RECKLESS (СИ)

— Ты заставляешь меня смотреть на мир по иному, Крис. Это чертовски странно, — говорю я, покоя голову на плече парня.

— Я иногда поражаюсь тебе, — он притягивает меня еще ближе, и я перекидываю свои ноги через его ноги. — Иногда ты реагируешь на обычные вещи слишком эмоционально, а на то, что у тебя порок сердца — так спокойно. В чем фишка, Мун? — я взглянула на него, и он ухмыльнулся.

— Еще в больнице, когда мы сидели в кабинете, я дала себе слово, что не буду расстраиваться, если у меня будет не рак. И у меня не рак, поэтому и повода для расстройства нет. Это может показаться глупым до ужаса, но эта болезнь лечится, как сказал врач, и поэтому я не расстраиваюсь, ибо поводов для грусти и так хватает.

— Отец всегда учил меня держать своё слово и никогда не сдаваться. Я вставал в пять утра ежедневно с десяти лет, чтобы окунуться в ледяную ванную, и должен был просидеть там ебучих двадцать минут, а иначе меня ждала порка. Отец был строгим, но любящим. Я был не таким, как сейчас, Ева, — казалось, что Крис ненавидел и стыдился прошлого. — Как бы я не любил его, я не хотел быть им, и знаешь, что самое хуевое в этой ситуации? Что в последний раз, когда я его видел, я сказал: «Ты испортил всю мою жизнь, надеюсь, ты больше не вернешься!» И он не вернулся, — Крис глубоко вздохнул и запустил пальцы в свои волосы, а затем закрыл лицо, будто массируя его, и снова поднял голову, смотря куда-то вперед.

— Крис, я знаю, что не в праве тебе такое говорить, но стоит отпустить прошлое. Ты должен понимать, что от твоих слов не зависело ровным счетом ничего. Если это должно было случиться, то это бы произошло в любом случае. Это твоя ноша, и я не могу тебя заставить, но я хочу лучшего для тебя. Постарайся перелистнуть страницу, — я склонилась над ним, поглаживая его затылок. Он усмехнулся и взглянул мне в глаза.

— Ты в курсе, что на данный момент ты самое родное, что у меня есть, Ева Мун? И ты как никто другой вправе говорить то, что думаешь, — смиренно произнес он, и я почувствовала легких румянец у себя на щеках. Я соприкоснулась лбом о лоб кареглазого и закрыла глаза.

И как по закону жанра, атмосферу испортил звонок мобильного. Криса. Он немного улыбнулся и приложил к уху телефон, произнеся короткое: «Вильям».

— Я понял, хорошо, через час будем, — похоже, Магнуссон сообщил что-то важное, раз Кристофер стал таким серьезным. Он отключил телефон и посмотрел на меня. — Твой отец. Он в Осло и ищет тебя.

Приехали.

Комментарий к XXVI

Не перестану говорить, насколько благодарна вам. С каждым днем я чувствую себя увереннее в этой сфере. Меня как-то спросили: “Что же главное в написании фанфиков/книг?” И я знаю ответ. Все дело в страсти. К персонажам, обстановке, музыке, стремлении быть лучше. Без страсти ничего не получится, как бы ты не старался. Хочешь, чтобы читатели поверили, что твои герои влюблены? Для начала влюбись в них сам.

Группа - https://vk.com/club124874000

========== XXVII. ==========

Я прощаюсь с прошлым, как с покойным, которого искренне любил…

Вечер. 3 августа. 2017 года.

Recovery - James Arthur

— Ты готова? — спросил Кристофер, когда мы стояли на пороге, и я никак не могла решиться сделать шаг вперед.

Мне нужно было время, которого не было. Двух часов езды не хватило, чтобы трезво разложить все мысли по полочкам. Но мы никогда не можем быть готовы ко всему.

— Да, — делаю глубокий вдох, и брюнет нажимает на звонок. Дверь тут же открывается. Вильям стоит на пороге, и по его выражению лица видно, что он волнуется.

— Он тут, — заявляет он и отходит, давая нам войти внутрь.

Я понятия не имела, как вести себя с человеком и как реагировать на него? Я искренне не знаю, что сделаю и что скажу, когда увижу отца. Посмотрю в его голубые глаза, как помню, и что почувствую?

— Вот блин, — шиплю я себе под нос и нервно перебираю кончики волос, откидывая их на спину. — Где он? — перевожу взгляд на шатена, и он указывает на закрытую дверь по правую сторону от меня.

