Девушка с букетом

Катя оказалась прилежной девочкой, какой и выглядела, занималась и на курсах, и с репетиторами, и самостоятельно. Ну, новичкам и полагается стараться. А курсы были что-то уж очень серьезные, со множеством промежуточных зачетов, письменных работ. И непонятно, чему тогда в самом вузе будут учить, если абитуриентам прочитали уже и страноведение, и основы философии и культурологии.

– С языками я сама справлялась, – увлеченно перечисляла Катя, – кое-что мне братец Алешка из Интернета накомпилировал – я за это за него по дому отдежурила. А с рефератом по философии Витя Бояринов помог – и совершенно бесплатно. А то я зашивалась совсем…

Варя невольно вскинула глаза, и Катя поняла это по-своему:

– Ну, это же его настоящая специальность. Он в нашем Белогорском институте даже курс читал в этом году – мама его уговорила, она декан… Так с его лекций не только не сбегали, а специально с других курсов приходили послушать – брат рассказывал. Он там учится, так он тоже ходил, и я за компанию – только в конце года уже, жаль, не все слышала. И правда, здорово…

– Ну, брат – технарь, ему, может, и в новинку, и в интерес. А ты-то, Кать, неужели лекциями не сыта? И сама ведь читаешь вагонами? – осторожно спросила Варя, чтобы как-нибудь зацепиться за эту тему и почти не замечая, что вместе с Катей поднимается на платформу, садится в электричку…

– Да дело не в лекциях, – отозвалась Катя. – Постоим в тамбуре, да? Мы ж без билета… Можно вообще дома сидеть и читать книжки, и не хуже выучишься. Но ведь не только информация главное, главное – влияние личности!

– Харизма, что ли? – улыбнулась Варя – Катина увлеченность невольно захватывала.

– Ну да, – кивнула Катя. – И если вдруг таковая обнаружилась, то и на провинциальные лекции побежишь, чтобы своими глазами увидеть. Я вообще была раньше уверена, что в наших серых пятиэтажках могут жить только обыкновенные люди. Тоже серые такие, стандартные. Как будто этот стандарт сама застройка диктует. А когда начала в газете работать, обнаружилось, что ученые со светлыми головами, мастера с золотыми руками, музыканты с консерваторским образованием, писатели даже – всех не перечислить! – все там же обретаются, в наших серых хрущобах! Я тебе даже окошки могу показывать, одно за другим, мимо едем. Я сама теперь на наш город иначе смотрю… Потрясающие люди! И не только те, кто уже чего-то добился, а сколько молодых и талантливых…

Тут Катя запнулась, и Варя уже хотела как-нибудь повернуть разговор в нужное русло, как та сама к нему вернулась:

– Ну, Бояринов, положим, не в хрущобе живет – но все равно, исключение только подтверждает правило… А материала у него сколько! И он так его преподносит, что все это удивительным образом начинает иметь отношение к тебе самому. И об отвлеченных вещах умеет ясно говорить, человеческими словами. Представляешь, в голове у меня все клочки, обрывки и путаница в систему выстроились, не безупречную, но все же…

Варя ловила каждое слово. Но Катя уже перешла на другое:

– Жаль, он в клуб творческой интеллигенции не ходил – был такой в городе, интересные люди собирались, о литературе говорили, об истории…

– Да, я знаю, мои родители в молодости постоянно там бывали! – опять обрадовалась Варя.

– И я успела – буквально за год до того, как все распалось. Такое там было мощное энергетическое поле, такие люди яркие. Я одним скачком из зародыша во взрослого человека превратилась за этот год. И очень жаль было, когда все кончилось, такая пустота… Так что Витя стал просто подарком! Не говоря уже о реферате. С моей работой если еще и реферат писать… Выходим, да? Удачно остановку проехали, и контры не зашли!

– Кать, а тебе бы не только книжки надо читать, – вздохнула Варя, вдруг пожалев Катю, как только что – Лену. И тут же встретила такой взрослый взгляд, что оторопела.

– Разумеется, Варенька. Только это уже пройденный этап. У меня уже был пробный брак, или гражданский, без разницы. В Белогорске это ни для кого не секрет. Так что я решила пока все-таки поучиться, поработать и книжки почитать.

