RECKLESS (СИ)

— Об этом никто не должен знать, солнце — говорит отец и протягивает какую-то непонятную вещь малышке.

— Я не вижу, — шепчу я, подходя ближе. Ничего. Пусто. Я не могу видеть.

— Папочка, ты уходишь? — спрашивает девочка.

Теплая слезинка скатывается по щечке девочки, и я падаю на колени, стирая её, и на миг эти зелёные глаза смотрят на меня, а я чувствую жидкость на своих пальцах.

— Милая, помоги мне, — сипло говорю я, чувствуя сразу двух людей в себе. Прошлую и настоящую Еву. Я переживаю расставание с отцом во второй раз.

«Ева!» — я слышу голос в своей голове. Женский.

— Аина? — хмурюсь.

«Да, скажи, что сейчас происходит?»

— Я все еще не могу понять, что отдал мой отец мне маленькой. Но, Аина, разве маленькая я могу видеть себя? Она сейчас смотрит на меня и будто видит.

«Ева, это ключ, коснись ее, просто попробуй взглянуть на эту ситуацию её глазами».

Evanescence – Haunted

Я протягиваю руку девочке, а она опускает взгляд, медленно вкладывая свою ручку в мою ладонь. Окна открываются настежь, и поток холодного воздуха буквально не дает сделать вздоха, дуя в лицо. Я прислоняю меленькую себя ближе, шепча что-то не разборчивое.

Я не знаю, как сделать это.

Я чувствую лишь страх и детское желание забраться под одеяло и спрятаться от всего мира.

Это же я. Просто маленькая. Я чувствую то же самое, что и она.

Вдохнув поглубже, я начала вспоминать все страхи, которые преследовали меня на протяжении почти десяти лет. Страх остаться одинокой и покинутой, страх быть непонятой, страх быть не такой и выделяться. Страх сделать то, что хочется, и быть осужденной. Страх быть собой.

Я чувствовала, как ветер вокруг нас сносит все на своем пути, но я чувствовала маленькое тельце рядом с собой и сжимала её руку. Голос в моей голове становился все громче и громче, отчего на виски давила невидимая сила. Все тело ломило, и я чувствовала каждой клеточкой, как силы покидают меня.

Нужно добраться до главного страха.

СТРАХ. СТРАХ. СТРАХ.

Их слишком много, и они не настоящей меня. Они из прошлого. Это очень изнуряет, кажется, будто кто-то невидимый вытягивает из меня силы и питается страхом. Я чувствую жжение в груди и отталкиваю от себя маленькую девочку. Ее глаза черные, и я понимаю, что источник моих страхов — она.

Мне нужно отпустить прошлое, нужно жить сегодняшним. Это практически нереально для такого человека, как я. Но именно в эту секунду я поняла, что обрела себя. Я знаю, чего хочу, и вмиг ветер испаряется, и окна закрываются.

Девочка закрывает глаза, и через мгновение они снова становятся зелеными, она садится на коврик, и я отползаю на пару метров, наблюдая за вещью в руках папы.

В руках отца небольшая шкатулка бежевого цвета с серым отливом. Он протягивает ее девочке, и она дрожащими руками берет её.

— Мне надо это сделать, но я не хочу. Просто помни об этом, ладно? — малышка кивает и плачет, последний раз обнимая папу.

Моё сердце сейчас колотится как ненормальное, а в глазах стоят слёзы. Мне больно видеть это, но я больше не чувствую ту сильную связь, что раньше. Я отпустила это.

Когда мужчина скрывается за дверью, я наблюдаю за действиями девочки, она, как стойкий солдатик, вытирает ладошками слезы и берет своего мишку, внутри которого есть небольшое пространство. Она кладет туда шкатулку и застегивает молнию.

— Проснись! — оглушающе кричит она, и я затыкаю уши, чувствуя соленую жидкость, которая льется из моего рта по губам, подбородку и пачкает пуловер.

Я распахиваю глаза и возвращаюсь в реальность. Меня всю трусит, и в легких не хватает воздуха. Схватившись за край стола, я начинаю кашлять и задыхаться, чувствуя слабость во всём теле. Падаю на колени, но меня подхватывают чьи-то руки. Крис. Это он. Я надеюсь, что это он. Потому что вокруг меня темнота, и все плывет.

— Аина, какого черта? — восклицает Шистад, и я чувствую, как мне надавливают на щеки и вливают какую-то жидкость. Она очень горькая, от чего мне хочется ее выплюнуть, но мне не позволяют это сделать.

— Сейчас, дай ей пару минут, — приглушенно говорит женщина, и я закрываю глаза, кладя свою голову на плечо парня. — Она соврала. Просто езжай с ней в больницу. Пока не стало поздно, — я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.

Я чувствую, как обстановка и воздух вокруг сменяется. Мы на улице. Прохладный воздух окутывает меня, и я вдыхаю полной грудью, открывая глаза. Моё сердце больше не выпрыгивает из груди, но я все еще дрожу. На улице тихо и пасмурно. Возможно, скоро начнется дождь. Я так люблю дождь.

— Эй, малыш, — слышу совсем рядом хриплый голос, и медленно поворачиваю свою голову в сторону Криса. — Как ты? Выглядишь хуево.

— И чувствую себя так же, — буквально шепчу и встаю на ноги, когда мы доходим до машины. — Я смогла увидеть ту самую вещь, — закусив губу, кладу свою руку на ручку двери, но не открываю.

— Я и не сомневался, — он подмигивает, и мы садимся в салон. Крис достает из бардачка салфетки и протягивает их мне, чтобы я вытерла кровь со своего лица.

— Ну, как все прошло… — говорит Вильям и вскидывает брови при виде моего лица.

— Это моя кровь, — усмехаюсь, следя за его ходом мыслей. — Едем ко мне домой, — говорю я, вытирая остатки крови с шеи.

Спустя десять минут я решила задать вопрос, который возник у меня еще при входе.

— Крис? Какую услугу ты сделал Аине? — спросила я и заметила взгляд парня в зеркале заднего вида.

— Убил её мужа, — спокойно произнес он, и я округлила глаза, на что получила смех парней. — Да шучу я, шучу. Её муж был тираном, и я помог Аине избавиться от него. Но этот ублюдок мертв, — пожимая плечами, сказал он. — И она не гадалка и вообще никак не относится к этой хуйне. Просто крутой психолог, — расслабленно говорит он, и я понимаю, что Крис не верит во все эти мистические штуки. Шистад верит лишь в свои силы. И это чертовски заводит.

Спустя время Вильям паркуется около моего дома, и я иду последняя, чтобы не подавать виду, что я вот-вот упаду, блять. Не знаю, вокруг все кружится, и какие-то непонятные черные точки появляются передо мной.

— Нет, не сюда, — веду парней за дом, говоря, чтобы они отодвинули металлический бак, за которым была небольшая дверь. Достав из кеда шпильку (у меня такая фишка с тринадцати лет), на что Крис присвистнул, я провела махинации с замком.

Включив фонарик на телефоне, мы спустились в подвал. Честно, была здесь один раз в жизни. Когда мы с мамой переехали и все ненужные вещи засунули сюда. Тут должен быть и мой ящик с игрушками, который мы все не отдадим в детдом.

— И что, нам все коробки смотреть? — вскинув бровь, посмотрел на меня Вильям, а я отрицательно кивнула.

Yuma X – Swimming Pool

Я прошла вглубь и заглянула за диван, где и была розовая коробка с надписью «Ева». Кинув довольно тяжелую коробку на середину, я принялась ее открывать, попутно чихая от пыли.

Смотря на игрушки, сердце трогает ностальгия, и ты понимаешь, что-то беззаботное детство уже не вернуть. На самом дне я нахожу своего любимчика. Уже совсем не белого мишку с оторванным ухом. Глаза почти стерлись, а на животике фиолетовое пятно от красок. Когда-то я умела и любила рисовать.

— Мун, я понимаю, детство в жопе заиграло, но как бы поиграть ты сможешь и позже, — я закатила глаза на высказывание Шистада и перевернула мишку, дергая собачкой по молнии и аккуратно доставая шкатулку. Во сне она казалась больше.

Рядом присаживается Вильям, а затем и Крис, внимательно изучая шкатулку. И я подумываю о том, что они снова знают больше меня. Ну, давайте, не мучайте меня уже, говорите.

— Крис, твой отец… — конечно же, при мне он не смог закончить эту фразу. Как же это бесит. Они достали, серьезно. Я встаю с места и забираю из рук шатена шкатулку, начиная подниматься по лестнице, но останавливаюсь и подбираю мишку с пола, выхожу отсюда.

Да пошли они.

Серьезно, вы бы не взбесились, если бы от вас скрывали что-то после того, через сколько мы прошли?