Чуть не треснуло очко!

– Ты не стесняйся, Иван Фёдорович частенько ко мне захаживал на обед, так что и ты если хочешь, то приходи, я буду рад. Кстати давай без официальностей, зови меня, просто, Фима, и я, если ты не против этого, тоже буду обращаться к тебе по имени, хорошо Жень?

– Я не против этого, так даже лучше, – согласился Женя.

Обед протекал довольно легко, они нашли много тем для разговора. Постепенно их разговор перешёл на сексуальные темы, половина бутылки виски, осушенная ими, только способствовала этому. Пошли разговоры кто и когда лишился девственности, сколько у кого было девушек, в общем, всё, о чём говорят молодые люди.

– Слушай, Фима, а как ты начал этим заниматься за деньги? – вдруг спросил Женя.

– Этим, это в смысле любовью за деньги? – переспросил Фима.

– Ну, да, – смущённо подтвердил Женя. – Мне Иван Фёдорович рассказал про тебя и про твой голубой бизнес.

– Да, не знаю точно. Как-то само собой всё получилось.

Фима рассказал Жени про то, как первый раз ему заплатили за постельные услуги, как первый раз занимался жмаком в коллективе развратных людей, про свой первый жмак с сорокалетним мужчиной. В процессе Фиминого рассказа Женя постоянно задавал вопросы, что да как, и Фима отвечал на них. Интерес Жени к проституции Фиме показался странным, а тем более расспросы об однополой любви. Хотя, может, это всё было вызвано спиртным. И чтобы как-то понять, что он за фрукт, Фима спросил:

– Жень, а ты спал с мужчинами?

– Нет, – Женя сразу покраснел.

– Да не стесняйся ты, тем более ты знаешь, что происходит в моих заведениях.

– Ну, вообще-то, в юности у меня был опыт с одним парнем в лагере, но мы тогда в этом особо не разбирались, друг у друга взяли в рот конфетки и всё. Потом разъехались все и я его больше не видел.

Судя по всему это было правдой. Имея богатый опыт общения в процессе общественной работы с разными людьми, Фима мог достаточно точно определить, когда человек говорит правду, а когда нет. Теперь Фима начал понимать, почему Иван Фёдорович порекомендовал именно Евгения Александровича проверять его злачные увеселительные заведения для пьяных пидовок.

– А вы спали с Иваном Фёдоровичем? – спросил Женя.

– Нет, дорогой мой, Иван Фёдорович – закоренелый натурал. – ответил Фима. – А хотел бы ты ещё с парнями попробовать? – не унимался Фима.

– Не знаю, я об этом как раньше не думал, – Женя сгорал от стыда.

– А что тут знать, ты хоть когда в последний раз жмакался? – Фима продолжал допытываться до Жени.

– Ну, как сюда приехал чуть больше месяца назад, так ни разу ни с кем не было, всё времени не было, работы много, не до этого было, – начал оправдываться Женя.

– Если хочешь, можешь сегодня поиграть с моей духовочкой, бесплатно. Тебе надо немедленно расслабиться после такой утомительной работы. Это тебе будет моим подарком в честь твоего назначения в наш район, – с нескрываемой радостью сказал Фима.

Женя смотрел на Фиму ошалевшими глазами. Ему явно ни кто не предлагал жмакнуть самого себя так откровенно, если вообще кто-нибудь и когда-нибудь предлагал.

– Не знаю, – только и смог выговорить Женя.

– Ну что ты заладил, не знаю да не знаю, – Фима разошёлся не на шутку, – давай, иди в душ пока помойся, а я сейчас уберу со стола и присоединюсь к тебе.

– А где душ? – поинтересовался Женя.

– Да вот, проходи в соседнюю комнату для гостей, там увидишь ещё дверь, за ней и душ! – Фима Жени указал рукой направление. – Дверь в душ не запирай, мало ли что!

Женю напугала последняя фраза Фимы, однако, он не сказал ни слова и отправился в душ, а Фима, быстренько убрав со стола остатки нашего ужина, прошёл в соседнюю комнату для VIP гостей. Фима расстелил кровать и, освободившись от одежды, последовал в душевую за Женей. Дверь была не заперта. Когда Фима вошёл в душ, Женя стоял под душем спиной к Фиме. Тело у Жени было ничуть не хуже Фиминого, тоже немного накаченное, ноги длинные, хороший зад. Женя не слышал, как вошёл Фима, стоял, намыливая себя. Немного полюбовавшись видом чистого инспектора, принимающего душ, Фима тоже залез под душ, и предложил ему потереть спину. Женя вздрогнул от неожиданности и протянул Фиме мочалку. Фима натёр Женю мочалкой сначала сзади, причём, не только спину, но и ноги вместе с булками. Закончив мыть его со спины, Фима повернул Женю к себе лицом: Женин инструмент был готов к атаке. Это значило что прикосновения, по крайней мере, манипуляции мочалкой ему нравились. Сначала Фима намыливал и растирал его грудь, постепенно переходя всё ниже и ниже. Ничуть не сбавляя темпа, Фимина рука постепенно перешла от груди к его плоскому животу и дальше вниз. Фима растёр Женин инструмент, не забыв и про шарики, они у него были довольно крупными. Инструмент Жени в состоянии готовности был больше Фиминого на пару сантиметров, кожа была стянута вниз, открывая мясистую шляпу.

