Дневник романтической дурочки

— Ну? — нетерпеливо теребила я ее.

— А что? Все в порядке.

— Ольга, перестань издеваться. Что твои сказали?

— Они были так рады, что я вернулась целая и невредимая! И мои рассказы были восприняты благожелательно. Все вечером собираются в гости.

— А я буду сидеть одна? И вы меня бросите? — чуть не плача спросила Лена.

— Ну я же не могу взять с собой весь поселок, — решила поизмываться над подружкой Олька.

— Может, Лена пойдет вместо меня, мне все равно не вырваться, — грустно сказала я.

— Пригласила же Руфа тебя, а не Лену…

— Оль, прекрати вести себя, как вдовствующая королева! — разозлилась я.

Девчонки остолбенели и туповато уставились на меня. Я же страшно гордилась, что вовремя вспомнила фразу из какого-то классического произведения.

— Это ты к чему? — обиделась Оля.

— К тому, что Руфа будет рада лишнему зрителю. А ты обнаглела от счастья, что тебя и не ругали, и пустили в гости.

— Ты просто завидуешь, что не можешь пойти.

— Я не завидую, потому что обязательно пойду.

— То есть? Твои же тебя убьют.

— Во-первых, не убьют, во-вторых, все равно они мною недовольны и отправят домой. Надоело бояться и угождать.

Моя недетская фраза удивила меня и сейчас, через 9 лет. Это и есть ключик к сегодняшнему дню. Я устало подняла глаза от написанных неразборчивым почерком страничек и посмотрела в глубь сада. Мне показалось, что там кто-то есть. Я осторожно, без шума, поднялась и двинулась в сторону калитки. Никого. Значит, еще не время.

Наш тогдашний увлекательный спор закончился удачно для всех. Вечером приехали Костя и Таня с приятелями, им было не до меня, поэтому я, уложив детей, сбежала, никого не предупредив. Нет, я оставила записку — я вспомнила. Ленку Ольга милостиво взяла с собой, и мы огромной компанией отправились на ту сторону. Нам было нервно-весело, как бойцам перед взятием крепости. Но перед домом Руфы все притихли и застыли. Первой очнулась Олькина бабушка:

— В конце концов это и мой дом тоже.

— А кто в этом сомневается! — раздалось из-за забора.

— А что ты не в доме?

— Тебя караулю. Я же знаю, что ты можешь взбрыкнуть. Вот и дежурю в кустах. Ну заходите.

Мы цепочкой стали продвигаться к дому. Вместо двери висел занавес, горели свечи. Представление начиналось. Не знаю, как остальные гости, а у меня внутри все замерло.

— Ну что стоите? Капельдинеров нет, билеты проверять не будут, все места бесплатные.

Мы принужденно засмеялись и вошли в дом. На какое-то время я оторвалась от остальной публики, потому что увидела Митю. «Я же догадывалась, что это его дом, я же…»

В животе у меня запорхали бабочки.

— Здравствуйте, девушка. Вот мы и встретились, — сказал он.

— А я не знала, что вы тоже здесь живете. Я пришла к Руфе.

— Понятно, все приходят к Руфе. Но в доме есть еще некоторое количество жильцов, вполне приятных людей. Пойдемте познакомлю.

— Митя, — услышали мы скрипучий настойчивый голос. — Оставь девочку в покое. Свои чары проверяй на ком-нибудь другом, это моя гостья, — капризно говорила хозяйка.

— Руфочка, кто ж посмеет отнять у тебя самое дорогое — твою публику. Я просто хочу помочь Лере плавно войти в наш необычный дом, — сказал мой герой с поклоном в сторону сначала бабушки, а затем меня.

— Я сама. Садитесь за стол, — решительно заявила Руфа.

Мы стали неловко рассаживаться, уступая друг другу места и одновременно мешая и наступая на ноги рядом стоящим. Но вскоре все разместились…

Руфа встала и начала свою речь:

— Слава Богу, вся семья за столом. Это нечасто бывает. Слава Богу, пришла моя экзальтированная и обидчивая сестра Эва. Слава Богу, у меня еще есть силы вас всех терпеть, а у вас хватает ума мне все прощать. Сегодня мы не будем выяснять отношения и говорить гадости и колкости. Эва, помолчи, я не закончила.

Мы все посмотрели на Эву, Олькину бабушку. Она пыталась что-то сказать, но после Руфиной реплики махнула рукой и демонстративно отвернулась.

— Я, между прочим, старшая сестра, и ты обязана меня уважать. Кроме того, кто не знает, я ее вырастила, — продолжала Руфа.

— Да. А потом предала! — в сердцах крикнула Эва.