Варя поразилась, как быстро и с каким достоинством сумело столь юное существо отразить непрошеное вторжение – должно быть, это одно из качеств, которое Катя приобрела, превратившись из зародыша во взрослого человека. Вместе с умением не выглядеть несчастной, а, наоборот, уверенной в себе, не потерявшей интерес к жизни…

Но еще больше Варю поразило, кто это в здравом уме мог расстаться с такой девушкой – динамичной, современной, по-настоящему красивой, по-настоящему умной? Если очевидно, что такую, раз уж повезло, надо хватать и никуда не отпускать?

И поторопилась сменить тему:

– Ну а что же эта твоя личность с харизмой? Собирается и дальше преподавать?

Катя пожала плечами:

– Мама его уговаривает, конечно. Но мне кажется, вряд ли уговорит. Бояринов и так себе в убыток работал, из чистого интереса. А совсем переходить на эти копейки – ради чего? В Москве преподаватели по нескольким вузам бегают, чтобы заработать на жизнь, а у нас один-единственный институт. В чудака профессора превращаться? Блуждающий взгляд, нечищеные ботинки, девушки-студентки вокруг, жаждущие одного – зачет получить… Что он, с ума сошел? А жаль!

У Вари зазвонил мобильный, она кинулась шарить в сумочке, потом в кармане, наконец сообразила, что сжимает телефон в другой руке, – и Катя, улыбнувшись, помахала ей и пошла вперед.

Крохотные жемчужницы

Звонила Марина Медведева, дочка Павлика, с сообщением, что насобирала для Вари обещанных приворотных трав, недостающих для картины, а заодно и разных других, тоже красивых. Варя заставила себя ответить заинтересованно и изо всех сил радостно, но девочка тут же спросила:

– Я не вовремя?

– Да нет же, Марин, я ничем не занята, – уверила ее Варя. – Наоборот, все дела закончила и домой иду.

– А может, вы тогда к нам заскочите, заберете? И еще, у меня жемчужницы как-то криво засохли – может, вы их еще раз сорвете, своей рукой? Сейчас как раз сухо с самого утра…

Голосок звучал с надеждой, и Варя пообещала зайти. Надо же, кто-то для нее старается, помнит о ней…

А абонент опять недоступен. Но ведь Виктор и говорил про вечер – наверное, предполагая, что весь день будет занят…

Золотой флюгер-кораблик и цветные окошки встретили Варю как старые друзья. Она сразу узнала морской пейзаж в окне своей бывшей спальни – оно как раз смотрело в садик, где ждала ее Марина. Варя ахнула при виде аккуратных папок с заготовленными растениями – гораздо более аккуратных, чем у нее самой, к тому же педантично подписанных. Кажется, девочка вошла во вкус, и по-хорошему надо бы потратить время и показать ей несколько приемов, как превратить этот гербарий в картину. Но как его потратить, когда его нет! Надо бежать домой и успеть до вечера привести в порядок одежду, и еще на работу сообщить, чтобы не ждали, и главное – дозвониться, дозвониться!..

– Кофе выпить не зайдете? – Марина все-таки попыталась заманить ее в свой гостеприимный дом, хоть и видела, что Варя спешит – подпрыгивает, как на пружинках. – Павлика как раз нет – можно посидеть спокойно. А мы вас все время вспоминаем! Спасибо вам за собаку! Она теперь с нами телевизор смотрит, а Рольд к ней ревнует… В другой раз? Жалко! Ну, тогда пойдемте к жемчужницам.

Пробираясь за ней по уже знакомому цветочному лабиринту, Варя подумала, что опять она видит Марину в этом зачарованном саду, словно в картине с рамкой, – одну, без друзей, даже в праздник. Какой контраст с Катей, решительной, быстрой, взрослой – а ведь та старше всего на год. Однако Варя с самого начала воспринимала Катю как ровесницу, а Марину – как дитя, печальное, одинокое, обращенное в глубь себя и в прошлое, не давшее ей материнской любви… Того самого мира-колыбели, который она будет все время искать, который даже Павлик со своим чудесным домом не смог ей создать. Который сама Варя обрела буквально вчера… И с внезапной жалостью спросила: