Ты — любовь

— Значит, это любовь!

Хайс ничего не ответил. Он был слишком поражен силой собственного чувства. Его удивляло, что случайная встреча с этой девушкой в такой неурочный час, здесь, в комнате брата, так взволновала его.

«Я, кажется, поступил довольно легкомысленно», — с легким оттенком презрения подумал он.

Все происходящее начинало раздражать его, хотя он и сознавал, что был вполне искренен. Очевидно, девушка принадлежала Робину, и это было нечестно целовать любовницу брата, как бы привлекательна она ни была и как бы она ни поощряла его к этому.

Он резко отодвинулся.

— Пойдемте, я провожу вас домой, — сказал он.

Но Селия, крепко сжав его руки, страстно прошептала:

— Нет, нет, не гони меня, поцелуй меня еще, милый, любимый…

Хайс, сжав ее в своих объятиях и осыпая страстными поцелуями, чувствовал, как ее сердце трепещет под его рукой, словно пойманная птичка. Он забыл Роберта, свои сомнения, свое недоверие: обаяние Селии покорило его так, как за долгие годы ни одна женщина не сумела этого сделать. Ее молодость и красота, ее хрупкое, нежное тело, прижавшееся к нему, ее пылкие ласки в ответ на малейшее проявление нежности — все это опьяняло его.

Шелковистые локоны девушки рассыпались по его плечу. Длинные загнутые ресницы отбрасывали тень на щеки; на полураскрытых губах играла та неопределенная улыбка, которую может вызвать только любовь.

Слова: «Так это любовь?» трепетали на ее устах. — Ты — любовь, — страстно шептал Хайс, заглушая слова поцелуями.

Дверь открылась, и приятный женский голос произнес:

— Его еще нет дома, мы подождем.

Вспыхнул свет.

Мгновенно овладев собой, Хайс поднялся и повернулся к вошедшим, но Селия, слишком потрясенная новизной происшедшего, совершенно растерялась. Она крепко прижалась к Хайсу, и он вынужден был поддержать ее, чтобы она не упала.

На пороге стояли двое: мужчина в цилиндре и женщина, завернутая в изумрудно-зеленое манто с большим воротником из шиншиллы; серебристо-серый мех красиво оттенял яркое золото ее волос.

Хайс весело приветствовал их:

— Добро пожаловать, Пенси. Здравствуй, Бар. Мисс Фейн и я тоже ждем Роберта, — он говорил совершенно спокойным и непринужденным тоном, не глядя на Селию. — Он, очевидно, ночной гуляка или очень уж ранняя пташка, не знаю, что вернее. Кстати, раз вы уже здесь, не хотите ли чего-нибудь выпить или поесть?

Войдя в роль хозяина, он отстранил Селию от себя и, сняв с серебряного блюда крышку, предложил девушке в зеленом манто бутерброды.

Она взяла один из них и, улыбаясь ему, откусила кусочек.

— Ветчина! Как вкусно!

У нее был холодный, медлительный голос. Селия отметила, что она была очень привлекательна и как-то по-особенному изысканна.

Молодой человек, которого Хайс назвал Баром, неожиданно громко сказал:

— По-моему, не стоит ждать Робина. Я думаю, леди Виола, нам лучше уйти.

Хайс не стал их удерживать.

— К сожалению, я не знаю, когда Робин вернется. Ему что-нибудь передать?

— Я бы хотела остаться, — сказала леди Виола. — Ричард, вы не хотите нас познакомить?

Она тянула слова с легкой насмешкой в голосе, улыбаясь Хайсу из-под опущенных ресниц.

— Это леди Виола Трент, которую все ее друзья называют Пенси [4] потому, что это подходит к ее глазам и еще по многим другим причинам, а это — мисс Фейн, — спокойно сказал Хайс, обернувшись к Селии.

Леди Виола уселась на диван и указала Селии место возле себя.

— Садитесь, пожалуйста. Хотите папиросу?

Она протянула Селии изящный платиновый портсигар с бриллиантовым цветком на крышке.

Селия молча взяла папиросу.

— Она умеет разговаривать? — спросила леди Виола Хайса, точно Селия была глухонемая.

— О, конечно, даже очень мило и вполне естественно, — ответил он.

Все рассмеялись. Бар, смешивавший за маленьким столиком виски с содовой, издал хриплый смешок.

