Сотвори для себя мужчину

"Ну ловкач, в открытую клеится к Даше, как будто меня тут нет! А она-то, она-то… Зарделась, аки невинная девица! Смотреть тошно!" — Мел с трудом сдерживал ярость.

Обстановку разрядила Настя.

— Спасибо, синьор, — светским тоном сказала она, появляясь в гостиной. — Ваши конфеты оказались очень вкусными.

Взглянув на дочь, Даша ахнула. Щеки и нос Насти были перемазаны шоколадом, в грязных руках она держала пустую коробку.

— Настя, ты съела все?!

— Нет, поделилась с Боем, — мило улыбаясь, пояснила девочка.

— Иди сейчас же умываться, негодница, — нахмурилась Даша. — Жорж-Алекс, почему вы не смотрите за сестрой? — крикнула она близнецам.

— У вас прелестная дочь, — сказал синьор Тосканини. — Она похожа на отца. — Это была первая фраза, которая понравилась Мелу.

Чуть позже гость приступил к деловому разговору.

— Друзья, — надеюсь, вы позволите вас так называть? — у меня есть предложение, быть может, более заманчивое для меня, чем для вас, но все же рискну его озвучить. Я давно уже лелеял мысль издать русских поэтов начала века. Пастернак, Гумилев, Ахматова, Северин…

— Северянин, — негромко поправил Мел.

— Вот видите, как я нуждаюсь в вашей помощи…

— Вы имеете в виду перевод? — деловито подобравшись, спросила Даша. Но переводить русских поэтов очень сложно. У них особый язык, передать его сможет далеко не каждый…

— Вот мы и подошли к сути моего предложения, — улыбнулся синьор Тосканини. — У меня есть хорошие переводчики, но… они итальянцы. Не знаю, смогут ли они верно передать дух русской поэзии…

— А зачем вам все это надо? — не очень вежливо перебил гостя Мел.

— Простите, о чем вы? — не понял синьор Тосканини.

— Зачем вам понадобилось переводить русских поэтов? — уточнил свой вопрос Мел. — Хлопотная и, как мне кажется, не очень прибыльная затея.

— Видите ли, синьор, издавая коммерческие книги, приносящие хороший доход, я могу кое-что потратить и на духовное обогащение моего народа. Итальянцы и русские, именно в таком порядке, создали немало замечательных поэтических произведений. Но посмотрите, что происходит! Данте, Петрарка, Боккаччо — эти имена принадлежат всему миру. У вас есть Пушкин. К моему величайшему сожалению, иностранцы не знают других поэтов… Вот я и хочу во всеуслышание назвать их… — Спросив разрешения у Даши, синьор Тосканини достал из портсигара длинную сигарету и с видимым удовольствием закурил. Объяснив вам, так сказать, идеологическую подоплеку моей "затеи", — сказал он, — я хочу перейти к конкретным предложениям. Я посчитал бы для себя честью, если бы вы, уважаемая синьора В., согласились быть редактором этого издания. Ведь вы по образованию лингвист?

— Но моя жена, — недовольно хмурясь, пророчил Мел, — слишком занята детьми и хозяйством, чтобы связывать себя долгосрочными деловыми обязательствами!

— Остынь, Мел, — сказала по-русски Даша и, повернувшись к гостю, перешла на итальянский. — Ваше предложение, синьор Тосканини, кажется мне заманчивым, я бы с удовольствием попробовала себя на этом поприще, да и деньги нам, честно говоря, не помешают.

Мел свирепо посмотрел на жену.

— Но, я вижу, ваш супруг будет возражать, — с очевидным разочарованием произнес синьор Тосканини.

— Для Мела интересы детей превыше всего, — улыбнулась Даша, — но, я думаю, он в конце концов поймет разумность вашего предложения. Мне уже изрядно надоело ограничивать круг моих интересов детьми и кухней. — Она выразительно взглянула на Мела.

— Я не хочу быть причиной раздора в вашей семье… — вежливо начал итальянец.

"Как же, не хочешь", — со злостью подумал Мел, поднимаясь из-за стола. Синьор Тосканини с каждой минутой раздражал его все больше и больше.

— …однако мое предложение остается в силе. Если вы его примете, я буду искренне рад!

Не желая больше слушать предприимчивого издателя, Мел, сославшись на головную боль, ушел наверх.

