Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

– Айда готовить ужин, мама просто устала.

Дружно переместились в кухню и извлекли из шкафчика макароны.

– А еще есть тушенка, – подсказала дочь.

– Тогда устроим пир на весь мир, – подмигнул ребятне Матвеев, – и приготовим наивкуснейшие макароны по-флотски.

– Нет! – запротестовал Антон. – По-ракетовски. Ты же не моряк.

Нина рассмеялась, а отец нежно потрепал его вихры.

– Папочка, можно я сам включу газ? – попросил Антон.

– А какой уговор?

– Пока не перерасту Нину, нельзя.

– Какие еще вопросы? – Виктор легонько коснулся его носа.

– Она все равно быстрее растет, – насупился малыш.

– А ты кушай кашу, – посоветовала сестра.

– Я курицу больше люблю.

Закипела вода, Матвеев засыпал в кастрюлю макароны.

– На курицу у нас нет денег, – совсем по-взрослому пояснила Нина. – Вот получит папа деньги, и все купим, а с маминой зарплаты заплатим за квартиру, за сад, за музыкальную школу и отдадим долг.

Отец присел на табурет и с грустью посмотрел на детей – растут, взрослеют, трудности переносят стоически. Он переоделся в спортивный костюм. Проходя мимо зала, хотел заглянуть к жене, но дверь была заперта изнутри.

– Па, ты такой красивый, – улыбнулась дочь, засмотревшись на него, и гордо добавила: – Все девчонки мне завидуют.

– Красивые у нас вы с мамой, – по-взрослому заключил Антон.

Виктор с Ниной рассмеялись, малыш обиженно засопел.

– Ты правильно сказал, – обнял его отец, – наши девочки…

– …самые красивые, – хором завершили они.

– Антон, накрывай на стол, а Нина нам расскажет, как дела в школе.

– Все нормально: русичка похвалила, немка – поставила всем в пример, – помешивая макароны, Нина от усердия облизывала губы.

Матвеев улыбнулся – это привычку дочь переняла у Анны. Антон зацепился за табурет, едва не выронил тарелку и скороговоркой выпалил: «Фу, ты, ну, ты, гадкий черт!»

– Ты, брат, чего ругаешься? – пряча улыбку, упрекнул отец.

– Он, папочка, все за тобой повторяет, – заступилась Нина.

– Виноват, исправлюсь. Тошка, а ты чем сегодня занимался?

– Белку рисовал. Папочка, знаешь какой у нее хвост?

– Большой и пушистый, – не задумываясь, ответил Виктор.

– Нет…

– Красивый и рыжий? – неуверенно предположил он.

– Нет!

– Беличий, – подключилась к игре Нина.

– А вот и не угадали, – захлопал в ладошки малыш и по слогам с особой значимостью произнес: – Ко-лы-шу-щий-ся!

– Вот это новость! – восхитился отец. – Откуда ты такое замечательное слово знаешь?

– Это все Светка, – не стал приписывать себе чужих заслуг мальчуган и с грустью сообщил: – Па, а меня больше Нине не будут отдавать – она тоже маленькая.

– Я большая, но не взрослая, – возразила сестра. – Татьяна Львовна говорит, взрослыми становятся в четырнадцать лет.

– А еще она сказала, что вы с мамой меня не любите, потому что поздно забираете. И мама плакала.

– Вот почему она огорчилась, схожу, приглашу ее за стол.

В зале было темно. Анна лежала на диване лицом к стене. Ее роскошные волосы лунным облаком разметались по огромной подушке. Их тонкий аромат кружил голову. Виктор присел рядом, погладил голову жены и поцеловал в висок. Она не шелохнулась и на приглашение к ужину, не оборачиваясь, с вызовом уточнила:

– А разве ты не сыт, дорогой?

– Интересно, где же я мог поесть?

– Мне тоже интересно, где ты ходишь до самой ночи.

– На службе. Я целые сутки мотался между городом и МИКом. Ни поесть, ни присесть – у нас нештатная ситуация.

– При переводе в город ты обещал, что будешь приходить пораньше. А теперь я даже не знаю, где и с кем ты бываешь!

– Ты это серьезно? – улыбнулся Виктор.

Мысль о ревности его скорее позабавила. Анна почувствовала это, и по ее лицу пробежала тень недовольства. Это не ускользнуло от мужа. Он решил сгладить конфликт объятиями. Супруга с откровенной неприязнью оттолкнула его руки и, вскочив, пересела в кресло.

– Не прикасайся! Или ты вовремя приходишь домой…

– Или?

– Или убирайся на все четыре стороны!

– Вот как? – устало поинтересовался Матвеев.

– Именно! Мне такой муж не нужен!

– Нюта, я объяснил: у нас заморочки с немецким прибором!

