Пожар любви

Они жалели Лили. Несмотря на свои девятнадцать лет, она уже успела завоевать всеобщую симпатию, чего так и не удалось добиться Арлетте со всеми ее вечеринками и Джей Кею со всеми его находками. Лили любила отца так искренне и сильно, что многие богатые хьюстонские папаши могли только мечтать о таком отношении со стороны своих детей.

«Они были настоящими друзьями, — говорили они, — и самим Богом было предназначено, чтобы именно она первая нашла его в то утро».

Когда Зейн читал телеграмму от Лили, у него дрожали руки.

«Зейну Макалистеру. Ювелирный антиквариат и аукционы «Мелтон». Нью-Йорк. Только что умер Дж. К. Приезжай. Люблю. Лили».

Он бросил телеграмму на стол, словно она жгла ему руки.

Неужели великий Митчелл умер? Джей Кей был сама жизнь, больше чем жизнь. Джей Кей был единственным, кроме его отца, кто сумел оценить возможности Зейна. А самое главное, он вовремя сказал Зейну об этом.

Зейн всегда восхищался Джей Кеем. Тот не боялся идти против стихии, против власти, против призраков ушедших эпох. Этот человек шел за своей мечтой. И если уж быть до конца честным, Джей Кей даже немного пугал его. Зейн чувствовал, что не смог бы жить так, хотя он старался убедить Лили в обратном.

Теперь Джей Кей ушел, а Зейн учился быть самим собой. Он старался… Черт возьми! Как же он старался забыть Лили! И все же в лицах других женщин ему виделись ее черты, во сне он слышал ее голос, а иногда по ночам, когда ему становилось особенно одиноко, он слишком живо вспоминал ощущение ее близости.

И вот теперь она звала его. Зейн оглядел свой крошечный офис. Собственно говоря, его трудно было назвать офисом. Так, «место». В «Мелтон» ему выделили «место». Место в одном из старейших в мире салонов ювелирного антиквариата.

Конечно, он должен поехать на похороны, потому что нужен Лили и потому что все еще любит ее. Но Техас больше не его дом. Его дом — Нью-Йорк. И этого не изменить.

Глава 21

Зейн приехал в Хьюстон во вторник утром, как раз к началу траурной церемонии. Лили с матерью стояли в первом ряду в католической церкви св. Анны. Когда священник начал заупокойную мессу, он проскользнул в последний ряд.

В течение двух лет Зейн успешно, как ему казалось, подавлял в себе боль, связанную со смертью своего отца, и считал, что пережил ее. В этот день он понял, что ошибся.

Он плохо помнил, как проходили похороны отца. Сидя в церкви и наблюдая незнакомый обряд, он вспоминал мельчайшие эпизоды из жизни… счастливые моменты детства, каникулы, баскетбольные победы, то, как отец обучал его премудростям торговли старинными драгоценностями… Но больше всего он вспоминал те мрачные дни, когда Тэд уже болел раком. Зейн вспоминал ужасную поездку в Мехико, последний день отца и ночь после этого.

Никогда прежде он не бывал в католической церкви. Чтобы отогнать горькие воспоминания об отце, он постарался сосредоточиться на службе. Его заинтересовал ритуал, совершаемый над усопшим. Священник прочитал молитвы, потом взял какой-то серебряный предмет, напоминавший микрофон, и окропил гроб святой водой. Затем помахал вокруг него курильницей, наполнив церковь едким запахом, и снова прочитал молитву. Темно-красная драпировка гроба, черное с красным облачение священника и этот острый запах делали присутствие смерти особенно ощутимым.

Узнав, что похороны будут проходить по католическому обряду, Зейн очень удивился. Лили выросла в совсем не религиозной атмосфере, как сама ему говорила. Возможно, однако, ее отец воспитывался в католической среде и хотел быть погребенным согласно католическому обряду. Каким-то странным образом, но эта древняя традиция подходила ему.

Отсюда, с последнего ряда, Зейн едва мог разглядеть Лили. В один из моментов мессы она подошла к аналою и прочитала из Библии. Потом, вернувшись на свое место, подняла голову и обвела взглядом присутствовавших. Может быть, она искала его.

