Лучшие друзья (СИ)

– Где Анна? – то ли действительно грозно, то ли из-за шума громко спросил Шварц, даже не замечая того, как Вольф немного задумался над тем, как объяснить ему то, что его жена сейчас в отключке. Однако, на радость немца, ответ пришёл сам собой, стоило ему лишь ещё раз осмотреть Генриха и понять, на чём надо сыграть.

– Она в седьмом вертолёте, – спокойно и, как всегда, услужливо ответил Вальдемар, своевременно придёржав Шварца, который так предсказуемо хотел направиться к условленному вертолёту, чтобы быть со своей любимой и самой дорогой его сердцу женой. – Сэр, Вы действительно хотите появиться перед ней в таком виде? – сделал Вольф весьма понятный намёк на не совсем подобающий облик парня, который может вызвать у девушки якобы панику.

Вальдемар поблагодарил судьбу за такой прекрасный подарок, и сейчас утренний побег Шварца не выглядел так ужасно, как это воспринялось в начале. Теперь Генрих не увидит свою дорогую жёнушку-предательницу до того момента, пока они не приземлятся, а к тому времени Анна проснётся и уже не сможет ничего доказать или рассказать – разумеется, если она захочет жить.

Немного задумавшись над словами соратника, Генрих согласился, будто по написанному сценарию, с его замечанием и, тяжело выдохнув, направился к первому вертолёту, напоследок отдав приказ всем своим подчинённым.

– Улетаем!

Услышав чёткое и такое долгожданное распоряжение, все верные люди таинственного, но, безусловно, опасного ордена «Чёрная Роза» с особым рвением отреагировали на приказ и начали быстро расформировываться по вертолётам.

– Напомни мне об одной вещи, когда всё это кончится, – произнёс Шварц, едва дверь кабинки первого вертолёта закрылась, и в салоне оказались лишь Вальдемар и Генрих, смотрящий куда-то вдаль яростным взглядом. Он снова удивил Вольфа своим твёрдым нравом, который, как казалось, начал улетучиваться из парня.

– И какой же, сэр? – пристегнув ремень, с интересом спросил мужчина, не ослабляя своего внимания от загадочной личности аристократа и его горящих адским пламенем глаз.

– Стереть с лица Земли фамилию «Асакура».

Не сумев оторвать проницательного и видящего насквозь души взгляда от решительного и весьма жесткого на слова парня, Вальдемар почувствовал, как вертолёт начал отрываться от земли и подниматься ввысь, даря ощущение тяжести в животе.

Что-то в просьбе парня, так и оставшейся без ответа, но наложившей свой отпечаток на мысли Вольфа, было необычное и заслуживающее уважение у мужчины. Вместе с высотой полёта прямо пропорционально росла и вновь ожившая уверенность в молодом графе, который всего лишь за какое-то утро стал абсолютно другим человеком, изменив полярность своего морального компаса.

Сомнения открыто и без отрицаний ворвались в голову Вальдемара, который думал о том, что, возможно, он рано опустил руки и утратил веру в официального лидера. Когда-то чистое сердце Генриха всё же погрязло в кромешной темноте ярости и злости к миру, и причиной этому стала любовь к Анне.

Такого Вольф явно не планировал и, честно признаться, этот расклад событий, дарующий новые мысли и решения, был им не предвиден, однако ясно стало одно: древнее пророчество Шварцев свершилось, и пришёл конец не очернённой ненавистью душе, что стало для аристократа не спасением, а... гибелью.

====== 145. И плакать хочется, и смерти... ======

Когда мы врём, многое может выдать нас и раскрыть правду. Непрямой взгляд, прерывистое дыхание, постоянное теребление в руках каких-либо ненужных предметов – всё это признаки повышенной нервозности, а наряду с этим и проявления лжи. Однако соврать чужому человеку и соврать другу – это совершенно разные вещи.

В тот момент, когда твой друг загоняет тебя в угол, когда он даёт тебе чёткое представление о том, что скоро последует не только разочарование, но и, возможно, ненависть, мы можем ощущать только одно – желчь предательства, текущую по горлу огненной рекой раскаяния и боли. Совесть настолько сильно просыпается во время объяснений, что, словно назло, сковывает всё тело, не давая шевельнуться и что-либо сказать в своё оправдание.