– Отговорки в пользу бедных! Успевай в рабочее время. А то сына забрать некогда, денег заработать негде, а обниматься – пожалуйста, здесь и сейчас!

– Аня, я сто раз повторял: мой рабочий день и зарплата такие же, как у всех. Но другие жены как-то управляются, не скандалят и не скулят.

– Вот именно: «как-то». А я хочу жить нормально, прилично одеваться, отдыхать летом у моря, зимой ходить в шубе. Еще хочу…

– «Я, я, я», «хочу, хочу, хочу»! – нервно повторил Матвеев. – Аня, опомнись! Сколько тебе можно говорить: есть только «мы» – семья. Нас четверо. И со временем у нас все будет.

– Это когда же «у нас все будет»? – взорвалась Анна. – Когда мне стукнет сто лет, и я безнадежно постарею?

– Тебе это не грозит, – Виктор хотел прижать жену, но она вновь увернулась. – Всем сейчас трудно. Должен же когда-нибудь закончиться этот бардак в стране! Не могут же перестройка и инфляция продолжаться вечно! Об армии обязательно вспомнят.

– Кто?! Те, кто носит пиджаки по цене годового довольствия офицера? Не смеши меня! Они пришли делить, а не делиться! А я устала стоять в бесконечных очередях и отоваривать эти проклятые талоны! – ее голос задрожал. – Я не могу объяснить Антону, почему в магазине нет кур, круп, сыра и фруктов. Куда пропали мыло, порошок, игрушки, наконец! Научи меня, как прокормить семью, если нашей доблестной армии третий месяц не дают денег?!

– Аннушка, это ненадолго, надо потерпеть самую малость. Согласись, мы живем не хуже других. Ты работаешь в продслужбе, потому у нас всегда есть законный паек, а у кого-то и этого нет.

– У меня больше нет сил таскать паек и тяжести! Я не хочу заниматься домом и детьми одна, не хочу давиться в очередях в поисках куска колбасы и штурмовать «Детский мир»!

– Большинство терпит…

– Вот и живи со своим большинством! Их мужья, между прочим, по выходным мотаются в область и привозят на продажу дефициты!

– И ты согласна ими торговать?

– А ты на что? Мужики сами же и стоят за прилавком.

– Я этого делать не стану! – вспылил Матвеев. – Офицеру приторговывать – последнее дело! Позор и унижение!

– А так жить не позор? А не уметь содержать семью – не унижение? Я тебя предупредила: если с завтрашнего дня ты не забираешь из сада Антона, пеняй на себя и своего Тополевского!

– А Тополевский здесь причем?

– А кто тебя держит допоздна? Кто домой не пускает?

– Чувство долга!

– Вот им и питайся! А я умываю руки!

– Аня, одумайся!

– Ни за что! Ты у нас глава семьи? Вот и заботься о нас!

Анна разрыдалась. Виктор хотел ее успокоить, но получил пощечину. Потирая лицо, он вышел к детям. Притихшие и печальные, они сидели с нетронутыми макаронами. Нина обняла Антона, губы которого беспомощно тряслись. В глазах обоих застыли слезы. Ребятня с ожиданием и надеждой смотрела на отца. «Страсть как есть хочется, – пряча глаза, нервно улыбнулся он, – а мама решила не кушать – села на диету».

После ужина Нина вымыла посуду и усадила на колени брата. Матвеев с нежностью посмотрел на детей: «Айда на боковую, а то свалимся прямо под стол». Ребятня послушно поплелась следом…

Анна открыла глаза и не сразу поняла, что ночует в складской бытовке. Старенький диван протяжно скрипнул. В ее ладонь уткнулась чья-то пушистая мордашка. Женщина вздрогнула от неожиданности, испуганно вскрикнула, но, видя котенка, уложила его рядом с собой. Малыш перебрался в ноги и заурчал. Когда хозяйка заплакала, он переполз на подушку и стал слизывать с ее лица слезинки. Анна расчувствовалась, прижала подкидыша к себе и зарыдала в голос.

Глава пятнадцатая

Тополевский подъехал к гостинице, когда света в здании уже не было. Он отпустил машину и перевел взгляд на окна своего номера – в комнате, скорее всего, горела настольная лампа. Значит, Маша снова строчила свои бесконечные тексты. Андрей осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Увлеченная работой супруга не заметила его прихода и, уткнувшись в экран монитора, сосредоточенно стучала по клавишам. Это было ее обычным состоянием. И вне телецентра она продолжала работать без выходных и праздников. Компьютер, безусловно, экономил время и упрощал творческий процесс, но улучшению семейных отношений способствовал вряд ли. Он, словно капризное дитя, стал не просто членом большинства семей, но и требовал постоянного внимания. И в их доме электронные новинки, коварные вирусы и сбои программ обсуждались едва ли не чаще, чем проблемы детей.