Наше лето

Его близость одурманила меня.

На мгновение.

И тут меня осенила ужасная мысль.

Может ли быть перламутровый браслет чем-то вроде подарка к обручению?

– Хм-м? – промычала я, притворяясь, что до сих пор нахожусь под гипнозом его объятий.

– Мы уже довольно давно встречаемся…

– Десять недель, – перебила я, до этого момента не подозревая, что веду счет времени. – Двадцать раз. Десять настоящих свиданий. Не считая тех двух раз, когда мы случайно столкнулись на улице.

– Правда? О’кей, вот я и подумал, что я не хочу встречаться ни с кем другим, и еще подумал, вдруг ты испытываешь то же самое. Потому что если это так… то есть, ну, мы могли бы встречаться только друг с другом. Ты и я.

Прекрасный, только что съеденный ужин рванулся к горлу, угрожая вырваться наружу.

Господи, почему это происходит со мной?

Дура! Принять приглашение на ужин в дом его родителей!

– Глупенький, – я пыталась говорить мягко-шутливым тоном, ободряюще и достаточно чувственно, – конечно, мне нравится быть с тобой.

– Но мы будем…

– Пойми, нам хорошо вдвоем. Разве не так? Все просто чудесно!

Крис смотрел на меня. Но как я ни старалась, так и не поняла, о чем он думает.

Во многих-многих отношениях Крис был непознанной территорией.

Неужели я сумела одурачить его, заставив поверить, что не собираюсь встречаться ни с кем, кроме него? Или он понял истинное значение моих уверений?

Крис далеко не глуп. И если сообразил, в чем дело, значит, хотел сохранить лицо, притворяясь доверчивым дурачком.

А я пыталась спасти то, что осталось от романтического настроения сегодняшнего вечера. Чуть-чуть отстранилась и подняла руку с браслетом.

– Смотри! Если повернуть вот так, он отливает бледно-розовым. Люблю розовое.

– Знаю, – кивнул он с улыбкой, снова привлекая меня к себе. И больше уже ничего не сказал.

«Как можно не любить этого человека?» – спросила я себя.

Можно.

Потому что ты не можешь этого себе позволить.

ДЖИНСИ

КУКОЛЬНЫЙ ДОМ

Я ринулась вперед.

Очертя голову бросилась в волны.

Стиснула зубы – и вперед.

Как бы еще описал отец мои отважные действия?

Я набралась храбрости (чего это мне стоило!) и пригласила Рика и Джастина провести со мной день в Оук-Блаффс.

Можете поверить, я заранее тряслась от страха, но среди недели случилось нечто такое, что я почти забыла о предстоящем визите.

Я получила письмо от доктора.

Сейчас объясню подробнее.

После многих лет пренебрежения своим здоровьем, то есть полного нежелания обследоваться и пропуска ежегодных профилактических осмотров, я наконец поддалась давлению Салли и договорилась о посещении доктора. Скорее ради того, чтобы заткнуть рот приятельнице, чем из беспокойства о состоянии собственного организма.

Доктор, суперделовая на вид женщина лет тридцати пяти, вознамерилась взять у меня анализ крови.

– Это еще для чего? – осведомилась я. Честно говоря, довольно сварливо.

– Надо проверить уровень холестерина в крови, – пояснила она, что-то царапая в моей карточке. – И убедиться, что у вас нет проблем со щитовидкой.

– Щитовидкой?

– У вас глаза немного навыкате, – спокойно сообщила доктор.

Похоже, врачи считают себя вправе оскорблять пациентов, понимая, что это легко сойдет им с рук. Преимущества профессии…

– А я могу отказаться?

Лично я была твердо намерена не отдавать ни капли своей крови.

– Можете, – ответила доктор, глядя мне в глаза.

Мне вдруг стало стыдно. Неужели я веду себя как капризный ребенок?

– Это ваша жизнь, – продолжала она. – Но если хотите, чтобы вас лечили правильно, нужно сотрудничать с врачом, а не бороться.

– Ладно, – пробормотала я.

Кровь из меня выцедила грузная уроженка Ямайки, исполненная чувства собственного достоинства. Впрочем, процедура была вполне терпимой. Я представляла себе, как она восседает верхом на пытающемся вырваться пациенте, наслаждаясь его страданиями.

