В погоне за счастьем

Я принимаю твое молчание как согласие, — сказала она и подала знак официанту. — А теперь к делу. Бракосочетание…

Она изложила план церемонии. Учитывая особые обстоятельства, о венчании в семейной приходской церкви в Коннектикуте не могло быть и речи («Просто неприлично устраивать такое событие с уведомлением всего за две недели»). Поэтому состоится традиционная служба в коллегиальной церкви Марбл на Манхэттене, куда мне разрешалось пригласить четырех гостей, включая моего брата. («Я так полагаю, он подведет тебя к жениху?» — сухо спросила она.) После венчания предусматривался скромный, без изысков, прием. Здесь же, в «Плазе». Джорджу предстояло заняться организацией медового месяца, хотя миссис Грей посоветовала ему «уютный и скромный отель» в Провинстауне, где он в конечном итоге и забронировал номер на неделю. После медового месяца мы должны были переехать в наш новый дом… в Старом Гринвиче, штат Коннектикут.

Мне понадобилось время, чтобы осмыслить эту новость.

Мы с Джорджем переезжаем… куда?

В Старый Гринвич, в Коннектикут. Ты хочешь сказать, он не объявил тебе об этом?

Учитывая то, что он сообщил вам нашу новость только вчера вечером…

Конечно, конечно. У бедного мальчика сейчас голова кругом. Как бы то ни было, когда вчера вечером он явился к нам с радостнойновостью, мистер Грей сделал шикарный сюрприз. В качестве свадебного подарка вам обоим мы отдаем домик, который прикупили в прошлом году в качестве инвестиции в Старом Гринвиче. Пойми правильно — это, конечно, не особняк. Но вполне приличный стартовый дом для молодой семьи. И всего в пяти минутах хотьбы от железнодорожной станции, так что Джорджу будет очень удобно добираться на Манхэттен. Ты знаешь Старый Гринвич? Очаровательный городок… и совсем рядом Лонг-Айленд-Саунд, что идеальное место для…

… чтобы утопиться.

…прогулок в компании с другими молодыми мамами. Когда родится малыш, я уверена, тебе там будет чем заняться. Кофе по утрам. Собрания церковной общины. Благотворительные распродажи. Родительский комитет…

Слушая, как она взахлеб расписывает мое унылое будущее, я думала только об одном: это же ловушка для самоубийц. Наконец я прервала поток ее красноречия:

А почему мы не можем какое-то время пожить в квартире Джорджа?

В этом ужасном месте? Я этого не позволю, Сара.

Место было вовсе не ужасное: однокомнатная квартира в гостинице для постоянных жильцов «Мэйфлауэр», на пересечении и улицы и Сентрал-парк-Вест.

Мы всегда сможем найти в городе квартиру побольше, — сказала я.

Город — это не место для воспитания детей.

Но ребенок ожидается не раньше, чем через семь месяцев. Я не хочу мотаться взад-вперед из Коннектикута на работу и обратно…

На работу? — усмехнулась она. — Какую еще работу?

Мою работу в журнале, разумеется.

Ах, эта. Ты уходишь оттуда в конце следующей недели.

Нет, я не уйду.

Конечно, уйдешь. Потому что неделей позже ты выходишь замуж. А замужние женщины не работают.

Я собиралась стать исключением.

Извини, дорогая. Это невозможно. В любом случае, тебе пришлось бы оставить работу через несколько месяцев. Таков закон материнства.

Я старалась держать себя в руках, рассуждать здраво и рационально, без эмоций.

А что будет, если я откажусь? Что, если я сейчас уйду отсюда и вы меня больше не увидите?

Я уже рисовала тебе последствия. Я действительно выступаю за свободное волеизъявление и считаю, что каждый вправе делать то, что он хочет. К сожалению, итог такого решения может прийтись тебе не по вкусу, поскольку воспитывать ребенка в одиночку, не имея ни работы, ни приличного жилья, все-таки трудновато. Но мы ни в коем случае тебя не останавливаем…

В моих глазах стояли слезы. И вот уже они предательски лись по щекам.

Зачем вы это делаете? — прошептала я.

Миссис Грей непонимающе уставилась на меня:

Что я делаю, дорогая?

Губите мою жизнь.

Я гублю твою жизнь?Пожалуйста, избавь меня от этой дешевой мелодрамы, Сара. Не хочешь же ты сказать, что я насильно засставляла тебя беременеть.

Я молчала.

В любом случае, я бы на твоем месте радовалась, что все устраивается так благополучно. В конце концов, не так много девушек могут похвастаться тем, что им в качестве свадебного подарка преподносят дом в очаровательном пригороде.

Холодная улыбка на прощание. Я сидела опустив голову. Повисло долгое молчание.

Что, язык проглотила, дорогая? Или просто увидела логику в моих рассуждениях?