— Мой муж на редкость хороший отец, — попыталась разрядить обстановку Даша. — Когда ему кажется, что речь идет об ущемлении интересов детей, он выходит из себя. Мне ваше предложение нравится, и я постараюсь убедить мужа в том, что эта работа действительно стоит внимания. Но если мне не удастся, не сетуйте на меня… семейный покой дороже…

— Да, я вижу, вы очень привязаны к своему супругу… к своей семье… быстро поправился синьор Тосканини. — Дети у вас прелестны, но все же такая очаровательная женщина не должна сидеть дома! Зачем замыкать себя в четырех стенах?

— Могу я просить у вас некоторое время на раздумье? — смутилась Даша.

— Конечно, синьора, я вас не тороплю… Но к августу, когда будут готовы переводы, я хотел бы знать ответ. До этого времени я не буду вести переговоры ни с кем другим. А теперь мне пора откланяться. Надеюсь, ваши милые мальчики проводят меня до моторки.

Даша распрощалась с синьором Тосканини у порога дома и позвала сыновей. Итальянец поцеловал Даше руку и в сопровождении Жорж-Алекса пошел к причалу.

Намереваясь поговорить с мужем, Даша поднялась в спальню.

Мел лежал на кровати, вперив глаза в потолок.

— Он будет ждать нашего решения до августа, — начала Даша издалека.

— Нашего? — холодно осведомился Мел. — Это будет твое решение. Свое я уже высказал, оно не изменится.

— Дорогой, пойми, не могу же я быть вечной прислугой при детях. Они подросли, я нужна им все меньше и меньше…

— Не прислугой, а матерью! — Мел приподнялся, с яростью глядя на жену. — Между прочим, заиметь детей, которые теперь тебя тяготят, в обоих случаях захотела ты, так изволь нести свой крест!

— А ты разве не хотел иметь детей?! — задохнулась от возмущения Даша.

— Дело не в наших детях, — продолжал распыляться Мел. — Я люблю Жорж-Алекса и Настю. Но сейчас речь идет совсем о другом! Неужели ты не видишь, что этому, с позволения сказать, издателю нужна ты сама, а не пресловутые поэты "серебряного века"! "Нет ли у вас, синьора, сестры или подруги, похожей на вас?" Мерзавец! Русскую жену ему захотелось! "Меня заинтересовало ваше предложение", — передразнил он Дашу. — Заинтересовало! Слов нет! Вот что я тебе скажу, дорогая: поймала меня на детях, так уж изволь быть хорошей матерью и сидеть дома!

— Я — поймала?! Да как ты смеешь так говорить?! Я заберу всех троих и уйду!!!

— Куда? К этому жеребцу? Хотел бы я посмотреть, как он примет тебя с тремя детьми!!!

— Я уже уходила, если ты еще не забыл это, и сейчас уйду, уйду!!!

— Скорее я сам уйду!!! — взревел Мел и, увидев в окно, что к дому, привлеченные непонятными криками, приближаются сыновья, выскочил из спальни. Перепрыгивая через две ступеньки, он спустился по лестнице, стремительно пересек гостиную, выбежал во двор и, плюхнувшись за руль стоявшего у гаража "форда", включил зажигание.

— Папочка, ты куда… уже вечер, — донесся до него тоненький Настин голосок.

Махнув дочке рукой, он поехал в сторону Стрезы, проклиная упрямый женский пол и конкретно свою жену, вполголоса прибегая к невостребованной в Италии ненормативной лексике. Нет, каково! Он — хозяин, он приносит в дом деньги и он же получает по физиономии! Видите ли Даше захотелось "публичного признания". Захотелось козе уксусу! Все женщины одинаковы, у всех одно на уме. Секс для них, как физкультура: ноги в стороны и — вперед! Вперед? Нет, Даша не такая, одернул он себя. Она не способна на предательство. Хотя… хотя… они вместе уже около восьми лет. За это время многое могло измениться. А вдруг…

От этого неприятного "вдруг" по спине пробежал холодок. Нет и еще раз нет! — с досадой ударил он себя по колену. У них трое детей, младшая совсем еще пигалица! Кто же будет за ними следить, ведь близнецам осенью идти в школу… Даша — мать, это ее прямая обязанность! Он не потерпит, чтобы она своевольничала! Он сам будет определять пределы ее "свободы"! Иначе… А что "иначе"? — остановился он, постепенно приходя в норму. Допустим, сейчас он доберется до Милана, заночует в гостинице, а дальше что?