Учитель (СИ)

Как же я скучала по общению с ним. Хоть и по такому, но всё же; сегодня первый день, когда наш разговор превышал количество пяти слов.

- Ох, - его усмешка растянулась и все сильнее показывала иронию, - вашу, Крылова, отметку, я оставил на десерт.

Все снова посмотрели на меня, но для меня существовал только один человек – учитель литературы. И я совершенно не обозлилась на Дмитрия за его сложный характер, за его тон, которым он разговаривал со мной при всем классе. И неважно было даже, что сейчас пойдут его невинные толчки и намеки на оскорбления, ведь какого лешего он устраивает все эти «десерты» на глазах моих одноклассников? Нельзя сказать мне о чем-то наедине?

- И чего в ней не так? – я сложила руки на груди и показала всю независимость над этой ситуацией. Кто-то отвернулся, увлеченно тыкая пальцами в сенсорные экраны телефонов, кто-то из одноклассников продолжал наблюдать за моими дальнейшими действиями.

- У тебя много пятерок, не недостаточно для того, чтобы получить данную оценку в третьей четверти.

Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Меня не поразило то, что я не стану отличницей в этой четверти. Я готовилась к этой четверке, которую нереально исправить. И абсолютно не расстроилась. Только сейчас я поняла, что в такой оценке, на бал ниже пятерки, нет ничего постыдного. Не получилось в этой – получится в следующем полугодии. Реветь из-за этого я не собиралась, хоть и отец с матерью хорошенько прочистят мне мозги.

- Ладно, ставьте четыре, - пожала плечами я и обратно уселась на парту. Его лицо нужно было увидеть. Рот открылся от удивления, глаза подозрительно сузились, руки как-то неладно затрясло и учитель, совладав с эмоциями и неожиданной реакцией от меня, присел на стул и нарисовал мне эту самую оценку.

А чего он ожидал? Что я стану на коленях его умолять не ставить мне ее? Просить как-то исправить? Ожидал-то он верно, но так бы я поступила несколько месяцев назад… до того, как встретила его.

- Так, с оценками окончено, - задорно присвистнул молодой человек, закинув ненавистный журнал с оценками куда-то в ящик с документами. – На двадцать восьмое число у нас запланировано празднование нового года. Какие предложения, куда пойдем? Есть два варианта: отмечаем в школе или отмечаем в итальянском ресторане.

Одноклассники переглянулись, взвесив всевозможные варианты. Вывод сделан: школа. Ресторан – это приличное заведение, созданное совсем не для таких бездарей вроде нас. Ребятам хочется выпить, точнее, напиться как последние алкоголики, быть может, кто-то с кем-то переспит. Это не ново. С рестораном такие планы не реализовались бы в реальности.

- В школе, так в школе, - согласно кивнул учитель. – Советую прийти всем. Из учителей будем я, Владимир Львович (тридцатилетний историк, не отличающийся от Дмитрия чувством юмора и своей открытостью), Екатерина Семеновна и Анна Олеговна.

Екатерина Семеновна и Анна Олеговна, конечно, плохо. Пожилые женщины будут возмущенно цокать языками, замечая в наших руках пиво или другие вредоносные напитки. Однако отказываться от веселья я не стала лишь потому, что там будет присутствовать Дмитрий Алексеевич.

- Все идут? – спросил учитель после продолжительной тишины. Все согласно кивнули, мальчики засвистели и стали подмигивать девочкам. – Тогда жду вас в центральном холле на первом этаже двадцать восьмого числа в шесть часов вечера. Закуски за вами, - он обвел детей взглядом и усмехнулся, - а выпивка за мной!

Мальчики захохотали и зааплодировали, а я с возмущением смотрела на возрастающую радость этих начинающих пьянствующих личностей. Один алкоголик со стажем уже имеется, и зовется он нашим учителем. Чему его жизнь учила? Подростков спаивать? Ни капли не попробую того, что он принесет для подзарядки на новый год.

Учитель поймал мой осуждающий взгляд и виновато заявил:

- Ничего больше пива, - он вновь глянул на меня, – безалкогольного не будет. И никаких возражений! Все-таки я ваш учитель. – Павленко успокоил галдящий от возмущения класс, а я слабо улыбнулась, благодарная его благоразумию. – Все свободны.

