Еще один шанс

— Ты до глупости романтична, — сказала ее сестра. — Джейк Портер и Харриет Роджерс были меньше всего похожи на влюбленных. Эти двое вели себя так, будто не могли стоять рядом с бунзеновской горелкой.

— О-о, — протянула Марта, — это как раз верный знак. Так всегда бывает в романтических историях. Сначала они не выносят друг друга, а потом не могут отвести друг от друга глаз и рук.

— В книгах такое, может, и бывает, — сказала Эбби, — но я бы не стала терпеть мужчину, который неискренен со мной.

Марта посмотрела на сестру:

— Ты когда-нибудь хотела выйти замуж?

Эбби всплеснула руками:

— Не смеши меня! Не понимаю, что с тобой в последнее время происходит. Как ты можешь задавать этот вопрос мне, своей сестре, которую ты знаешь всю жизнь? Ведь тебе известно, что я не хочу быть в подчинении у мужчины, ограничивающего мою свободу!

Марта склонила голову набок:

— Если бы у тебя появился «тот самый» мужчина, ты бы не говорила так.

— После дождичка в четверг, — ответила она.

— Ой, да брось ты, — сказала Марта, удивленная, что у нее хватило хладнокровия дразнить сестру на такую тему. Очень вовремя у нее появилась твердость характера, особенно учитывая, что ей еще придется сообщить новость, что мужчина, с которым она познакомилась через «эту ужасную машину», приедет к ним на Рождество. — Ты совсем не такая зануда, какой стараешься казаться. Под этой твоей броней, которую ты надела, у тебя романтическое сердце.

— Пф-ф! — Эбби направилась к двери. — Я оставляю все это другим людям. Тем, у которых больше времени, чем мозгов.

Глава 4 Марш по Аллее Памяти

Харриет мерила шагами студию. Все время с тех пор как она ответила на звонок Оливии сразу после того, как Зак ушел в школу, она не могла сосредоточиться. Естественно, ее взволновало, что бабушке Зака придется перенести операцию и что она не сможет приехать в Нью-Йорк на Рождество, как они планировали. И конечно, они с Заком вместо этого приедут в Дулитл.

Она не знала, как эти слова сорвались с ее языка, но они были сказаны, и их уже невозможно было забрать обратно. Хотя Харриет скорее предложила бы оплатить Оливии замену сустава на Манхэттене, чем возвращаться в Дулитл.

Харриет остановилась перед стеной из окон. Двенадцатью этажами ниже улицы кишели машинами, пешеходами и желтыми такси.

Харриет запрокинула голову и глубоко вдохнула воздух.

Харриет П. Смит любила Нью-Йорк.

Ей нравилось представлять, что она родилась здесь, в одной из нескольких больниц в Ист-Сайде, мимо которых она проходила. Когда-нибудь она выберет, одну из них и узнает ее название. Да, правильно, подумала она, отходя от окна. Придумать еще один кусочек своей жизни. Притворяться еще в большей степени. Заставить себя поверить, что она принадлежит этой насыщенной событиями жизни преуспевающих людей.

Ну что ж, если она и прикипела душой к какому-то месту, то это был Нью-Йорк. Она отряхнула пыль Дулитла со своих ног через год после того, как окончила школу. В год, когда родился Зак.

Отцу Донни не нравилась мысль, что его сын, Харриет и малыш уедут так далеко. Но впервые отец Донни был по-настоящему доволен своим сыном — он узнал, что Донни и Харриет должны пожениться. Он был так горд, что его сын произвел на свет внука, что обещал ему подарить все, что тот захочет.

То, чего хотели они оба, Донни и Харриет, — жить как можно дальше от их родного города. Донни хотел заниматься музыкой, а Харриет хотела рисовать. Поэтому Донни воспользовался обещанием отца и попросил квартиру в Нью-Йорке и деньги на жизнь, пока они будут осуществлять свои мечты. В ответ он предложил привозить малыша Зака домой как минимум дважды в год и принимать родителей у себя в любое время, когда им захочется приехать.

