Тот случай между Илаем и Гвен (ЛП)

Прикусив язык и пытаясь успокоиться с помощью техники глубокого дыхания, я старалась не забывать, что это всего лишь игра.

— Гвиневра, ты идешь? — позвал меня Илай.

— Доктор Дэвенпорт, сейчас тебе будет больно!

Илай

Одним быстрым ударом она повалила меня на спину и навалилась сверху.

— О-о! — застонал я, стараясь восстановить дыхание.

— Ты видел, как она это сделала? — Малик подбежал к нам.

— Нет, я был слишком занят своей смертью, — пробормотал я, уронив клюшку и потирая грудь, когда она скатилась с меня.

— Щенки! Вот и все! Мы проиграли! — Мама Гвен подошла к нам. — Здесь уж ничего не поделаешь, когда в дело вмешался Масоа — великий обманщик!

Мы играли немногим более часа и все время были первыми. Те единственные забитые два мяча были моими, но затем вмешался ее отец и решил особенно уязвить мою гордость. Для мужчины, у которого всего месяц назад случился сердечный приступ, он был в превосходной форме.

— В любом случае пусть Джереми бежит домой и принесет еду, которую я приготовила.

Я попытался встать, но мое тело не слушалось.

— Я полежу так еще чуток.

Рой заржал, присев рядом.

— Именно поэтому мы и называем это «примять траву».

— Ага, я уже понял, — простонал я.

— Гвен, ты тоже собираешься здесь «примять траву»?

Она показала ему средний палец, не открывая глаз.

— К черту вас, парни, за то, что заставили меня снова играть. Я ненавижу лакросс!

— Так зачем играла в него в старших классах? — Я удивленно посмотрел в ее сторону.

— Ее отец был тренером, — усмехнулся Рой, вставая. Он положил бутылку воды возле меня. — А ты не так плох, Илай.

— Ага, теперь ты называешь меня по имени, я заметил. — Наконец я смог встать.

— Не слишком радуйся, — нахмурился Рой, отходя в сторону.

Гвиневра вздохнула, перевернулась на спину и, подняв ногу вверх, потянула ее.

— У меня нога онемела.

— Давай посмотрю, — сказал я, взяв ее ногу и положив к себе на колени.

— Илай…

— Ты растянула ногу во время игры? — спросил я, надавливая на ее икры.

Выдохнув через нос, она села и посмотрела на отца с матерью, наслаждаясь своей победой.

— Мой отец любит лакросс. Он играл со своим отцом и моим братом. Поэтому, когда брат умер, я решила начать играть, чего бы мне это ни стоило. В старших классах мне было тяжело. Помнишь Хлою Дрейк? Женщину, которая держала Тайги в аэропорту?

Я кивнул.

— Во время одной из игр она споткнулась и наступила на мою ногу.

Я зажмурился при этой мысли.

— Это та самая Хлоя, которая сбросила сорок три килограмма?

— Ага, тогда она сломала мне ногу. Хлоя чувствовала себя ужасно, все ее дразнили из-за этого. А я по секрету призналась ей, что испытываю благодарность за то, что мне больше не нужно играть.

— Но ты все равно продолжила играть после выздоровления, не так ли?

Ей не пришлось отвечать, я знал ответ.

— Уверена, что ты не камень? — спросил я, помогая ей встать с земли. Я видел, что ей было тяжело сделать это самостоятельно.

Она усмехнулась.

— Никогда ни в одной из историй моего отца я не слышала о том, чтобы человек хотел превратиться в камень.

— Ты меня запутала. — Я придерживал ее за руку, когда мы направились к семье и друзьям.

— Символ дождя — Громовержец, и, если ты хорошенько помолишься, иногда это может помочь, и прольется дождь. Но камень, неважно, сколько бы и как усердно ты ни молился, будет стоять на своем месте, неся все ту же тяжесть на своих плечах. После смерти брата отцу нужна была связь со мной, поэтому я пришла и дала ее ему. И ни о чем не жалею. Мне было не сложно. Каждый раз после того случая моя нога немеет, зато я всю жизнь буду помнить, как он подбегал ко мне после игры, крича на пределе своих легких, поднимал на руки и кружил.

Она улыбнулась, обвив мою руку своей, и поцеловала меня в щеку.

— Ты был великолепен! А мой отец просто не любит проигрывать.

— Гвен! — Масоа протягивал ей бутылку воды.

Она закатила глаза, зная, что он таким образом пытается нас разлучить, но все равно подошла к нему. Когда они с отцом толкнулись плечами, я не мог отвести от нее взгляда, Масоа обнял ее и прошептал что-то на ухо.

Удивительным было то, как каждый раз, когда я наблюдал за ней, все вокруг происходило как будто в замедленной съемке. Мои глаза хотели вобрать в себя каждое выражение ее лица, интонацию голоса, ее движения. Мне было интересно, как я дошел до этого? Когда я успел так сильно влюбиться в нее? И самое главное... а она? Она испытывает те же чувства, что и я?

Глава 23

Четыре коротких слова

Илай

Я сидел на крылечке, когда неожиданно возле моего лица материализовалась банка с пивом.

— Спасибо, — поблагодарил я Масоа.

Он молча сел рядом.

Это была наша последняя ночь перед отъездом. Они готовили ужин на берегу озера, и мне даже удалось развести костер. Как и в первую ночь, все небо было усыпано звездами. Гвиневра играла с Тайги, гоняясь за ним вокруг костра. Целый день она показывала мне Сайпресс, где всего было по одному: один кинотеатр, один продуктовый магазин, один торговый центр. И везде, я заметил, ее радостно приветствовали: кто с объятиями, кто с поцелуями, а кто-то просто с улыбкой на лице. Каждый благодарил ее за одолженные ею для Сайпресс деньги. Гвен даже помогла основать новый артцентр для старшей школы.

— Ты ведь знаешь, что не нравишься мне, да? — уточнил Масоа, откупоривая свою банку с пивом и привлекая мое внимание.

— Да. Может быть, когда мы приедем сюда в следующий раз, у меня получится понравиться вам немного больше, — ответил я, взяв пиво.

— Никогда этого не произойдет, — пробурчал Масоа.

Я промолчал, а потом спросил у него:

— Вы не против, если я спрошу у вас одну вещь?

— О моей дочери?

— Да, и о вас тоже.

— Только после того, как ответишь на мой вопрос.

Рискованно.

— Конечно.

— Ну, спрашивай, — он ждал.

— Как вы поняли, что влюбились?

Масоа долго молчал.

— Извините, я не знаю, у кого еще спросить об этом. Моя мама, какой бы замечательной она ни была, не всегда может помочь.

— Разве ты уже не был практически женат? — спросил он.

Я выпрямился, опустив руки на колени.

— Да, но это не означает, что я должен был жениться. Я поставил себе цель — жениться и выбрал человека, который, как я думал, мне подходит. Но я никогда не спрашивал себя, люблю ли ее. Я думал, что у нас все хорошо, и она — именно та, кого я искал. Я сделал ей больно, и она ответила мне тем же.

Я заботился о Ханне. Я не мог лгать об этом, да и зачем? Но теперь все было по-другому. С Гвиневрой я чувствовал себя другим.

— Думаю, как раз тогда, когда ты начинаешь задумываться над этим вопросом, это и означает, что ты влюбился, — проговорил отец.

— Как вы поняли это про ее мать? Гвен сказала, вы сбежали, чтобы жениться, когда вам было всего лишь по восемнадцать лет.

И после стольких совместно прожитых лет они до сих пор держатся за руки!

Он улыбнулся, посмотрев на жену, которая сейчас разглядывала звездное небо в телескоп.

— Сначала я понял, что не хочу, чтобы она возвращалась обратно домой. Я хотел, чтобы мой дом стал ее домом. Затем я задумался о своей жизни через десять, двадцать лет, и она всегда была там, в моем будущем. Как только я получил ответы на эти вопросы, мне все стало ясно.

Я вспомнил нашу первую ночь с Гвиневрой. Тогда я сказал ей, что не хочу, чтобы она была развлечением на одну ночь, и попросил остаться. Но причина не в этом… Может быть, я тогда и не думал о том, чтобы мой дом стал ее домом, но у меня не возникло и мысли остановить ее, когда она принесла ко мне в ванную свою зубную щетку, фен, утюжок для волос... Я думал о том, что не могу спать на ее половине моей кровати, даже если она не со мной, потому что теперь это место принадлежит ей.