Те же и граф (СИ)

Как нехорошо получилось, думала она, закрывшись в будуаре и натягивая на себя нарядное платье. Целый день только и делала, что готовилась, и все же опоздала. До Нового года час, а ей еще подкраситься надо. Хотела ведь маску на лицо наложить (Милка подарила), да какая теперь маска, если в соседней комнате сидит Толя и ждет.

Толя был сыном соседки по Бутикам, которая однажды попросила Машу подготовить мальчика к экзамену в институт. Мария Кирилловна долго не соглашалась. Брать деньги с соседки не хотела, и времени свободного в обрез: приходилось тащить несколько учеников, чтобы подзаработать. Таня настаивала, однако на благотворительность приятельницы все же не соглашалась. Сошлись на том, что сумма будет небольшая, относительно комфортная для обеих.

Целый год Маша самоотверженно трудилась, совершенствуя Толины познания в литературе и языке, обучая его искусству писать сочинения. Почва оказалось благодатной, заниматься с Толей было сплошным удовольствием, что случается крайне редко. Кому приходится репетиторствовать, те хорошо это знают. Толя благополучно сдал экзамены и поступил в культурологический институт и более того - начал писать вполне приличные стихи. Ему в восемнадцать лет было простительно. Само собой, занятия прекратились, а привычка встречаться по субботам осталась.

С тех пор каждый субботний вечер они вместе ужинают и, как правило, вечер перетекает в ночь, которая пролетает незаметно в чтении стихов любимых поэтов. Эти встречи и ночные посиделки стали традицией, которая продержалась уже два года. Кому сказать, со смеху попадают. Но Колосова никому об этом не рассказывала, почему-то соблюдая строгую конспирацию, как подпольщица-революционерка. Скрывала от всех как что-то постыдное или, наоборот, заветное. И то! Взрослая дама, стремительно приближающаяся к сорокалетию, и - двадцатилетний мальчик. Что может быть общего у них? Ничего, разве что неуемная любовь к стихам. Это так старомодно.

Колосова старалась не анализировать происходящее между ними. Толя заметно рос во всех смыслах. Стихи лились бурным, волнующим потоком и были предельно чувственны. Некоторые из них он превращал в романсы и песни, которые сам исполнял под гитару. У Толи за спиной была еще и музыкальная школа. А Мария Кирилловна так искренне радовалась его успехам и так нетерпеливо ждала нового, что обмануть ее ожидания было невозможно. Маленькое тайное общество процветало и приносило обильные плоды. Сама Колосова заметно помолодела и похорошела в последнее время. Так говорили коллеги, а это чего-то стоит!

И Толя возмужал, из замкнутого, странного подростка превратился в красивого, вполне поэтического вида юношу. Конечно, основная жизнь его оставалась за рамками "тайного общества", но Маше казалось, что главное происходит здесь, в ее небольшой, но уютной квартирке. Толя теперь приходил не только по субботам, но всякий раз, когда Маша была свободна. А она все чаще бывала свободна для него. И неудивительно, что Новый год он встречал не в семье, а с ней.

Колосова спешно набросала косметику на лицо, еще раз вспушила волосы щеткой и вошла в гостиную, прижимая к груди огромный том стихов Блока. Толя одобрительно оглядел ее и улыбнулся, чуть прищурив глаза. Он всегда немногословен и загадочен. Подарку обрадовался так, что руки задрожали, а неожиданно синие глаза засверкали в свете люстры, как драгоценные камни. Маша даже смутилась слегка, однако тут же засуетилась, чтобы скрыть это. Она усадила Толю поудобнее, зажгла свечи в старинном канделябре, у которого не хватало одного рожка. Еще в студенческие годы убухала на этот подсвечник всю стипендию, так он ей понравился. Девятнадцатый век, бронза. Тогда еще можно было такие вещицы купить относительно дешево.

До Нового года оставалось всего полчаса. Толя уверенной рукой откупорил шампанское, слегка усмехаясь в адрес Маши, которая пряталась за книжкой от выстрела пробки. Они выпили по бокалу за старый год.

- Это был самый счастливый год в моей жизни, - многозначительно произнес юноша и замолчал.

- Почему? - наивно спросила учительница.

- Мне кажется, я нашел себя.

Маша ожидала услышать нечто другое, но все же порадовалась его признанию. К тому, что мальчик ощутил в себе творческие силы, несомненно, причастна она. И может, даже к чему-то большему. Чтобы слегка охладиться, Колосова припомнила еще одну цитату из сочинения: "Поэзия для него - это средство выписать душу на бумагу". Однако цитата не помешала ей нежно и благодарно посмотреть Толе в глаза. Они сидели супротив друг друга и сливались взглядами в единое целое...

Идиллию нарушил беспардонный звонок.

Глава 5

Волшебный танец

Маша вздрогнула.

- Кто бы это мог быть? - недоуменно пробормотала она и пошла открывать.

В крохотную прихожую ввалилась благоухающая свежестью елка, а за ней показалось уже примелькавшееся за день лицо. И все же хозяйка не сразу сообразила, кто это. Нежданный гость властно приказал:

- Покажите, куда можно поставить, - и сразу стало ясно, что в доме появился мужчина.

От неожиданности Маша застыла как в столбняке. Самозваный дед Мороз стремительно вошел в гостиную и слегка притормозил, очевидно, не ожидая увидеть здесь еще кого-либо. Он прислонил елку к стене, протянул Толе руку:

- Игорь.

Толя неохотно ответил на рукопожатие:

- Анатолий.

- Сын? - вопросительно взглянул на Машу незваный гость.

- Нет, - возмущенно ответила та и залилась краской.

Игорь внимательно осмотрел обоих и уже не так решительно продолжил руководить установкой елки. Маша включила верхний свет. Оставалось десять минут, не больше, до боя курантов. Колосова никак не могла прийти в себя. Она растерянно искала подставку для елки, полезла на антресоли, уронила какой-то пыльный хлам, зачихала. Игорь оттеснил ее в сторону, окончательно утвердившись в руководящей роли.

- Помоги, - коротко бросил он в сторону Толи, и тот нехотя поднялся, чтобы поддержать елку за ствол, пока Игорь укрепляет ее в подставке.

Взглянув на часы, Маша бросилась к телевизору:

- Президент уже речь говорит!

Гость краем глаза зыркнул в обеззвученный телевизор и, потуже закрутив зажимы, провозгласил:

- Готово. Наряжать будем в следующем году.

Маша забегала, ставя на стол еще один прибор. Игорь внес в комнату пакет, разгрузил его на глазах у изумленной публики. Несколько экзотических бутылок с незнакомыми названиями украсили стол, а еще фрукты и коробка с дорогими пирожными, какие-то богатые закуски в пластиковых коробочках. У Маши глаза полезли на лоб от такой роскоши.

- Двенадцать, - тихо напомнил Толя.

Игорь ловко наполнил бокалы и провозгласил:

- С Новым годом. Ура!

- Ура, - робко поддержала его Маша.

Зазвонил телефон. Это у Милки обычай такой: едва пробьет двенадцать, сразу набирать номер подруги.

- Ну что, одна бедуешь? Говорила тебе, приезжай к нам. Владька ушел к одноклассникам, мы с Геннадием тут.

- С Новым годом, Мил, - ответила Колосова. - Я не одна, не беспокойся.

- Не одна? - зазвенело в трубке. - С мамой и ее старпером? Брось их, приезжай к нам.

- Нет, - сказала Маша.

- Что "нет"? - зазвенело с новой силой. Милка ничего не поняла. - Не приедешь?

- Я не с мамой, - Маше неудобно было говорить: Игорь в упор разглядывал ее. - Я тебе перезвоню потом, ладно?

Она положила трубку, не слушая Милкиных воплей. Надо отдать должное Поповой, она не стала надоедать звонками, как это делала обычно. Видно, что-то почуяла.

Тихий ангел пролетел. Самозванец прервал неловкое молчание, задав Маше неожиданный вопрос:

- Как вас зовут?

Колосова увидела, как Толины брови поползли вверх от изумления. Ответила строго:

- Мария Кирилловна.

Так звали ее школьники и коллеги, а Толя называл просто Машей. Гость хмыкнул: