Дом: основной инстинкт?

Джилл приехала ко мне в воскресенье, сразу после того как я ей позвонила. Она быстро отправила всех детей играть на улицу, а потом крепко обняла меня, пока я истерически рыдала.

Все выглядит слишком реальным, слишком ужасным, как кошмарный сон, который не может быть реальным. Я все время жду, что кто-нибудь вдруг закричит: «Первое апреля!», — и мир вернется на круги своя. Но ничего, конечно, не происходит. Каждое утро, проснувшись, я несколько секунд живу с ощущением, что все в порядке, а потом на меня опять обрушивается этот ад. Адский кошмар в моей родной спальне.

Когда я чуть-чуть успокоилась, Джилл меня спросила:

— Что ты будешь делать? Собираешься просить, чтобы тебя взяли обратно?

— Я не могу. Я не в состоянии каждый день видеть людей, которые знают, что произошло. Здесь, по крайней мере, я не вызываю интереса. Никто из родителей в школе Ребекки не знает о нас с Майком.

— От него есть какие-нибудь новости?

— Ни слова. Ничего. Он словно исчез из этого мира. Единственное, о чем я прошу Бога, чтобы он не удрал к Кейт.

— По-моему, мы должны знать точно, — Джилл задумалась. — Кому ты можешь позвонить? Кому-нибудь, кто знает его достаточно хорошо. Куда еще он может пойти? К Биллу?

— Вполне возможно. Но я не могу позвонить Биллу — он же на стороне Майка. А я Майка выгнала, и если я сейчас позвоню, то получится, будто прошу его вернуться.

— Мы могли бы выяснить, где он находится, и убить его, — Джилл сделала свирепое лицо.

— Ну нет! — впервые с момента ухода Майка я нашла в себе силы слабо рассмеяться. — Ты говоришь об отце моих детей.

— А можно я его хотя бы побью?!

— Нет! — я хихикнула. — Джилл, как хорошо, что ты есть!

Днем в понедельник зашла Клэр. Ее появление стало для меня неожиданностью — я уже успела забыть, что разрешила ей попрощаться с детьми. По правде говоря, реальная жизнь сейчас кажется мне такой далекой.

— Проходи, Клэр. Том и Ребекка уже ждут тебя. Они постоянно о тебе говорили.

Абсолютная ложь, они ни разу не вспомнили о своей няне. Но как только она вошла в комнату, дети бросились к ней. Ребекка повисла на Клэр так, что та чуть не упала.

— Спокойно! Спокойно! — Клэр счастливо смеялась. Она взяла на руки Тома, который немедленно схватил ее за волосы и что-то залопотал. — Мой сладкий.

Я все это слышала, но мне даже не захотелось ее стукнуть. Потом Клэр вручила детям свои подарки, и, пока они их рассматривали, мы смогли спокойно поговорить.

— Ты уже нашла новую работу?

— Нет. Я решила пойти в колледж. Хочу получить педагогическое образование и потом работать с малышами.

— Великолепно! Я за тебя очень рада!

— А как у вас дела? Тогда, в пятницу, вы выглядели… вы выглядели такой расстроенной.

— Все в порядке. — Тут, к своему ужасу, я поняла, что к глазам опять подступают слезы. — Пойдем-ка на кухню.

Убедившись, что дверь закрыта и дети нас не слышат, я сказала:

— Майк ушел.

— Как? — Она была потрясена.

— Я выяснила… Господи, Клэр, это все так ужасно… я выяснила, что он спал с одной из моих подруг. Конечно, Ребекка ни о чем не знает. Она думает, что папа уехал по делам.

— Знаете, — Клэр нерешительно на меня посмотрела. — Мне кажется, я знала.

— Что?!

— Как-то вечером… Вас еще не было дома, а он с кем-то говорил по телефону. Очень тихо. Он не заметил, как я вошла в комнату. Я хотела сказать ему, что уже ухожу, поэтому просто стояла и ждала, когда он положит трубку. Мне не хотелось его прерывать, я думала, что это деловой разговор. А потом он вдруг сказал — не думаю, что мне это послышалось: «Я постараюсь выбраться. Пока, Кейт… Конечно. Не беспокойся». В его голосе было что-то такое… Он почти шептал, хотя думал, что, кроме него, в комнате никого нет. Я кашлянула, чтобы он меня заметил. Когда он обернулся, то у него было такое лицо, будто он сейчас упадет в обморок. Он ничего не сказал, просто вышел из комнаты. Но он и так не особенно много со мной разговаривал, так что я не обратила на это внимания. На следующий день он сказал мне, что ему звонил коллега, который беспокоился по поводу съемок. Мне это показалось странным, но было слишком много дел, и я даже не стала об этом думать. Я должна была вам рассказать? — в ее голосе появились виноватые нотки.