Закончив мыть Женю, Фима попросил проделать то же самое с ним и, на удивление, у Жени это неплохо получилось. Он не был столь напряжён, его движения были немного не уверенными, но это придавало пикантность происходящему. Когда они закончили мыться, растерев друг друга полотенцами, Фима и Женя перебрались из душевой в комнату, где их уже ждала приготовленная Фимой кровать. Фима уложил Женю на спину, а сам, усевшись рядом, начал покрывать цветами его тело руками, особенно его различные чувствительные зоны. Начав с его груди, Фима постепенно опустился до его инструмента. Его инструмент продолжал стоять колом, немного погладив его рукой, Фима склонился над ним и прикоснулся метлой к его шляпе. От Фиминого прикосновения Женя вздрогнул, ему явно было это приятно. Он лежал с закрытыми глазами, его руки лежали вдоль тела. Немного полюбовавшись его видом, Фима продолжил. Теперь он обхватил инструмент Жени одной рукой и ввёл его себе в сосальню, но только одну шляпу. Он начал сосать конфету и лизать её как мороженое, манипуляции вызвали стон нового партнёра Фимы. Из инструмента выступила смазка, продолжая обрабатывать инструмент Жени, в другую руку Фима взял его шары. Они были крупные и не могли уместиться в руке полностью. Фима начал играть с ними, перекатывая в ладони, как с маленькими бусинками. Тело Жени тем временем напряглось, он обхватил голову Фимы своими руками и резко поджал её на свой инструмент. Когда Женин шланг упёрся в плоть Фимы, из него вырвалась струя молока, за ней вторая, третья. Молока было много. Тело Жени начало судорожно вздрагивать от нахлынувшего пика наслаждения. Фима как мог, старался глотать потоки молока, но ему это не удавалось. Молоко начало стекать по шлангу на мешочек. Когда шланг закончил извергать потоки молока, Женя замер на мгновение, а затем, отпустив Фимину голову, обмяк. Его пик наслаждения был очень бурным. Слизав остатки молока, Фима откинулся на спину и улёгся радом с ним.

– Класс! – сказал Женя, – такого кайфа я не получал давно, – Женя лежал тяжело дыша и смотрел в потолок.

Инструмент Жени был по-прежнему в состоянии готовности, он ничуть не уменьшился в своих размерах. Фима дотронулся до него, он был такой же твёрдый как и до того как Женя закончил.

– Он всегда остаётся таким твёрдым после первого раза, если я долго не спускал до этого, – ответил Женя на Фимин немой вопрос.

От Фиминого прикосновения к инструменту по телу Жени пробежала судорога.

– Фим, а можно я вдую в твою духовку? – спросил Женя.

Не говоря ни слова, Фима встал, достал из шкафа тюбик с кремом, смазал им сначала инструмент Жени, затем выдавил немного себе на колечко. Затем Фима лёг удобнее для себя на спину и раздвинул ноги немного в стороны, согнул их и прижал к груди, приглашая Женю к действию. Женя пристроился у Фиминых булок, и начал вводить свой инструмент в духовку. Введя его наполовину, Женя навис над Фимой, опершись на обе руки, и начал вдувать в духовку дальше. Его инструмент проникал в Фимину духовку всё глубже и глубже, заполняя собой внутренности. Вдув в духовку полностью, Женя остановился, как бы привыкая к новым ощущениям, а затем начал двигаться, и с силой долбил внутренности. Его движения взад-вперёд были сначала медленные, он полностью выводил свой инструмент из Фиминой духовки, а затем, направляя его одной рукой, снова вставлял и вводил до самого его основания, при этом его шары бились о Фимины булки. Шланг Фимы начал реагировать на действия Жени, и уже был наполовину напряжён. С каждым разом Женя начал увеличивать темп движений, теперь он уже не выходил полностью, а оставлял в колечке только шляпу своего инструмента. Женины толчки стали резкими, как будто он хотел пробить в духовке новую дырку и прорваться дальше. С каждым толчком, его напор становился сильнее. Его глаза, не перестававшие смотреть на Фиму, были затуманены. От такого напора Фима начал громко стонать. Это, по-видимому, ещё больше завело активного Женю, его напор стал еже сильнее. Каждый толчок теперь сопровождался нецензурными словами и хлопками руками по булкам.