Пожар любви

После отъезда Лили Зейн продолжал писать ей, хотя уже не так часто, как раньше. Он никогда не говорил, что разлюбил ее, потому что это было бы неверно. Он любил ее, но, как часто бывает с первой любовью, уже сам не знал, правда это или нет. Зейн вдруг осознал, что если вернется к Лили, то никогда не достигнет вершины. А ему очень хотелось добраться до самого верха.

Время шло. Нью-йоркские девушки с радостью вешались ему на шею. В лондонских пивных он знакомился с девушками из Челси, на художественных аукционах — с молодыми парижанками, каждый раз, конечно, в интересах дела. Правда, он нигде не встречал такой красивой, как Лили, такой щедрой, такой любящей… Но Зейн решил отказаться от нее, хотя и ненавидел себя за это.

Глава 20

Август 1980 года

Лили спускалась вниз по лестнице в красных сапожках и махровом халате. Электробигуди, на которые она накрутила волосы по совету Фейт, прыгали вверх-вниз, ударяя ее по голове, что доставляло ей некоторое беспокойство. Лили считала «украшательство» потерей времени. Природная красота позволяла ей так думать. Конечно, она могла бы обойтись и без бигуди, но сегодня она намеревалась работать в отцовской галерее.

— Мам! Я не могу найти синюю джинсовую юбку. Неужели Мария опять пыталась ее стирать? — Направляясь в сторону кухни, Лили заметила, что дверь в кабинет Джей Кея приоткрыта.

Он спал, положив голову на стол. Лили улыбнулась.

«Бедняга. Наверное, всю ночь работал», — подумала она. Лили уперлась рукой в дверь и толчком распахнула ее настежь.

Отец лежал головой на столе, положив правую щеку на раскрытую книгу. Там царил полнейший хаос: с огромного стола свисали старинные карты вперемешку с новыми картами автомобильных дорог и топографическими картами Мексики, Центральной и Южной Америки. Здесь же валялись ксерокопии писем от всемирно известных и никому не известных археологов.

На макушке у Джей Кея все еще восседали очки, и Лили невольно вспомнила, сколько раз он принимался искать их, в то время как они были у него на голове. Отец показался ей таким усталым, таким беззащитным. Ей так и не удалось выяснить, над чем он так интенсивно работал в последние месяцы. День за днем Лили спрашивала его, но Джей Кей проявлял редкостную скрытность.

Когда он в первый раз запер свой кабинет, то сказал Лили, что хочет, чтобы Арлетта и ее «чертова горничная» больше не прикасались к его бумагам. За кажущимся хаосом скрывался свой, одному ему ведомый порядок.

— Скажи мне по крайней мере, чего ты хочешь? — вспомнила вдруг Лили вопрос, который задавала неделю назад.

— Нет, — ответил он твердо.

Лили не знала, каким образом вытянуть из него еще что-нибудь.

— Паи, это карта Перу?

— Допустим. Что из того? — Он продолжал изучать карту, не поднимая глаз, а затем уткнувшись в письмо, полученное в тот день из Колумбийского университета.

— Ты часто говорил о том, чтобы поехать в Южную Америку. Вот я и подумала: может быть, мы скоро поедем? — не отставала Лили.

— Может быть.

— Ну ладно, пап. Имей совесть! Ты работаешь над этим уже больше полугода.

— Теперь уже больше трех лет, — устало перебил он. — Я никуда не двинусь, пока не буду уверен. Совершенно уверен.

— Хорошо. — Она быстро чмокнула его.

Лили смотрела, как он спит, и думала, что, возможно, ночной штурм принес какие-нибудь новые результаты. В последнее время се стало серьезно беспокоить, не одержим ли отец неустанной гонкой за неким мифическим сокровищем. Он весь день до изнеможения работал в магазине, а потом всю ночь в кабинете. Джей Кей уже не смеялся и не улыбался так часто, как раньше. Его лицо избороздили глубокие морщины, и он почти всегда оставался серьезным. Лили хотелось облегчить его ношу. Она работала в магазине почти столько же, сколько и он, но, похоже, больше ничем не могла ему помочь. Если бы только он поговорил с ней, как прежде, рассказал, чем он так сильно озабочен.