— Нет. Откуда ты могла знать? Не волнуйся, все будет в порядке. — Мне не хотелось, чтобы еще и она думала о нашей семейной драме. — Удачи тебе. И спасибо тебе за все.

Клэр крепко меня обняла.

Том не хотел ее отпускать. Ребекка, рыдая, крепко обняла Клэр за ноги и не давала двигаться.

— Я скоро опять к вам приду. — Клэр тоже заплакала.

Ребекка еще крепче вцепилась в ее ноги, Клэр покачнулась, и сумочка съехала у нее с плеча, из нее вывалился кошелек. Я нагнулась, чтобы его поднять, и увидела, что Клэр вставила в пластиковый кармашек фотографии Тома и Ребекки. Как будто они — ее собственные дети.

Пятница, 21 ноября

Сегодня позвонил Майк. После двух недель молчания. Две недели я вздрагивала каждый раз, когда звонил телефон. Две недели я подбегала к окну каждый раз, когда слышала, что к воротам подъезжает машина. Две недели каждое утро начиналось для меня у почтового ящика. Молчание — хорошая месть. Он ведь прекрасно знает, что Ребекка постоянно о нем спрашивает. По утрам она врывалась ко мне в спальню, спрашивая, дома ли папочка. Она завела привычку открывать дверцы нашего шкафа, чтобы проверить, не спрятала ли я Майка. Мои ответы ей отличались однообразием:

— Нет, он все еще очень занят. Я уверена, что он вернется в выходные. Я говорила с ним по телефону, он просил передать, что очень тебя любит.

— Алло.

После небольшого молчания в трубке раздался спокойный голос Майка. У меня сразу же вспотели ладони.

— Можно мне навестить детей в выходные? Когда тебе будет удобно?

— Завтра, — от напряжения я могла только шептать.

— Я съезжу с ними куда-нибудь.

— Нет. Тогда они сразу… — голос у меня дрожал. — Тогда они сразу поймут, что что-то не так. Я ничего не сказала Ребекке. Останься с ними дома. Просто приходи, и вы вместе здесь поиграете.

— Как твои дела? — его голос звучал отчужденно.

— Нормально. Все в полном порядке.

Он положил трубку.

Получается, это возможно — любить и ненавидеть одного и того же человека одновременно? С Кейт все просто. Я ее ненавижу. О, как я ее ненавижу. Боюсь, что, если мы сейчас встретимся, я могу на нее наброситься. Я так хочу, чтобы она поняла, какую боль она мне причинила. Мне хочется ранить ее, ранить физически. Например, расцарапать или сильно побить. Никогда не думала, что мне в голову могут прийти такие мысли. Как будто я и в самом деле могу ее убить. Но Майк! Как же получилось, что у человека, которого я так хорошо знаю, так сильно люблю, была тайная жизнь, в которой ни для меня, ни для нашей семьи не было места? Я этого не понимаю! И не уверена, что дело только в сексе. В конце концов, никто, находясь в здравом уме, не будет рисковать своей семьей только ради секса.

Суббота, 28 ноября

Мы с Ребеккой свернулись под пледом на моей кровати.

— Сегодня приедет папа.

Объяснения, почему у него нет чемодана и почему он уедет в тот же день, я решила придумать потом.

Ребекка запрыгала от радости:

— Папочка! — Она обняла меня. — А он привезет мне еще Барби?

— На твоем месте я бы не стала об этом спрашивать сразу, как только ты его увидишь.

Утро я провела дома. Больше всего мне хотелось застыть у окна в ожидании Майка. Чтобы отвлечься, я занялась собой. Мне хотелось, чтобы мой внешний вид говорил: «Твое присутствие меня абсолютно не волнует». Вместе с тем одежда должна была подчеркивать, что: а) Я восхитительна и б) Я похудела. В итоге выбрала черные спортивные брюки. Ребекка заняла наблюдательный пост у входной двери: как только вдали раздавался шум машины, она бросалась к воротам, чтобы первой встретить папу. Я принялась за дом: вымыла полы, навела порядок в шкафчиках для посуды, сменила мешок для мусора в пылесосе, загрузила белье в стиральную машину. Я даже расчесала собак — очень хорошо помогает, если нужно занять руки.