Одноклассники со скоростью выстрела пули небрежно забросили учебники в портфели и сумки, поспешили покинуть надоевший кабинет. Разумеется, их не поразило то, что скромная серая мышь Юлия Крылова аккуратно собирала оставшиеся предметы с парты и осторожно укладывала все вещи по внутренним карманчикам сумки. Наивные. Как будто я всегда такая аккуратная. Неясно, разве, что я специально не торопясь собираюсь, чтобы остаться наедине с Дмитрием?

Но Дмитрий скрылся в предоставленной учителям подсобке, где они могли спокойно и без напряжения отдохнуть на

переменах, переодеться и с чувством сохранности хранить важные вещи, спрятанные от глаз любопытных учеников.

Я тихо подошла к открытой двери и проскользнула в маленькую комнатку, подавляя желание подать голос, потемневшими от желания прикоснуться к мужчине глазами наблюдая за тем, как он стоит ко мне спиной и стягивает с себя толстовку. Он не слышал чужого присутствия, и, насвистывая себе что-то под нос, избавлялся от одежды. На соседнем стуле лежала приготовленная, идеально выглаженная нежно-голубая рубашка, которую он в последовательности натягивал на себя. На его обнаженной спине, открывшейся мне на каких-то несчастных и так быстро проскользнувших тридцать секунд, рисовались шрамы.

Учитель несдержанно кашлянул, продолжая пробегаться тонкими пальцами по пуговицам, застегивая новый предмет одежды. Меня беспокоило то, что он решил переодеться в такой официальный вид. Ревность завладела моим состоянием. Но я неотрывно любовалась его движениями. Не хватало только соблазняющей музыки и бутылочку виски… мне в руки. Скажем, для успокоения.

- Крылова, подалась в тайные агенты? – раздался неожиданный смешок учителя, и я встретилась с его прыгающими чертиками в зеленых глазах. – Если честно, научись для начала дышать тише. Я уж думал, ты задохнешься.

И правда, мое сбитое дыхание мешало сосредоточиться на тишине. Я уклончиво мотнула головой и с сарказмом сказала:

- Я хотела вас поблагодарить за четверку.

- Чего? – удивленно воскликнул он, сомкнув брови в недоумении. – Поблагодарить?

- Да, - кивнула я уверенно. – Я заслужила эту оценку, я и рада, что вы, в отличие от других учителей, не делаете отличникам поблажек.

- Это не в моем стиле, жалеть вас, умниц, - моим тоном прошептал он и стал собирать классический портфель, закидывая туда какие-то документы в файлах. – Все ученики на равных.

Я не ответила. Учитель прекратил язвить и просто молчал. Нам обоим было неловко находиться рядом друг с другом. Пока Дмитрий все-таки не подал знак своего существования. Меня передернуло от его заявления:

- Меня раздражает твое присутствие.

Я, шокированная его словами, так и не смогла в несмелости спросить причину. Открыть рот и стоять с видом дурочки – могу, умею, практикую.

- Чего смотришь? – раздраженно буркнул он и, пройдя мимо меня, попытался захлопнуть дверь. Я схватила его за кисть руки, не понимая, что творю. Сама себе говорила: не надо. Тебе он не нужен. Зачем он мне? Для чего? Имеет ли значение то, что благодаря Диме я стала чувствовать себя живее?

- Дмитрий Алексеевич… - только и смогла выдавить из себя я. Его негатив как невидимыми волнами добирался до меня и щекотал нервную систему, но я настаивала на своем и не отпускала его руки.

- Крылова, кажется, мы все ясно решили насчет этого, - последнее слово он буквально выкрикнул мне на ухо и с отвращением одернул руку. – Хотя, как ясно? Только для тебя. Мне же ты ничего толком не объяснила тогда, оставив в кафе одного.

От его взгляда мое сердце билось в истерике. Холодный, как лед, застывший на улицах нашего города. Однако одновременно греющий мое состояние… Как так может быть? Мне становилось неловко и неприятно от его пронизывающего каждую клеточку тела взгляда, а с другой стороны я питалась этим чувством настороженности? Я действительно сумасшедшая.