Лили положила руку ему на спину и слегка потрепала его.

— Папа, пора вставать, — сказала она с улыбкой и взглянула сквозь стеклянные двери в сад. — Сегодня отличный день. На небе ни облачка. — Она снова потрепала его, на этот раз чуть сильнее.

На ощупь он казался теплым, но пока ее рука лежала у него на спине, Лили заметила, что отец не храпит, как обычно, когда он спал в неудобной позе.

— Папа!

Она тряхнула отца за плечо. Его рука соскользнула со стола и повисла.

— Папа!!!

Лили закричала на весь дом:

— Нет! Нет! Папа, нет!!!

Ее затрясло. Она щупала его голову, щеки, шею, спину в поисках признаков жизни, но не находила их.

— Нет! Нет! Нет! — причитала Лили снова и снова.

Она ослепла от слез и чувствовала, что ноги вот-вот откажутся держать ее.

— Кто-нибудь, помогите же! — кричала она. — Здесь папа, здесь папа!

На кухне послышался звон тарелок, и через несколько мгновений на пороге кабинета возникла Мария. Лили услышала, как она шепчет молитву по-испански. Потом Лили упала на кожаный диван. С ней сделалась истерика.

— Лили! — воскликнула Арлетта Митчелл, спустившись с лестницы. — Лили, что ты кричишь? Настоящая леди не должна… — Арлетта замерла в дверях. От неожиданности ее лицо окаменело. Она смотрела перед собой совершенно пустыми, широко раскрытыми глазами. Лили заметила, что матери пришлось схватиться за косяк, чтобы не упасть. — Лили… ему что… плохо?

«Как всегда, — подумала Лили, — ждет ответа от меня».

Лили так сильно всхлипывала, что ей трудно было дышать. Как будто кто-то сдавил ей грудь.

— Мой папа умер! — вскрикнула она. — Умер! Умер!

Лили бросилась к отцу, обнимая его безжизненное тело, и зарыдала. Она понимала, что ее жизнь уже никогда не будет прежней.

Слухи о смерти Дж. К. Митчелла мгновенно разнеслись по городу. Конечно, он умер естественней смертью, в этом не было ни малейших сомнений. И тем не менее в самых изысканных кругах хьюстонского общества находились люди, которые, приподняв бровь, обменивались выразительными взглядами за ленчем у «Дотто» или за обедом в кафе «Энни», гадая, кто придет на похороны.

«Палка о двух концах», — говорили они. Арлетта Митчелл не принадлежала к числу фаворитов, но она десятилетиями вращалась в высших сферах. Она много тратила на благотворительность, и ее деньги были нужны.

С другой стороны, все считали, что именно Арлетта с ее непомерными запросами подталкивала Джей Кея к последней черте. Вне всяких сомнений, именно ее ненасытная жажда «не ограничивать себя» привела к тому, что сердце мужа не выдержало.

О Дж. К. Митчелле, хозяине «Древностей», одной из лучших художественных и антикварных галерей Хьюстона, ходили бесконечные пересуды: с одной стороны, он пользовался уважением среди своих клиентов и в некоторых кругах хьюстонского общества, с другой — подвергался жесточайшей критике со стороны властей и многих специалистов-археологов, перед которыми он преклонялся.

Дж. К. Митчелл считал себя путешественником, искателем приключений и истины. Такого же мнения об отце придерживалась Лили. Однако другие стремились положить конец его археологическим изысканиям. В течение многих лет найденные Митчеллом и его благонамеренной дочерью ценные произведения искусств, которые в отдельных случаях могли бы даже изменить взгляд на историю той или иной культуры, сбывались на черном рынке.

Ни один из влиятельных людей в городе, ставший обладателем этих доколумбовых сокровищ, не признался, что они приобретены у Митчелла. Более того, возможно, именно они стали главными распространителями порочащих его сплетен. Пока он был жив, эти люди давали ему деньги на проведение раскопок и щедро платили за образцы керамики, изделий из кремня, жадеитовые украшения, золото и изумруды. После его смерти они почувствовали себя в опасности и принялись наперебой открещиваться от него.