Внезапно Селию охватила злоба: как они смели так обращаться с ней, словно она только для того и пришла сюда, чтобы служить для них забавой или предметом насмешек. Мысли в ее голове мчались с сумасшедшей быстротой. Она почувствовала вдруг, что ненавидит эту девушку с равнодушными голубыми глазами, ненавидит и хочет оскорбить ее.

Полуопустив ресницы, она взглянула на Хайса, стоявшего за диваном. Леди Виола поймала ее взгляд, и легкая краска залила ее бледное лицо. Селия сразу поняла, как ей нужно действовать.

Гибким и изящным движением она поднялась и с вызывающим видом остановилась перед ними, высоко подняв голову. Ее глаза сверкали, как темные звезды.

Глядя на Хайса в упор, она сказала:

— Мне пора, Дикки. Вы меня проводите?

Хайс поднял голову и взглянул на Селию с восхищением, смешанным с раздражением и веселым удивлением. Он тоже понял, в чем дело.

— Конечно, — ответил он, — но не можете ли вы подождать?..

— Мы уже уходим, — перебила леди Виола. — Нам тоже пора. Идемте, Бар.

— До свидания, Ричард, передай Робину, что я очень жалею, что мы не застали его. Он пригласил нас к завтраку, мы проголодались и пришли. Мне очень досадно, что мы так бесцеремонно вломились и помешали вам!

— Вы не сделали ни того, ни другого, — сказал Хайс, улыбаясь леди Виоле.

Пробурчав что-то неопределенное, Бар вышел вслед за ней. Хайс и Селия остались одни.

— Так-то! — протянул Хайс, вопросительно подняв брови.

Селия, не поднимая глаз, стараясь подавить душившие ее слезы, надела пальто.

Потом, словно принуждаемая кем-то, взглянула на Хайса. Он стоял неподвижно и молча глядел на нее.

Селия воскликнула задыхаясь:

— Вы вели себя отвратительно по отношению ко мне! Зачем вы сделали вид, будто знаете мое имя?! Зачем вы позволили леди Виоле смеяться надо мной?!

В этот момент за окном раздался голос Бара:

— Послушайте-ка, Хайс!

Хайс высунулся в окно.

— У них что-то случилось с автомобилем, — сказал он и, быстро спустившись по лестнице, вышел на улицу.

Селия наблюдала за ним, спрятавшись за оконной шторой. Леди Виола стояла около маленького закрытого автомобиля и курила папиросу, вставленную в длинный мундштук из прозрачного янтаря.

Бар, нагнувшись, возился около мотора. Селия услышала его приятный, несколько хриплый голос:

— Проклятая рука. Я никак не могу пустить в ход эту штуку. При каждой перемене погоды моя рана дает себя знать. Попробуйте вы, Хайс!

Он поднялся, сокрушенно потирая правую руку. Хайс нагнулся к пусковой ручке. Селия видела его склоненную голову и широкие плечи; одна его рука лежала на радиаторе; смуглая кожа казалась еще смуглее, благодаря белизне манжеты. Эта узкая, сильная рука как-то особенно взволновала Селию, ей стало нестерпимо больно, что Хайс оставил ее одну. То, что он помогал сейчас своим друзьям, людям своего круга, смеялся и шутил с ними, казалось, ставило преграду между ним и ею.

Он смеялся, говорил что-то девушке, которую он назвал Пенси, и она, ласково улыбалась ему в ответ. Еще одно последнее усилие — и машина запыхтела.

Хайс выпрямился и сказал:

— Готово!

Он подошел к Пенси, закурил и, опершись об автомобиль, стал рядом с ней, продолжая начатый разговор.

Волна неизведанного до сих пор чувства, которое она не могла ни проанализировать, ни подавить, захлестнула Селию.

В этот момент она ненавидела и Хайса, и Пенси, и Бара, и даже автомобиль.

Совершенно бессознательно она крепко прижала руку к сердцу.

Бар уже занял место шофера. Пенси лениво вошла в автомобиль; ее тонкая, изящная нога как бы случайно задержалась на подножке. Хайс продолжал стоять, прислонившись к автомобилю. Охваченная внезапно нахлынувшей злобой, Селия страстно пожелала, чтобы он вернулся к ней сейчас же, сию же минуту — и как раз в этот момент Хайс поднял изящную ножку Пенси и водворил ее на место с каким-то веселым замечанием. Автомобиль тронулся.

— Увижу вас завтра, то есть сегодня, в половине второго в Беркли-сквере, — крикнул Хайс, и Пенси, подражая американскому акценту, ответила: