Да или нет?

Джилл наблюдала за бешеной активностью съемочной группы со стороны. Ладони у нее вспотели, внутри все дрожало. Она не успокаивалась ни на минуту с момента своего разговора с Питером. Консультация с адвокатом, которому она позвонила по рекомендации подруги, ничуть ее не успокоила. Он посоветовал ей не относиться к угрозе мужа слишком легкомысленно: все чаще в судейской практике случалось, что ребенка отдают отцу, особенно если он уже создал новую семью. Но он также рекомендовал ей постараться не тревожиться и договорился с ней о встрече, чтобы Джилл подробнее ввела его в положение дел.

Джилл прижала ладонь к желудку, который сводило от волнения. Она понимала, что сейчас ее нервы не выдерживают напряжения из-за передачи. Ей было страшно оказаться перед телекамерой, она тревожилась за то, как будет выглядеть, как покажет себя, понравится ли зрителям…

Джилл постаралась дышать глубже, чтобы немного успокоиться. Она не впервые выступает на телевидении, она уже просмотрела фильмы, выбранные для сегодняшней передачи, и немало времени потратила на то, чтобы решить, что скажет о каждом из них. Текст был введен в телеподсказчик вместе с инструкциями режиссера. В начале дня они с Джеком встретились со всеми выпускающими и обсудили все детали передачи, начиная с освещения и звука и кончая паузами, отведенными для рекламных роликов.

Она хорошо подготовилась к передаче, ничего неожиданного произойти не должно было, так что не стоило сомневаться в том, что справится со своей новой ролью ведущей кинообозрения.

Джек.

Джилл старалась глубоко и ровно дышать, чтобы успокоиться. Пришлось признаться самой себе, что ее волнение имело очень мало отношения к самой передаче — оно было связано с тем, что ей предстоит работать с Джеком. Он обладает способностью без труда пробуждать все ее эмоции, может заставить ее забыть о серьезности, профессионализме и необходимости контролировать события. Рядом с Джеком она может стушеваться и играть роль второй скрипки.

Она увидела, как он пробирается сквозь толпу, о чем-то на ходу разговаривая с помощником продюсера. Джек остановился на противоположной стороне площадки, и Джилл, не в силах скрыть своего любопытства, внимательно осмотрела его. Чопорные крахмальные воротнички и галстук — это не для Джека. На нем была просторная куртка, темно-синяя футболка и светлые джинсы.

И выглядел он просто великолепно! Ей очень хотелось бы думать иначе, иметь возможность посмотреть на него — и не испытать при этом восхищения и волнения, но это было невозможно. Этот дьявол буквально источает мужскую притягательность!

Джилл нахмурила брови. Дана и другие представители руководства телекомпании решили, что для передачи они с Джеком должны стремиться к более моложавому, хипповатому, раскованному внешнему виду, к чему-то среднему между видеожокеями хит-парадов МТБ и традиционными ведущими ток-шоу.

Если честно, то немалую роль в этом решении сыграл Джек. Он убеждал всех, что «Мое кино» должно отличаться от других кинообозрений, ведущие которых похожи на университетских профессоров-мумий. Он напомнил всем, что, в конце концов, их передача должна быть легкой и развлекательной, а не занудной лекцией об искусстве для домохозяек.

И вот она, тридцатилетняя женщина, профессиональный кинокритик, облачена в до смешного миниатюрный кусочек эластика. Нахмурившись, Джилл попыталась одернуть вниз подол синего мини-платья. Если бы не огромная сетчатая шаль, перекинутая через ее правое плечо, то она чувствовала бы себя полуголой.

Она снова посмотрела на Джека, который был одет так непринужденно. Это все он виноват — и она готова его придушить.

Казалось, Джек прочел ее мысли: он вдруг поднял голову и встретился с ней взглядом. Долгую минуту он смотрел ей в глаза, а потом его губы растянулись в самоуверенную, нахальную улыбку.

Ей показалось, что от этой улыбки сердце у нее остановилось.

Вскинув руку в шутливом салюте, он повернулся и ушел. Пробормотав проклятие, она сжала кулаки. Чтоб его черти взяли! И чтоб черти взяли ее собственную неспособность не обращать на него внимания. Ей было очень трудно работать рядом с ним эти последние два дня. Она была полна решимости не дать ему над собой власти, полна решимости не вспоминать прошлого, не думать о нем.

Но у нее абсолютно ничего не получилось. Как Джилл ни старалась, какие решения ни принимала, стоило ей на него посмотреть, и она вспоминала все: хорошее и плохое, вершины восторга и боли. Стоило ей на него посмотреть, и она вспоминала обвинения Питера и то, какую роль Джек невольно сыграл в ее теперешней ситуации.

И она невольно гадала, что думает Джек, когда смотрит на нее. Что он вспоминает? И вспоминает ли вообще?

Она мысленно обругала себя. Нельзя об этом думать! Они с Джеком будут совместно работать и обеспечат новой передаче успех — и этим их отношения ограничатся.

Решительно расправив плечи, Джилл снова стала смотреть на площадку, где ей с Джеком предстоит появиться через несколько минут. Телезрителям будет казаться, что они сидят в кинотеатре, где на экране показывают эпизоды фильмов. Их кресла напоминали обычные места в зале, только они были чуть больше, немного отодвинуты друг от друга и развернуты так, что они с Джеком могли смотреть друг на друга.

Скоро начало. Скоро она должна будет оказаться лицом к лицу с Джеком.

Можно было подумать, что ее мысли обладают силой волшебного заклинания: Джек мгновенно оказался рядом с ней. Она не взглянула на него — в этом не было нужды. Она определила бы момент его появления, даже будь она глухой и слепой. Его присутствие наэлектризовало воздух вокруг. Она ощутила его жар, его энергию, уловила его аромат, запахи его пряного мыла, его шампуня, его кожи.

— Роскошное платье, — проговорил Джек спустя несколько секунд, и в голосе его прозвучал смех.

Его низкий голос ласкал ее, словно мягкий, нежный шелк. Джилл постаралась подавить чувство удовлетворения — и чисто женское торжество, которое испытала, прочтя в его глазах одобрение.

— Сейчас так принято называть пятнадцать сантиметров эластика? Интересно, — небрежно бросила она.

— Я бы тоже так сказал. — Джек понизил голос: — Очень интересно.

У нее вспыхнули щеки, и она возмущенно повернулась к нему. Этот мужчина может даже рис уговорить расстаться с его белизной!

— Заткнись, Джейкобс. Это ты виноват в том, что меня вынудили напялить этот шутовской наряд, и, как только у меня появится возможность, я с тобой за него сквитаюсь!

Он искренне расхохотался, откинув голову назад:

— Эй, нечего на меня смотреть с такой ненавистью. Не я выбирал это… платье.

Джилл почувствовала, как уголки ее губ невольно приподнимаются, но постаралась спрятать улыбку и приняла воинственную позу.

— Если бы не твоя гениальная идея, я сейчас была бы в удобной юбке и блайзере!

— И напоминала бы старую деву-библиотекаршу, — насмешливо протянул он.

— Это лучше, чем сексуальная дурочка!

— Это вопрос вкуса. — Встретив ее взгляд, Джек расхохотался и поднял руки, словно сдаваясь. — Но не волнуйся — на дурочку ты не похожа. И не смогла бы походить, даже если бы тебе это понадобилось для того, чтобы спасти твою жизнь. А вот что до сексуальности… то это другой разговор.

И она снова ощутила наслаждение, волнение, возбуждение. И досадливо поморщилась. Почему ему так легко ее достать? Он это делает просто играючи!

— Более невозможного человека я просто не знаю!

— Надо полагать, это означает, что ты не признаешься мне, как ты оценила фильмы этой недели?

— Что? Ты хочешь, чтобы я отказалась от эффекта неожиданности?

— Я не люблю неожиданностей. Неужели забыла?

Джилл захлопала ресницами, изображая наивное изумление.

— Ах, действительно! Но Дана с Тимом ждут от нас именно сюрпризов. Может, тебе следует, пока еще не поздно, выйти из игры?

Уголки его рта чуть заметно дрогнули.

— Держи карман! Но попытка была неплохая.

— Стараюсь, — со сладкой улыбкой отозвалась она.