Зейн шагнул в проход, чтобы она могла увидеть, что он здесь, с ней. На губах Лили мелькнула слабая улыбка, и Зейн подумал, что никакая Мона Лиза не могла бы с ней сравниться.

Все время, пока шла длинная месса, показавшаяся Зейну весьма утомительной, у него в горле стоял ком. Ему уже стало казаться, что священник никогда не кончит, но наконец двери церкви раскрылись. Он смотрел, как Лили шла по проходу, держа за руку мать. Когда она подошла ближе, Зейн увидел, что она плачет. И все же, когда она увидела его, в ее покрасневших глазах промелькнула радость.

Лили не сводила с него глаз. Она так боялась, что он не приедет. Правда, накануне горничная сказала, что Зейн звонил и спрашивал, на какое время назначены похороны и где находится церковь. Никаких других известий от него не приходило.

Когда Лили увидела Зейна, она с трудом его узнала. Он выглядел таким взрослым, с лица исчезло все мальчишеское. У него стали такие широкие плечи, что, казалось, он смог бы поднять всю церковь. Но глаза… Его глаза она узнала бы из тысячи. Подойдя ближе, Лили сделала инстинктивное движение и дотронулась до его руки. Зейн очень изменился, но прикосновение его руки осталось прежним. Лили почувствовала, что связь между ними не исчезла, она ощутила ее электрический заряд. В его голове звучал голос отца: «Это будет такая связь, Лили. Ты сама поймешь».

Лили не ошиблась. Она все еще любила Зейна и никогда не смогла бы полюбить другого. За прошедшие два года они сильно изменились, но в ее сердце Зейн занимал все то же место.

Их глаза встретились. Лиловые и небесно-голубые.

— Лили, мне так жаль! — Комок в горле мешал ему говорить.

— Мне тоже, — прошептала она, понимая, что он говорит не об отце. Так же как и она.

Арлетта тянула Лили за руку как ребенок. Лили не хотелось уходить, но этот день принадлежал отцу, не Зейну.

Люди выходили из церкви ряд за рядом, и, когда Зейн вышел почти последним, Лили с матерью уже сидели в лимузине во главе процессии. Зейн приехал в церковь на такси, поэтому ему пришлось попросить женщину, сидевшую рядом с ним в церкви, поехать на кладбище в ее машине.

Дорога до кладбища заняла почти полчаса. Еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы все собрались на солнцепеке.

Слава Богу, после длинной католической службы в церкви на кладбище оставалось сказать совсем немного.

Когда произносились последние молитвы, гроб опускали в землю и Лили принимала соболезнования, Зейн опять оказался позади всех. Священник объявил, что поминальный обед состоится в доме Митчеллов, и пригласил всех принять в нем участие.

Неожиданно к Зейну подошла Фейт и пригласила его поехать в их автомобиле. Он согласился и уже двинулся к машине вместе с ней и ее женихом Полом Ньюсамом, когда вдруг услышал, что его зовет Лили.

Она направилась к нему. В голове у Зейна пронеслась тысяча разных слов, но он так и не смог ничего сказать.

— Сколько ты пробудешь? — просто спросила она.

— Мне надо уехать в четверг. У меня дела в Бостоне.

— Два дня, — произнесла Лили таким печальным голосом, что Зейн вздрогнул. Потом она улыбнулась, стараясь скрыть боль. — Что ж, постараемся провести их с пользой.

К ним подошла Арлетта.

— Лили, нам пора ехать. В доме еще полно дел. — Она схватила Лили за руку и буквально оттащила от Зейна. — Кто это?

— Зейн Макалистер.

— Невероятно! — Арлетта украдкой взглянула на Зейна. В ее глазах сверкнуло презрение.

Толпа в доме Митчеллов стала редеть только к семи часам. Остались золовка Арлетты, ее адвокат, доктор и секретарь из «Древностей». Зейн боялся, что не дождется момента, когда сможет поговорить с Лили наедине.

— Надо купить еще ликера. Поедешь со мной в «Спек»? — спросила Лили.

— Конечно.

Они вышли на кухню, заваленную грязными тарелками и стаканами, взятыми напрокат. Мария засовывала их в посудомоечную машину.