Именно такие чувства и ощущения испытывал молодой детектив из Англии, который понимал, что на этом его песенка про геройства ради друзей спета. Делать вид, что он не понимает, о чём речь, Лайсерг не то что бы не хотел, но просто не представлял себе это возможным. Взгляд Йо, полный требований и недоверия, говорил о том, что на сей раз ему не выкрутиться и пора перешагнуть через свою клятву, чтобы не стало ещё хуже.

Однажды они все, кроме Юи и Сели, спасли ему жизнь и вернули веру в себя, за пять лет чувство стыда за свою беспомощность выросло настолько сильно, что незаметно переросло в слепой альтруизм, который готов для достижения цели пойти даже на ложь.

Спасение... Благодарность... Забота... Всё это прекрасные чувства по отношению к друзьям, но только необходимо помнить, что сила – в единстве, а не в соло героизма. Но, похоже, Лайсерг всё же это забыл, теперь став в глазах других гордым юнцом, который думал, что всё знает и всё умеет.

Осознание того, что он глупец, не знающий истиной ценности и устоев дружбы, Дител смотрел в глаза того, кто был слишком далёк от него. Йо Асакура – это тот человек, который без всяких сомнений может называться другом, но вот, кто теперь он ему, даузер не мог подобрать слов, ярко описывающих всю отвратительность своих поступков.

– Дител, – разрушил напряжённую тишину Рен, обратив на себя внимание детектива, который посмотрел на него так быстро и так внимательно, что казалось, он надеялся на помощь шамана, – лучше бы тебе сказать правду, если не хочешь лишиться нашего доверия окончательно, – но Тао своими словами и непрекословно серьёзным взглядом лишь открыл глаза Лайсергу на то, что его окружает.

Не только у Йо, но и у всех, включая завсегда поддерживающего его Рио, в глазах было видно недоверие. У кого-то оно проявлялось в меньшей степени, а у кого-то граничило с закипающей внутри яростью, но, так или иначе, оно было у всех. Оставалось хоть и в последний момент, но всё же поступить правильно, а не идти на поводу гордыни.

– Хорошо, но только давайте не здесь, – чувствуя, как трясутся ноги и как в горле пересохло от волнения, наконец-то, решил Лайсерг больше не врать, чтобы дальше иметь надежду на всеобщее прощенье.

– Всё нормально, – потаённо боясь услышать правду, встал с бордюра фонтана Асакура, успокоив придерживающих его Рена и Сели. Хоть тело и ныло от побоев, но двигаться Йо мог, а желание разобраться во всём «тумане» деревни заставляло его не просто идти, а лететь в общежитие, где будут раскрыты карты.

Вслед за Йо, не говоря ни слова и лишь удовлетворив просьбу Дитела, направились и остальные ребята, которые не меньше хотели понять, что происходит. Сейчас абсолютно всем было не до турнира. В конце концов, если их бои назначат, то им придут сообщения на мобильные оракулы. Правда была на данный момент важнее.

Но ни приготовившиеся к любому повороту событий ребята, ни подписавший сам себе карательный приговор Дител – никто не ожидал того, что произошло в следующую секунду, когда все были уже практически у двери.

– Мистер Лайсерг Дител? – неуверенное обращение заставило всех ребят повернуться, будто они все носили фамилию Дител, после чего глазам шаманов предстал местный курьер, почтальон, да и вообще связной всех угроз и предупреждений.

Дело в том, что шаманы не горели желанием обмениваться телефонами друг с другом, но если кому-то нужно было сказать что-то своему сопернику (чаще всего, это были угрозы), то достаточно было просто прийти в регистрационный центр или, проще говоря, администрацию, которая располагалась около стадиона. Там можно было оставить либо своё письмо, либо посылку, которую тут же отправят адресату. Редко, кончено, шаманы пользовались такой связью, однако это всё же бывало, как в случае с Сели, когда ей этот же самый курьер принёс большой и красивый букет цветов от маньяка, польстившегося на её красоту. Однако сегодня посылка была куда менее габаритной.