...и мать их Софья

но, в коробочку...

«Отчего ж мне так плохо-то? – думала Соня сквозь приступы дурноты. – Погода, что ли, меняется?» И вдруг как-то сразу, неожиданно для себя, все поняла. Быстро произведя в голове нехитрые женские расчеты, убедилась в достоверности своей догадки. Решение пришло сразу, вместе с удивлением и радостью. Конечно, она оставит этого ребенка. Возраст критический, страшновато, конечно, – пусть! У нее будет ребенок от любимого человека, хоть она и не увидит его никогда – пусть! Словно одобряя ее решение, тело благодарно ответило пришедшей вдруг легкостью, предвкушением будущей бурной физиологической радости. Дурнота отступила, вновь пришли запахи и звуки уходящего лета. Ветер ворвался в открытую створку окна, заиграл занавеской, принес ароматы прошедшего ночного дождя, умытых цветов, влажной земли. Сейчас она встанет, в пижаме выйдет на крыльцо, потом ступит босыми ногами на уже начавшую жухнуть траву, ветер подхватит волосы, пробежит легким ознобом по коже... Она чуть-чуть замерзнет, стряхнет с себя остатки сна, а потом приступит к обычным утренним удовольствиям: сидя на ступеньке крыльца, выпьет первую за день, самую вкусную чашку кофе, потом неторопливо позавтракает, выкурит сигарету. Хотя нет, вот курить она не будет. Табу. Девочке вредно... А в том, что будет девочка, Соня не сомневалась. Будет тихая уютная Машенька, рыжая и кудрявая скорее всего...

К вечеру приехал Игорь, усталый, большой, молчаливый. Прошел на кухню, тяжело сел за стол. Старый венский стул пискнул под ним жалобно. «Голодный? Я сейчас накормлю...» Соня быстро принялась готовить тесто для оладий, добавила в него тертого кабачка, морковки, зелени, разогрела сковороду. Игорь сидел у нее за спиной, сцепив руки, ждал ужина. Соня выложила в тарелку первую порцию, залила сметаной, поставила перед ним. «Хорошо, что приехал. Баню истопишь. Только не нагревай сильно, мне в большой жар нельзя... У меня будет ребенок, Игорь. Я так думаю, снова девочка... Ты рад?» – без всякого перехода выпалила Соня, выкладывая из сковородки новую порцию красивых поджаристых оладий. Потом с тарелкой в вытянутых руках развернулась в изящном реверансе к Игорю, сияя счастливой улыбкой. Наткнувшись на его взгляд, полный отчаянной, прожигающей злобной обиды и боли, чуть не выронила тарелку, заморгала испуганно. «Чего это он? – совсем растерялась Соня. – Я у него отродясь таких глаз не видела...» И тут же обожгла запоздавшая догадка: «Господи... Ну почему я такая наивная? Чему он-то должен радоваться? Мы ж уже больше двух месяцев не исполняли свой долг супружеский, будь он неладен! И как я забыла об этом? Можно ж было выкрутиться, сделать хотя бы легенду честной беременности. Он бы понял, конечно, его преждевременными родами не обманешь, но все-таки... Эх, надо, надо было подсуетиться!»

Проклиная свою наивную бабскую бестолковость, Соня развернулась к плите, нарочито суетливо начала хлопотать над сковородкой, где уже начинала пригорать новая порция оладий. Услышала, как за спиной громко всхлипнул