поверить, что когда-то, день за днем, засыпала и просыпалась рядом с ним, любила и продолжает любить. Дима сделал несколько шагов по направлению к ней и остановился, задыхаясь от гнева и явно борясь с собой, чтобы не совершить то, чего так боялась Виктория.

- Повтори свои слова… ты… неблагодарная… и лживая!…

- Оставь меня, Дима! – ни жива, ни мертва от ужаса, прокричала Вика. – Уходи!

Но он не ушел, а наоборот, сделал еще шаг к девушке. Теперь их с Викторией разделяло не больше метра. Инстинктивно отшатнувшись, она почувствовала за спиной холодильник. Дима медленно приподнял руки и взглянул на свои ладони так, будто впервые их видел. Потом он снова перевел взгляд, полный глухой злобой, на брюнетку.

- Я бы мог задушить тебя, – проговорил он сквозь зубы, – этими самыми руками, прямо здесь и сейчас… Я с трудом владею собой, не узнаю самого себя, меня порой пугают мои мысли и поступки… И все это со мной сделала ты! Посмотри на себя! В кого ты превратилась? Сколько можно сходить с ума?!

- Да я сошла с ума, да я ненормальная! Но это все из-за нее! Она разрушила мою жизнь! Билан, мне надоел весь этот цирк – я и Пелагея! Сделай наконец этот долбаный выбор! Выбирай: либо ты остаешься со мной, либо ты уходишь к ней!

Мужчина затаил дыхание и спустя несколько секунд, не задумываясь, произнес:

- Я выбираю дочь, – твердо ответил он.

Она медленно скатилась вниз, слезы предательски текли из ее глаз.

- А как же я? – еле слышно сказала Виктория. – Тебе совсем на меня наплевать на мои чувства! Вот здесь, – она приложила руку к сердцу, – вот здесь мне очень больно, понимаешь? Но ведь тебе все равно, правда?

Дима положил свои руки на ее плечи и заставил подняться на ноги.

- Прости меня… Мне очень жаль, что тебе так больно. Прости меня… Прости, что ее боль для меня важнее, чем твоя. Прости, что не смог полюбить тебя.

- Поль, не думай о ней, хорошо? – отогнав все воспоминания куда подальше, молодой человек натянул улыбку. – Пойдем лучше внутрь, а то уже дрожишь вся от холода. Нужно поскорее тебя забрать отсюда.

Пелагея улыбнулась. Не успели молодые люди перешагнуть порог палаты, как вслед за ними вошел врач. Осмотрев еще раз пациентку и дав некоторые рекомендации по поводу беременности, Андрей Владимирович вручил Билану Полину справку и карточку со всеми названиями лекарств, которые принимала Поля, пока была в больнице. Давление Пелагеи встало в норму, что не могло не обрадовать и девушку, и Диму, и врача. Андрей Владимирович также попросил не оставлять певицу некоторое время одну, а то не дай Бог что… Блондинка отнеслась к этой просьбе с пониманием, поэтому тут же позвонила своей маме.

Присев на краешек кровати, Поля набрала номер Светланы Геннадьевны, а Дима принялся собирать вещи девушки, краем глаза наблюдая за ней. Через несколько минут на том конце провода послышался голос женщины.

- Неужели моя дочь объявилась? Пелагея, ты совсем обалдела? Где тебя носит? Почему к телефону не подходила, сама не звонила? – налетела с вопросами мама.

Пелагея слабо улыбнулась. Давненько ее не отчитывали, как маленькую девочку.

- И тебе привет, мамуль, – девушка подняла глаза к потолку, не зная с чего начать разговор. – Мам, а ты сейчас дома? – пропустив вопросы женщины мимо ушей, спросила она.

- Какое дома, Поль? – удивилась Светлана Геннадьевна. – Я же тебе говорила, что в Новосибирск к бабушке и дедушке поехала. Я еще пока не вернулась в Москву.

- Ой, извини, мам, у меня совсем из головы вылетело, что ты только к концу февраля приедешь, – Пелагея закатила глаза, мысленно ругая себя за то, что забыла об отъезде матери. – Бабушке и дедушке привет большущий от меня передавай. Ладно, давай тогда… Позвони мне перед приездом в Москву, я тебя в аэропорту встречу.

- Стоять, – приказала женщина. – Дорогая моя, ты куда пропала-то? У тебя все хорошо? Как малыш?

- Мам, я просто… – девушка приняла не долгую паузу, хорошо обдумывая, сказать маме о том, что она лежала в больнице, или лучше не надо. – Да замоталась просто: практически каждый день репетиции, через два дня съемки.

- Полюш, ну я же переживаю за вас.

- Все хорошо, правда, не волнуйся. Ладно, мамуль, я побежала. Люблю тебя, – Пелагея сбросила вызов и закусила нижнюю губу, грустно опустив глаза в пол.

Заметив потухший взгляд певицы, Дима повесил на спинку кровати полотенце и присел рядом с ней, приобняв ее за плечи. Блондинка устала прикрыла глаза. Ну и что ей теперь делать?

- Полюш, ну ты чего расстроилась-то?

- Димка, мама в Новосибирске, а мне поехать некуда. Я боюсь одна оставаться…

- Давай у меня поживешь? – воодушевленно предложил молодой человек, хотя сам очень сильно волновался за подругу.

Она удивленно распахнула глаза.

- Дим, я… – Пелагея была в замешательстве. Нет, ее не смущали четыре года вражды, ведь это осталось в прошлом. Ее пугали Димины откровенные признания в тот день, когда они с Полиной думали, что Поля спит. Она боялась его чувств, как огня. Ведь еще неизвестно, чем все это может обернуться. – Отвези меня к Полине, пожалуйста. Она давно созывала меня к себе.

- Как скажешь, – согласился Билан, натянуто улыбнувшись. Взяв Полину сумку в руки и придерживая ее за талию, он повел Пелагею к автомобилю. До Гагариной они добрались за полчаса. Долго ожидать Полину не пришлось, спустя минуту после дверного звонка входная дверь открылась. На пороге квартиры стояла запыхавшаяся блондинка, у которой все лицо было в муке. Похоже, ее отвлекли от готовки обеда на всю семью.

- Поля, Дима, что вы здесь делаете? – удивилась она, пропуская молодых людей внутрь квартиры. – Ты как себя чувствуешь? – Гагарина поцеловала подругу в щеку, нервно перебирая в руках полотенце.

- Хорошо… Полин, тут такое дело, – осторожно начала Поля, переминаясь с ноги на ногу и опуская глаза в пол. – Можешь меня до приезда мамы к себе приютить? Я боюсь одна в квартире оставаться.

- Да, конечно, – не раздумывая, согласилась Полина, но, подняв на Диму глаза, тут же столкнулась с его отчаянным и молящим о помощи взглядом. – А хотя подожди… Какое сегодня число?

- Четырнадцатое, а что? – насторожилась Пелагея.

- Поль, прости, я совсем забыла, но у меня же это… Ну как они… – она взмахнула рукой и посмотрела на Билана, который, стоя за спиной Пелагеи, изображал, как поет в микрофон. – У меня же гастроли, вот.