Рецепт счастья

Джейн окинула взглядом комнату, яркое пятно даже в середине зимы.

— Что ты думаешь о доме Оливии?

— Я просто обожаю это место. Оно превосходно.

Дженни вспомнился недавний телефонный разговор. Действительно ли здесь было превосходно, или она всего лишь заставляла себя так думать, полагая, что хочет именно этого?

— Неудивительно, что у вас двоих схожий вкус, — сказала Джейн. — В конце концов, вы ведь сестры.

Наполовину сестры, подумала Дженни. Другой половинкой Оливии являлась ее мать, Памела Лайтси. Разведенная, состоятельная, со связями в обществе, умеющая запугивать. У Дженни и Оливии было кое-что общее. Трудные матери. С той разницей, что Памела создавала трудности своим присутствием, а Маришка — отсутствием.

— Ну как? Ты готова к нашей прогулке? — спросила Джейн.

— Конечно. Я всегда хотела посмотреть Сент-Реджис. — Дженни надела пальто. Может, чаепитие в знаменитом отеле и было для Джейн привычным делом, но Дженни шла туда впервые.

— Обычно я пью здесь чай раз в месяц, — пояснила Джейн. У нее имелся свой водитель, тихий мужчина в дорогом костюме, который что-то бормотал на иностранном языке в гарнитуру мобильного телефона и мастерски водил машину.

— Раньше я почти всегда брала с собой Оливию. У нас это даже превратилось в традицию.

У Дженни и ее бабушки тоже были традиции. Однако более скромные. Каждый день после школы Дженни приходила в пекарню. Она садилась за один из кухонных столов и пила холодное молоко с теплой булочкой. Кружась на стуле, Дженни с восторгом рассказывала бабушке о том, как прошел день.

— Мы стали ездить туда, когда Оливии было десять или одиннадцать, — продолжала Джейн. — Думаю, она не обидится, если я скажу тебе, что развод родителей дался ей очень тяжело.

— Она мне рассказывала, — ответила Дженни.

— Не могу сказать, что наши чаепития что-то кардинально меняли, но ведь дополнительное внимание никогда не помешает. — Джейн взяла Дженни за руку. — Ты только послушай меня. Все болтаю и болтаю.

— Я не против.

Машина остановилась у отеля, настоящего произведения искусства прямо посреди города. Швейцар в форменной ливрее поспешил открыть ворота гаража и подал Джейн руку, чтобы помочь выбраться из машины.

— Добрый день, миссис Беллами, — поприветствовал он ее.

«Мы больше не в Канзасе» [13], — подумала Дженни, вой-дя в роскошный вестибюль.

Администратор тоже знала Джейн Беллами по имени. Она провела их через коридор с пальмами к столику в красивом элегантном чайном зале. Воздух наполняли приглушенные разговоры и успокаивающая музыка. Джейн улыбнулась Дженни:

— Впечатляет? Я хотела произвести на тебя впечатление.

Дженни рассмеялась:

— Ты шутишь? Конечно впечатляет! Они относятся к тебе как к ВИП-персоне.

— Привилегия старости. — Джейн стала серьезной. — Когда мы с Чарльзом после свадьбы переехали в город, я чувствовала то, что, возможно, чувствуешь сейчас ты: смятение и растерянность. Единственным утешением для меня являлось то, что лето я буду проводить в лагере «Киога». Я хочу, чтобы ты знала, Дженни: нет ничего постыдного в тоске по дому.

— Я не тоскую по дому. — В ответ на растерянный взгляд Джейн Дженни добавила: — Я разочаруюсь в себе, если стану тосковать по дому.

— Дорогая, мы почти незнакомы, но я твоя бабушка и чувствую ложь за версту.

— Но… — Дженни уткнулась взглядом в свою чашку с «Эрл Греем» теплого янтарного цвета. — Всю жизнь я думала, что хочу этого. Если это не мечта, ставшая реальностью, то я буду неудачницей.

— Глупости, — отрезала Джейн. — Нельзя подчинить чувства своей воле. — Она грустно улыбнулась. — Я не живу в Авалоне уже пятьдесят лет и до сих пор по нему скучаю.

— Почему же вы не вернетесь? — удивилась Дженни.

— Я живу в этом городе потому, что Чарльз здесь. Когда ты с тем, кого любишь, ты дома. Ты когда-нибудь была влюблена, Дженни?

Дженни подумала о Джоуи, о планах, которые они строили, и о том, как все разрушилось.

— Не совсем, — призналась Дженни. — Не так, чтобы последовать за возлюбленным на край света.

Дженни отпила чаю и встретила спокойный взгляд Джейн.

— Я была помолвлена, — продолжила Дженни. — Его звали Джоуи. Он служил в армии.

— Полагаю, у вас не сложилось.

— Он умер.

Возможно, Джейн заслуживала более развернутого объяснения, но Дженни не доверяла себе. Еще слово, и она могла разрыдаться. Дженни постоянно думала о Джоуи, но воспоминания ничего не проясняли. «Боже, — подумала Дженни, — и я собралась написать об этом. Я даже рассказать о нем не могу».

Взгляд ошеломленной Джейн смягчился. Теперь она смотрела с беспокойством.

— Прости. Наверное, он был таким молодым. Должно быть, это ужасно.

Дженни кивнула.

— Сейчас со мной все в порядке. Прошло несколько лет. Я встречалась с другими парнями, но недолго. — Дженни было стыдно говорить, насколько недолго. — Мой последний бойфренд — Дон — был отличным парнем. Нам было весело вместе. И он отвратительно водил машину. Я не знаю никого, кому бы выписали столько штрафов. Думаю, он уехал из города потому, что не хотел расплачиваться. Хотя сейчас я вспомнила, что у другого моего парня тоже было много штрафов.

Она совсем забыла про Тайлера. Он не произвел особого впечатления.

— О, дорогая. Неужели тебя привлекают авантюристы?

— Не думаю. Им просто не повезло. Оказались не в том месте не в то время. Забыли посигналить, не включили габаритные огни… Как-то Дону выписали штраф за то, что на его фургоне не было резиновых брызговиков, Представляешь? Кто вообще знает об этом правиле?

— Авалон — лучший город, — улыбнулась Джейн. — Приятно знать, что в нем живут такие бдительные люди. Оливия говорила, после пожара начальник полиции был необычайно добр к тебе. Приятно это слышать.

Ха-ха. А что еще говорила Оливия? Доносчица. Возможно, в этом заключается негативная сторона наличия сестры.

— Мы с Рурком уже давно друг друга знаем, — сказала Дженни. — Он был лучшим другом Джоуи.

— Понятно. А почему он переехал в Авалон?

Вопрос стал неожиданностью.

— Рурк изучал полицейское правоприменение в колледже, а потом просто… переехал.

Джейн приподняла тонкую бровь.

— А вы с Рурком… близки?

С ним никто не близок.

— Как я уже говорила, мы давно знакомы, но… все сложно.

— Что ж, я не стану любопытствовать, хотя хотела бы, — улыбнулась Джейн.

Дженни рассмеялась. Эта женщина нравилась ей все больше и больше.

— Я не против любопытства, — ответила Дженни, — но тут нечего рассказывать. Рурк Макнайт и я… Мы уже давно выяснили, что нам лучше не приближаться друг к другу. Так лучше.

Джейн аккуратно промокнула губы льняной салфеткой.

— Я солгала, — сказала она. — Я будулюбопытствовать. Не стану притворяться, что полностью понимаю ситуацию, но в моем возрасте уже кое-что знаешь о любви. Этот Джоуи… бьюсь об заклад, он очень сильно любил тебя.

Дженни кивнула.

— Он бы хотел, чтобы ты продолжала идти вперед. Чтобы ты снова влюбилась.

Дженни уставилась на свои колени.

— Мы говорили об этом… о том, что Джоуи может не вернуться… каждый раз, когда его призывали на службу. Все солдаты это делают. Им приходится. Я ненавидела эти наши разговоры. И… да. Джоуи всегда говорил, что, если его не станет, я должна полюбить снова.

— А ты не полюбила.

Дженни посмотрела на Джейн. Она хотела разозлиться, обвинить бабушку в том, что та вмешивается не в свое дело, но в глазах Джейн отражалась только мудрость и сопереживание.

— Не полюбила, — признала Дженни. — Я была занята пекарней и заботой о бабушке.

— Хелен повезло с тобой, — сказала Джейн. К счастью, она почувствовала, с каким отчаянием Дженни хочет сменить тему разговора.

— Это мне с ней повезло.

Джейн кивнула.

— Я была на открытии пекарни «Скай-Ривер» в 1952-м.

— Ты шутишь. — Дженни попыталась представить Джейн молодой женщиной, которая живет в Авалоне.