— Подождите, — тихо, но настойчиво произнес молодой человек, которого я до сих пор не замечала. — Милые дамы, очень хочется провести с вами приятный вечер, но, судя по всему, у вас намечена драма, не переходящая в комедию. Поэтому я предлагаю выпить за те слова, которые бабуля уже успела произнести, а я пока вам поиграю.

— Кто это? — шепотом спросила я Ольгу.

— Даня. Старший внук Руфы. Ты заметила, что только он называет, ее бабушкой. Не знаю почему.

— А почему он командует? — возмутилась я, обидевшись за Митю, который молчал и почтительно внимал своей бабушке.

— Он режиссер, а Руфа — бывшая актриса. Актеры всегда побаиваются режиссеров, даже родственников.

Все выпили и стали, тихо переговариваясь по поводу вкусной еды, слушать музыку, которая лилась из правого угла веранды. Но напряжение никак не спадало.

— Ну хорошо, если вы так хотите выяснять отношения, будем выяснять, — не выдержала Руфа. — Кто начнет? Эва — ты.

— Я никогда не спорила с тобой, между прочим. Но ты меня обидела на всю жизнь, и я хотела просто понять — зачем.

— Что «зачем»? Зачем я переспала с Лариком 50 лет назад? Это все, что ты хотела узнать? Вовремя.

— Ты разрушила мои воспоминания и любовь.

Повисла гнетущая тишина.

— Я не думаю, — жестко сказал Даня, — что гостям стоит слушать ваши выяснения отношений, милые бабушки.

— А почему ты все время руководишь?

Митя резко встал.

— Мне очень интересно на это посмотреть. Разобраться. Мы члены семьи.

— Да. Я согласна, — встряла красивая тонкая дама, которая до сих пор молчала. — Ссора явно затянулась и если все выяснить, то мы помиримся и сможем продолжить ужин.

— Хорошо, будем разоблачать, — резко оборвал собственную маму Даня и сел.

Руфа закурила сигарету и начала повествование:

— Всего лишь 60 лет назад мы с сестрой остались одни. Мне 13, ей 9 лет. Наши родители всю жизнь шлялись по городам и весям, разыгрывая сценки из оперетт и делая цирковые номера. Они были неудачливые провинциальные артисты. Но все-таки с ними лучше, чем без них. Сначала умерла мама, и папа, как это пишут в классических романах, с горя запил. Нет, он даже не запил, он не бывал трезв никогда. В принципе, они были люди не злые, но безразличные. За годы, проведенные в бесконечных странствиях, они так устали, что на детей у них уже не было никаких сил. Единственное, чему они нас невольно научили — это петь и танцевать, немного показывать фокусы. К счастью, оказалось, что этого достаточно, чтобы не умереть с голоду. Моя младшая сестра, конечно, не помнит, как было трудно, потому что я себе дала слово, что голодать мы никогда не будем и страдать Эва тоже никогда не будет.

— Именно поэтому ты меня так уничтожила, да?

— Помолчи. Если дашь договорить, может быть, все поймешь. Я вас не утомила, мои дорогие? — оглядывая всех пристальным взглядом, спросила Руфа.

— Мама, может, и правда не стоит углубляться во все это, — мягко сказал Владимир Анатольевич, сын хозяйки.

— А вдруг это последняя возможность с вами поговорить? Вы же думаете, что бабка выжила из ума и, к сожалению, когда вы опомнитесь и захотите что-нибудь узнать, окажется поздно. У меня уже и сейчас редко возникает желание с вами общаться.

— Ну почему, — удивился Митя. — У нас есть особа, приближенная к императору. — И посмотрел в сторону брата.

«Видимо, они не дружат», — подумала я. Но до этого мне дела сейчас не было. Хотелось дослушать Руфу.

— Я, пожалуй, продолжу, — сказала Руфа. — Когда мы потеряли обоих родителей, на дворе во всю бушевала великая революция и стало понятно, что милости ждать не от кого. Те, кто пришел, будут все отнимать, а не давать. Я не любила долгие раздумья и быстро составила план действий. С нами во дворе жил мальчик, который оказался приблизительно в таком же положении. И мы втроем решили устраивать представления на базаре. Забыла сказать, что тогда мы обретались в Одессе. На Привозе было чрезвычайно многолюдно. Нам казалось, что если здесь покупают даже кандалы Котовского, то маленькие дети, которые исполняют очаровательные и трогательные номера, проймут черствые души продавцов и покупателей. Пока мы с Эвкой пели романсы, танцевали вальс и крутили сальто, Ларик бегал среди публики и показывал фокусы, заодно подворовывая из карманов.