Лучшие друзья (СИ)

Развернувшись лицом к почтальону, Лайсерг увидел, что ему было доставлено письмо, в котором, судя по размерам, что-то лежало. Взяв у парня предназначенный ему конверт, Дител не стал спрашивать, кто его просил передать, потому что помимо того, что курьер всегда хранил тайну, так наряду с этим на глаза Лайсергу сразу же попалась изображённая на конверте чёрная роза и короткие слова на английском: «Удачи на охоте, Дител».

– Лайсерг, в чём дело? – перестав думать пока про всё то, что скрывает протеже, спросил Рио, подойдя ближе к даузеру, который трясущимися руками начал открывать конверт. Судя по малахитовому взгляду, трясущемуся, как осиновый лист, в конверте было то, что детектив уже заведомо знал, а точнее догадывался. Йо и ребята, заметив его поведение, напряглись, но подошли ближе, чтобы понять, что же там лежит.

И вот, наконец, время начало двигаться медленней и стучать в каждом уголке деревни Добби, словно настраивая её на неминуемый конец. Дрожь сердец была абсолютно одинаковой у всех присутствующих, а, когда англичанин медленно вытащил из конверта серый телефон, между друзьями повисло ещё и недопонимание происходящего. Лишь малахитовый взор, признавший мобильный аппарат, отличался от всех страхом и паническим ужасом.

«Пускай будет шантаж, но только не это...»

Этот телефон принадлежал человеку, сердце которого принадлежало только детективу, как в принципе и его ей.

«Всё что угодно, но только не это...»

Открывая мобильный, Лайсерг не мог контролировать свои эмоции, потому что все его мольбы были пустыми и наивными. На глазах начали появляться слёзы, вызывающие у других ожидание и волнение. Эти мужские и нескрываемые эмоции сжимали до боли сердца ребят, вставших ещё ближе к даузеру, который трясущимися руками открыл телефон с уже поставленной и ждущей его видеозаписью.

«Только не это...» – то были последние мысли детектива перед тем, как он всё же включил подготовленную для него запись, лишившую его дара речи и способности трезво думать.

– Давай без приветствий, Дител, – на плёнке показался обладатель голубых, словно бескрайний омут, глаз. Его голос заставил ещё одного человека, помимо Дитела, почувствовать жуткое сердцебиение, накрывающее эмоциями с головой. Асакура видел Шварца, который стоял у себя в особняке, и, судя по времени суток за окном, запись была сделана ночью. – Это моё последнее послание к тебе, как в принципе... – сидящий на краю стола в гостиной Генрих как-то странно сделал паузу, после чего с победным тоном, полным хладнокровия, договорил, – ... и её.

Далее объектив камеры был перенаправлен от аристократа в сторону, где в окружении верных Шварцу людей на полу сидела та, кому и принадлежал этот телефон с этой видеозаписью, убивающей всё живое в бедном детективе.

Его взгляд расширился, будто бы парень был не готов увидеть это. Боль заставила его слёзы сорваться и покатиться по щекам неудержимым потоком. Всё тело пронзило недомогание, с каждой секундой заставляющее его сердце биться медленнее.

Сидя на коленях, девушка плакала, будучи связанная тугой верёвкой, которая, конечно же, оставила на её теле множество синяков, и очевидным стало то, что у неё не было сил, чтобы даже посмотреть в камеру, предоставляя буквально теряющему сознание от боли парню доказательство того, что это именно она. В связи с этим один из охранников, стоящий позади, резко потянул её за волосы, из-за чего девушка вскрикнула и, всё также утопая в слезах страха, как и стоящие позади Лайсерга Сели и Юи, в отчаянии ещё громче заплакала:

– Лайсерг... – её голос был уже немного подсевшим, видимо, она много кричала, хотя это совершенно очевидно, судя по ссадинам на лице. – Лайсерг, пожалуйста, уезжай, – она не знала причины, по которой её схватили, но до самого конца она думала лишь о нём и его безопасности, поражая застывших, словно камни, Трея, Рена и Рио. – Я люблю тебя... – закрыв глаза, чтобы он не видел её глаз, произнесла Сара напоследок, после чего взор камеры снова повернулся к Генриху, передающему Дителу через запись свою жестокость и безразличие.

– Прощай, Дител, – сказал эти слова Шварц, дёрнув бровью и вместе с этим отдав чётко понятый его людьми приказ.