Закончив, она сказала, что я получу результаты через несколько дней, обычной почтой.

Ровно через пять минут после ухода я забыла об анализе и вернулась в город на метро.

Неделю спустя, уходя на работу, я обнаружила на полу вестибюля адресованное мне письмо. Должно быть, его положили в чужой ящик, и владелец любезно выбросил его на пол.

На конверте стоял адрес приемной доктора.

Мое сердце бешено забилось, и я поспешно упрятала конверт в сумку. Добравшись до офиса, набрала внутренний номер Салли и попросила как можно скорее прийти ко мне.

– Смотри, – прошипела я, тыча конвертом ей в лицо. – Это ты во всем виновата!

– Что? – удивилась Салли, выхватывая конверт. – А! Это, возможно, результаты твоего анализа крови. И что тут такого? Большое дело!

Я выдернула у нее конверт.

– Большое дело… большое дело!

– Джинси, распечатай конверт! Если там что-то неприятное, лучше все знать. По крайней мере что-то можно будет исправить. Определить проблему, найти решение, а потом…

– Закрой. Рот!

Я распечатала мятый конверт и прочла содержимое. Поразмыслила и прочла еще раз.

– Ну? – подгоняла Салли. – Не держи меня в напряжении.

Я откашлялась.

– Цитирую: «Ваши показатели в пределах нормы».

В пределах нормы?

И что это, спрашивается, означало?!

Еще один вопрос: что такое норма? Норма чего?

– Доктора всегда так выражаются, – пояснила Салли. – Не бери в голову.

– То есть как «не бери в голову»? – взвизгнула я. – Это моя кровь! И я имею полное право беспокоиться! Знаешь, до того как ты заставила меня тащиться к гребаному доктору, я вообще не думала ни о какой крови! О моей… как это… гребаной щитовидке! Как можно требовать, чтобы я не волновалась, если никто не позаботился объяснить дурацкие медицинские шифры! С таким же успехом можно попытаться разгадать египетские иероглифы! И после этого она имеет наглость заявлять, что моя кровь в пределах нормы!

– Успокойся, Джинси! – увещевала Салли. – Можешь обо всем расспросить доктора на повторном приеме.

– Что? С какой стати я должна идти на повторный прием?

– Чтобы довести исследование до конца. Разве она не назначила тебе время?

– Ничего подобного! И я никуда не пойду. Изо всех сил попытаюсь забыть об этой истории. Выбросить ее из головы. В пределах нормы! Иисусе! Что дальше? Маленько не в себе? Немножко беременна?

Но письмо по-прежнему занозой сидело в мозгу, даже когда Рик и Джастин сошли с парома этим августовским утром. Однако я поклялась не упоминать о докторе, пока мы с Риком не останемся наедине.

Первым делом я привела парней в дом познакомиться с Даниэллой и Клер. Мы задержались всего на пять минут: вполне достаточно, чтобы Рик и Джастин произвели самое благоприятное впечатление на подруг.

У двери я обернулась, чтобы застать девушек врасплох. Но вместо презрительно-брезгливых гримас, ожидаемых мной, Клер широко улыбнулась, а Даниэлла, показывая, большой палец, одними губами прошептала:

– Круто!

Из дома мы направились прямо к карусели «Летающая лошадка» на Сент-авеню, главной улице Оук-Блаффс. Рик посадил Джастина на гарцующую фиолетовую лошадку, а я пошла за мороженым, после чего мы плюхнулись на ближайшую скамью, откуда могли наблюдать за веселившимся малышом. Пока Джастин совершал круг за кругом, я рассказала Рику о своем посещении докторши и результатах анализа.

– Звучит прекрасно, – пожал он плечами, доедая мороженое.

– Не думаешь, что выражение звучит обтекаемо? – допытывалась я. – «В пределах нормы».

– Обычная медицинская терминология, – утешил он, вытирая рот и скатывая салфетку в комочек. – Они едва ли не с первых дней учебы привыкают избегать категоричных заключений. Кроме, разумеется, «он мертв». Один из способов защитить себя от судебных исков по обвинению в непрофессионализме. И возможно, таким образом врачи признают, что далеко не боги. Что тоже могут пропустить притаившуюся в темноте опасность.