Поэтому отец Донни купил им старый товарный склад в предназначенном для реконструкции районе на окраине Уэст-Виллиджа. Он сделал свое состояние на недвижимости, внимательно следя за тем, что люди могут захотеть в будущем. Все в Дулитле знали, что у семьи Донни денег больше, чем у кого-либо другого, хотя Донни носил одну и ту же красную фланелевую рубашку, потертые джинсы и стоптанные кроссовки каждый день семь дней в неделю.

Харриет и Донни дружили с начальной школы. Никто в городе не думал, что их дружба зайдет так далеко, но когда Харриет оказалась беременной, многие соседи говорили, что это всего лишь доказательство того, что никогда не знаешь наперед, что преподнесет судьба. Любовь сражает. И дети делаются и рождаются.

…Харриет подошла к холсту, к которому еще не прикасалась в этот день. Она считала, что ее искусство пришло к ней как дар, и когда творческий дух горел в ее душе, она создавала произведения живописи. Конечно, она обладала техническими навыками, но, помимо этого, она полагалась на интуицию.

Сегодня, после звонка Оливии, в ее разуме и сердце не было места для вдохновения. Она все время думала о двух вещах: как сообщить своему сыну новость о том, что они проведут Рождество в городе, население которого меньше, чем число учащихся в школе Зака, и объяснить причины, почему она не очень хотела ехать. А все эти причины можно было объять двумя словами — Джейк Портер.

После того как она покинула Дулитл, а потом отказалась приезжать, она стала изгоем, и в общем-то охотно. Возвращение домой вызывало у Харриет слишком сильное чувство вины и смятение, так что такая поездка оказывалась невозможной, за исключением самых экстремальных ситуаций.

Последний раз это были похороны, пять лет назад.

А сейчас предстояла операция у матери Донни. Почему, ну почему она не предложила прислать цветы и нанять круглосуточную сиделку?

Та последняя поездка в Дулитл была кошмаром. Это были не только похороны ее мужа, но также и свекра. Донни наконец-то поддался на уговоры отца поехать вместе поохотиться. Они поехали в Скалистые горы, оба намереваясь не обсуждать политику или любые другие темы, разделяющие их, собираясь побыть вместе, несмотря на то что никто из них не знал, как совершить такой подвиг.

Харриет часто думала, что отец Донни так обожал Зака, потому что с внуком у него был шанс что-то исправить.

Харриет и Зак тогда остались дома в Нью-Йорке. Харриет была категорически против, чтобы Зак занимался охотой, не важно, сколько раз его дед поднимал эту тему. Мысль о том, что ее муж поднимает ружье или лук на красавца оленя, была уже достаточно неприятна. Она не желала позволять своему сыну учиться таким вещам. Донни было все равно, но он оставался глубоко благодарен отцу за материальную поддержку в первые годы и за то, что тот принял его после стольких лет вражды.

Он оставался зол на отца точно так же, как злился в двадцать лет. Если бы только отец был более понимающим, Донни, может быть, и рассказал бы ему много лет назад, что он гей.

Но его отец не желал даже слышать о такой возможности, хотя единственной девушкой, с которой дружил Донни, была Харриет Роджерс, и все в Дулитле знали, что ни один парень в здравом уме не заинтересуется невысокой чудаковатой девицей, которая начинала глупый спор всякий раз, как только вы успевали поздороваться. Но когда оказалось, что Донни и Харриет увлеклись друг другом и сделали ребенка еще до свадьбы, отец простил Донни все. Он хотел, чтобы его сын и сын сына продолжили династию. Если кто-то из семьи Смит не будет управлять «Лейк-Дулитл» и другими объектами его собственности, тогда на что нужна его жизнь?

Так что к тому времени, когда Заку было около десяти, Донни и его отец поехали вместе охотиться.

И ни один из них не вернулся домой живым.

Никто точно не знал, что произошло. Их арендованный внедорожник был обнаружен на дне ущелья, гораздо выше района охоты, где они планировали провести неделю. Два оленя были привязаны на крыше, по крайней мере это обнаружили власти, когда им удалось поднять перевернутую машину. И Донни, и его отец погибли от удара.