Я не отвечала.

Замечательно, — наконец произнесла она. — Значит, все пройдет, как мы договорились. О… ты только посмотри, кто к нам пришел. И как вовремя!

Я подняла голову. Джордж мялся в дверях ресторана, ожидая, когда мать сделает ему знак подойти к столу. Не было никаких сомнений в том, что она сама назначила ему время, когда он должен явиться в «Плазу». Точно так же, как вчерашним вечером в точности расписала ему, как она собирается выстроить нашу будущую жизнь. Потому что, как считала миссис Грей, такова цена, которую должен заплатить тот, кто нарушает существующий в ее мире порядок, внешние приличия и моральные устои. Миссис Грей пальцем поманила Джорджа. Он робко приблизплся к столу, как школьник, которого вызвали в кабинет директора.

Всем привет, — нарочито бодрым голосом произнес он. — Все счастливы?

Он взглянул на меня и увидел мое заплаканное лицо. Он тотчас напрягся. Его мать сказала:

Мы с Сарой обсуждали планы на будущее и все согласовали.

Я ничего не сказала. Так и сидела, уставившись в стол. В ее голосе прозвучали раздраженные нотки.

Так ведь, дорогая?

Не поднимая глаз, я ответила:

Да. Все хорошо.

И теперь мы отлично понимаем друг друга, не так ли?

Я кивнула.

Вот видишь, Джордж, все складывается удачно… как я тебе и говорила. Ты ведь понимаешь, Сара, бедный мальчик очень переживает. Не так ли, Джордж?

Думаю, да, — нервно произнес он. Присев рядом со мной, он пытался взять меня за руку. Но я успела отдернуть руку. От миссис Грей не ускользнула эта маленькая драма, и она улыбнулась:

Пожалуй, пойду припудрю нос, а вас, голубки, оставлю поворковать наедине.

Как только она отошла на почтительное расстояние, Джордж заговорил:

Дорогая, не расстраивайся…

Я не думала, что выхожу замуж за твою мать.

Но ты и не выходишь за нее.

Да нет, как раз наоборот… похоже, это она здесь все решает.

После свадьбы мы можем вычеркнуть ее из нашей жизни…

После свадьбы мы будем жить в Старом Гринвиче. Как мило, что ты обсудил со мной эту маленькую деталь…

Дом мне предложили лишь вчера вечером.

И ты, естественно, решил принять предложение, не посоветовавшись со мной.

Я хотел позвонить тебе на работу сегодня утром.

Но не позвонил.

Замотался на работе.

Врешь. Ты просто боялся моей реакции.

Он опустил голову:

Да. Я боялся, что ты рассердишься. Но послушай, этот Дом в Старом Гринвиче — всего лишь щедрый подарок со стороны родителей. Мы не обязаны принимать его.

Я взглянула на него с нескрываемым презрением.

Да нет, обязаны, — сказала я, — и ты это знаешь.

Пауза. Он заерзал на стуле. И наконец произнес:

Тебе понравится Старый Гринвич.

Я очень рада, что ты так думаешь.

А если тебе не понравится…

Что тогда?

Тогда… — он заюлил, — обещаю тебе, у нас все получится. Давай сначала переживем бракосочетание…

А потом, осмелюсь предположить, ты скажешь ей, чтобы навсегда оставила нас в покое?

Последовала еще одна неловкая пауза.

Я попытаюсь, — сказал он почти шепотом. И тут же закашлял, давая понять, что его мать возвращается.

Когда она приблизилась к столику, Джордж тут же вскочил и отодвинул ей стул. Усевшись, она кивнула головой, разреш занять место. Потом перевела взгляд на меня.

Ну, что, — спросила она, — вы успели наговориться?

Если бы я была не робкого десятка, я бы тотчас встала и ушла из «Плазы», приняв свою судьбу такой, какая она есть. Но тогда, в 1947 году, это было равносильно игре в рулетку. Как бы ни была мне ненавистна миссис Грей, кое в чем она была права: матери-одиночке светили безработица и остракизм. В те годы лишь вдовам и разведенным женщинам дозволялось воспитывать детей без отца. А уж решение родить внебрачного ребенка — или, хуже того, отогнуть предложение о замужестве со стороны отца ребенка — было достойно самого серьезного общественного порицания, да меня бы попросту сочли сумасшедшей. А я, не умея остаться равнодушной к общественному мнению, не смогла бы противостоять ему. Мне очень не хватало бойцовской жилки Эрика. Нравилось мне это или нет, но я все-таки была консерватором с маленькой буквы. Пусть родители и возмущались моими мелкими бунтами — вроде переезда на Манхэттен, — но все-таки они заложили в меня токой страх перед авторитетом старших, уважение к власти и традициям, что я ни в коем случае не решилась бы послать к черту Джорджа Грея и его ужасную мать.