Подчинение миллиардеру (ЛП)

— Пойдем, поедим, — говорит Виктор, хлопая меня по плечу.

Хотя я только что познакомился с Виктором, но у меня совершенно четкое ощущение, что он безжалостный человек, но почему-то я чувствую странную связь с ним. Мы сидим за столом, поглощая отличную еду, после чего разговор переходит к делу.

— Николай, я не хочу, чтобы ты работал на Марата. Ты несомненно сильный и бесстрашный, но в наших рядах достаточно таких людей, способных пользоваться оружием и кулаками. Ты слишком умен, чтобы заниматься этим.

Я знаю этот тест на проверку лояльности, поэтому вежливо киваю.

— Спасибо, Виктор, но я многим обязан Марату, и я не хочу расстраивать его и лишаться нашей дружбы.

Он медленно улыбается, довольный моим ответом.

— Лояльность — это хорошая вещь, но тебе не стоит беспокоиться о дружбе с Маратом. В структуре нашей организации все работают на одного босса, и я босс — этой семьи. Марат будет доволен, что он привел тебя с твоими способностями в нашу семью, он будет должным образом вознагражден.

Я поднимаю бокал вина к губам.

— Что вы имеете в виду, Виктор?

— Я состоятельный человек с многочисленными деловыми контрактами по всей России, но по мере роста бизнеса я все меньше могу доверять своим партнерам, немного даже сомневаюсь в их верности и благонадежности. Я хочу, чтобы ты проверил финансовую сторону наших клубов и казино. Их насчитывается более двухсот, многие не очень прибыльны, как хотелось бы. Нужен свежий взгляд и острый ум, чтобы остановить «снятие сливок».

— И сколько будут стоить для меня эти проблемы?

— Десять процентов прибыли.

Я начинаю крутить бокал с вином в руке.

— Пятнадцать процентов и я попрошу выполнить одну услугу. Единственный раз, когда я попрошу вас о чем-то.

Долгое время он молчит, я тоже, потом он понимает, что у него нет выбора. Я наблюдаю, как он подносит бокал вина ко рту и делает глоток.

А потом начинает смеяться.

— Если бы ты согласился на десять процентов, я бы передумал, — откровенно говорит он. — Амбиции — это отличная вещь, Николай. Именно амбиции привели меня сюда. Мне интересно. О чем ты хочешь попросить меня?

— Мои родители погибли в автомобильной аварии, но я не знаю, где они похоронены. Я хотел бы узнать где, чтобы смог посетить их могилу. Я уверен, что у вас имеются контакты в силовых структурах, которые могли бы предоставить эту информацию.

Он опять молчит, обдумывая мою просьбу, затем кивает.

— Я постараюсь что-нибудь сделать, Николай.

— Спасибо, Виктор.

Он улыбается. Холодной, похожей на оскал акулы, улыбкой.

— Выпьем за нашу сделку.

Через пару дней мне позвонил один из людей Виктора.

— Здравствуй, Николай, босс хочет вас видеть.

— Хорошо. Когда?

— Сегодня вечером.

— Хорошо, я попрошу своего водителя отвезти меня, — отвечаю я.

— Садись, Николай.

Я сажусь напротив Виктора, он медленно пьет водку.

— Зачем вызывал, Виктор? — Спрашиваю я.

— Помнишь ты просил меня об услуге? Ты все еще хочешь знать правду?

Я поднимаю бровь, удивляюсь его вопросу.

— Конечно, для меня это очень важно.

— Тебе могут не понравиться ответы.

— Это не важно. Я хочу знать правду, — хмурясь отвечаю я.

— Все, что ты знаешь о своих родителях, Николай, ложь.

Я замираю.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои родители не были врачами. Они не погибли в результате аварии. Они были агентами КГБ.

— Разве такое возможно?

— Сам подумай, Николай. Прекрасный дом. Частые поездки. Все это часть их прикрытия. Ты был слишком маленьким, чтобы это понять.

Я вскакиваю на ноги, сердце так сильно колотится.

— Значит, они все еще живы?

Он отрицательно качает головой.

— Нет. Они мертвы. Их убили, но даже их смерть не удовлетворила государственную машину. Дети должны были тоже понести наказание за грехи своих родителей. Вот почему тебя отправили в детский дом-тюрьму.

Я не понимая смотрю на него.

— За какие грехи?

— Файлы КГБ говорят, что твои родители передавали разведданные ЦРУ. На самом деле, они готовились сбежать в США. КГБ не могло этого допустить.

— Так они засунули моего брата и меня в эту адскую дыру только потому, что хотели наказать отца и мать?

— Боюсь, что так. Вы оба оказались невинными жертвами государственной машины.

— Что случилось с их телами?

— Их невозможно найти. Предателей часто хоронили без «почестей».

— Я выполнил твою просьбу. — Виктор поднялся. — Теперь выполни мою.

Я потерял надежду найти могилу своих родителей, еще в библиотеке Виктора. Я почувствовал тогда полное онемение. Чувств и эмоций не было. Поэтому на следующий день я кинул все свои силы, чтобы выяснить в каком направлении исчезают деньги Виктора. Свое расследование я, естественно, начал с бизнес-партнеров Виктора, в частности с тех, кто был с ним уже довольно долгое время.

Я быстро нашел виновника, но мне нужны доказательства, поскольку этот человек связан с семьей Виктора уже двадцать лет, Виктор не поверит мне на слово.

Поэтому я часами сижу над бумагами, собирая все необходимые доказательства, делаю записи, выписываю очень давние сделки, прежде чем встретиться с Виктором. Когда пыл и гнев Виктора стихает, мы оба понимает, что нет никаких сомнений в вине этого человека. И он разрешает мне его навестить, эту подколодную змею.

Мы сидим напротив друг друга, и по языку его тела видно, что он понял — игра закончена. Я спокойно кладу собранные мной улики на стол перед ним и жду его ответа.

— Что будет предпримет Виктор? — спрашивает он.

— Это зависит, насколько ты умен.

Бусинки пота выступают у него на лбу, пока он просчитывает в уме все варианты. Я даю ему возможность попотеть еще немного, прежде чем выдать наше предложение. К счастью, он поступает мудро.

Скорополительный, ранний выход на пенсию.

Я протягиваю ему на подпись документы, которые подготовил, чтобы мы взяли под свой контроль все его активы, на присвоенные деньги у Виктора.

И потом в переданных нам активах различных компаний, я нахожу настоящий самородок.

Растратчик в свое время приобрел огромный пакет частных акций на алюминиевые рудники в Сибири, Красноярске и Братске. Я тут же представляю сколько они стоят.

Настоящая удача — это время, которое работает на нас.

Мое время безупречно. Крупные частные игроки с миллиардами средств уже давно пытались монополизировать алюминиевую промышленность, скупая все, что могли получить. Мы продали акции растратчика более чем за семь миллиардов долларов.

И при своем проценте, я внезапно стал миллиардером.

Хотя Виктор не долго радовался и праздновал победу. В России быстро все менялось. Поэтому он улетел на своем частном самолете в Швейцарию, переведя туда свои деньги. Это был его последний день на свободе. Интерпол и швейцарская федеральная полиция штурмом захватили его самолет на взлетно-посадочной полосе с пятью миллионами долларами незадекларированных средств.

Его обвинили в рэкете, мошенничестве с ценными бумагами, отмывании денег и уклонении от уплаты налогов на протяжении двадцати лет. Мы старались нажать на все наши контакты, но даже они бессильны были ему помочь. Виктора отправили в тюрьму на двадцать лет.

Для меня это был переломный момент.

Впервые я подвел итог своей жизни. По сути, я стал боссом по умолчанию. Даже Виктор хотел, чтобы я продолжал управлять его империей, но я знаю, что российские власти взялись за организованную преступность, и тут даже не следует смотреть в хрустальный шар, чтобы предсказать мое будущее. Либо пуля от конкурентов, бомба в моей машине, либо длительный тюремный срок — вот, что меня ожидало.

Ни один из этих вариантов меня не привлекал, поэтому пришло время попрощаться с Россией.

У меня было больше денег, чем я мог себе представить, и я знал, что у меня имеются способности увеличить свое состояние. Мне нужен был новый дом.