Вместе с раздавшимся выстрелом, звучавшим где-то на заднем плане и унёсшим жизнь любимого человека, воздух пронзил истерически заплаканный возглас златовласки, упавшей на колени параллельно и синхронно с телефоном, который выпал из рук лишившегося сердца детектива.

Шокированы увиденным были все, только если парни едва, но всё же сдерживали эмоции, оставив лишь сожаление и ужас на лицах, то девушки не смогли с этим справиться. Сели не могла открыть лица, так и плача на коленях. Юи хоть и видела зрелища похуже этого (ведь всё-таки лагерь дорэи – это не просто Жестокость с большой буквы), но даже она не смогла сдержать слёз, уткнувшись в грудь Рена, который единственное, что смог сделать, так это положить свою ладонь на её плечо.

О духи! Как же жестоко...

Насквозь пробирал холод смерти, настигнувший и пронзивший души всех присутствующих, однако то, что испытывал сейчас Лайсерг, нельзя сравнить ни с одними симптомами болезни мира.

– Лайсерг! – взяв себя в руки раньше других и поняв, что сейчас произойдёт что-то очень ужасное, Рио встряхнул своего друга за плечи, видя то, как его будто разрывает изнутри. Он на самом деле чувствовал, как горел в адском пламени, зубы были сжаты до такой степени, что чуть ли не крошились от давления, а его едва державшееся на ногах тело трясло от самой сильной боли, которую он уже чувствовал однажды. – Лайсерг, посмотри на меня! – пытался достучаться до него Умемия, вынужденный кричать, однако то был совсем не крик по сравнению с тем, как пронзительно закричал от боли детектив, в одну минуту полностью лишившийся всего: своего сердца, разума и души. Из плотно закрытых глаз текли нескрываемые слёзы боли и ненависти, а его следующие действия были продиктованы лишением контроля и желанием мести.

Он «вспыхнул» огнём подобно фениксу, однако вопреки всему не сгорел, а, резко оттолкнув с дороги байкера, помчался вперёд к западным холмам, чтобы «поделиться» и уничтожить в этом пламене дьявола.

– Лайсерг! – прокричал ему вслед Рио, но тут же мимо него промчался единственный человек, который не сказал ни слова и не издал ни звука. Йо было тоже очень непросто видеть смерть девушки, которую он, так или иначе, знал, однако сейчас его мысли были лишь об Анне.

Да, пускай это эгоистично по отношению к боли Дитела, однако, увидев жестокость Генриха воочию, Асакура ощутил, как из-под ног ушла земля, как вдребезги разбился привычный мир, и на тот момент он не мог ни думать и ни сожалеть. Его сердце сковал страх того, что и Анна может стать жертвой этой беспощадности.

– Останься с Юи! – прокричал Рен, останавливая Рио, который хотел побежать вслед за Лайсергом и Йо. Трей и так не мог отойти от своей жены, однако за Вэй он не мог следить, именно поэтому Тао оставалось доверить свою ещё не оправившуюся от шока невесту только Умемии.

В скорости бега Лайсергу не было равных, и дело здесь вовсе не в том, что он «пустился в путь» первым – просто его «полёт» был благословлён ангелом смерти, а чёрные крылья ненависти были дарованы самим дьяволом.

Мчась к западным холмам, он не замечал никого и ничего вокруг. Его окружал адский огонь, и только этот жар, выжигающий в нём всё сострадание и разум, был его единственной силой бежать дальше, пока он, наконец, не достиг высокого и большого особняка, в котором, судя по всему, и закончится его путь.

Но Дителу было плевать на всё. Он уже не замечал очевидного – не задумывался над тем, что у него нет шансов выжить. Он просто влетел в никем не охраняемый особняк, прямо с порога закричав имя его владельца.

– Шварц!!!

Не было грани его боли, как и границы безумия. Даузер врывался в каждую комнату, нередко стреляя в пустоту, и так продолжалось до тех пор, пока он не проверил каждую из них. Дител не мирился с тем, что ни Генриха, ни его подручных здесь нет. Из видео, в котором аристократ так некрасиво попрощался, сделать этот вывод можно было вполне быстро. Однако ни Лайсерг, ни влетевший в особняк буквально через минуту после него Йо не могли этого понять, так наивно полагая, что Шварц ещё в деревне.