Я киваю и не спеша следую туда, проходя в светлую комнату, которая похожа на гостиную. Здесь пахнет мужскими духами и новой мебелью. Напротив окна замечаю мужчину. Он стоит спиной ко мне и что-то держит в руках, рассматривая. Коленки подкашивались из-за волнения и боязни чего-то нового, и я пыталась собрать все мысли в кучку, не потеряв самообладание.

Похоже, почувствовав моё присутствие, он развернулся, и я застыла. Живот скрутило, а кожа покрылась тонким слоем льда. Все тело пронзили миллиарды импульсов, и я сглотнула ком в горле. Я взглянула в глаза отцу и заметила, что у него все те же яркие, добрые голубые глаза и ямочки, когда он улыбается. Это единственное, что я так хорошо запомнила во внешности своего отца.

— Пап, — самопроизвольно вырывается у меня, и я глубоко вздыхаю, а грудь высоко вздымается. Мне кажется, что тут безумно жарко, и воздух пропитан моим волнением. Ещё чуть-чуть, и я упаду из-за накрывающей волны эмоций.

— Ева, — его губы трогает улыбка, и он стоит на месте, не двигаясь. В его руках я замечаю фотографию, и мне повезло, что у меня хорошее зрение. На ней изображена я и он. Отец целует меня в лоб, а я широко улыбаюсь и обнимаю его лицо ладошками.

Чертова девичья сентиментальность.

— Эм… привет, — это должно было быть утвердительным предложением, но похоже, скорее, на вопросительное. Я просто растерялась и не знаю, куда себя деть.

— Ты так выросла, — он делает пару шагов навстречу мне, и я вижу почти незаметную седину сквозь черные уложенные волосы. — Красавица, — его слова заставляют меня покраснеть и опустить взгляд вниз на мгновение.

— Ты многое пропустил, — пожимаю плечами, соединяя пальцы за спиной в замок.

— Я знаю, — с горечью в голосе говорит он, и мне хочется обнять его. — Ева, я так много пропустил из-за ошибки, и я не хочу, чтобы ты пострадала, — его голос тихий, и это успокаивает меня. Я верю ему. Черт, почему я верю ему?

Наступает молчание. Я просто смотрю на человека, который является для меня одним из самых важных людей на свете. Спустя почти десять лет я не перестала любить его. Несмотря ни на что. Я хочу быть обычным подростком и чувствовать отцовское тепло.

— Я так скучала… — сорвавшись с места, я кинулась на шею отцу, прижимаясь всем телом и чувствуя запах тяжелого одеколона. — Боже, я так рада тебя видеть, — я больше не сдерживалась, не в моих силах было быть холодной по отношению к отцу.

Его руки обвили мою талию, и он крепко обнял меня, так, что я почувствовала, как мои ребра чуть ли не хрустят. Уткнувшись в его пальто, я тихо плакала, чтобы не привлекать внимание. Это было настолько жизненно необходимо, что в данный момент я не могла поверить в то, что все это реально. Что это происходит именно со мной, именно в эту секунду.

Каково было прошлой Еве каждую ночь плакать из-за того, что единственный понимающий ее человек ушел из семьи? Каково было в двенадцать лет узнать, что ей не с кем праздновать день отца? Каково было в четырнадцать узнать, что всех остальных детей отцы учат водить машины? Каково было без мужской поддержки? Без крепкого плеча? Не быть защищенной?

Все это я прекрасно знала. До меня только недавно дошло, что я чертовски скучаю и одночастно злюсь на этого человека. Как бы ты трезво не осознавал, что отец не по своей воле ушел, чувства все равно иногда берут вверх, и ты готов лезть на стенку от этого.

Куда приводят несбывшиеся мечты? Отсутствие родительского тепла? Холодного детства?

А я отвечу.

К полному контролю всей своей жизни, без надежды на поддержку. Свободу действия без осознания того факта, что нужно перед кем-то отчитываться. Заливанием в глотку алкоголя из-за боли, что сжигает изнутри. Из-за недопонимания общества и дикого желания изолироваться от всего на этом ебаном свете.

Не печалься, родная. У всех людей своя боль, и они же как-то справляются. Надо верить в себя, в свои силы и надеяться на лучшее. Конечно же, легко лишь говорить об этом и очень трудно придерживаться. Но кто сказал, что жизнь простая штука?