Лукавый сексуальный лжец (ЛП)

перепиха.

Эндрю немногим лучше, по-прежнему каждые две-три недели меняя

подружек. Коди активно пользуется секс-бонусами внезапно наступившей

холостяцкой жизни, так что, думаю, он пережил расставание с Джесс. Только

Дилан действительно классный парень. Он хорошо обращается с женщинами

и заслуживает чего-то реально стоящего… Мне остается только надеяться,

что он не запал на Лондон.

Лондон. Бля.

Каждый раз, как я про нее думаю, мой мозг начинает искать способы с

ней увидеться. Столько удовольствия, сколько принес серфинг в прошлые

выходные, я даже не могу припомнить. А после недели напряженной работы

и совсем не видя ее у Фреда я как идущая по следу ищейка – не могу пройти

мимо идеи провести с ней день, полный замечательного ничегонеделания.

Нажимаю на руле кнопку Bluetooth.

– Позвонить Лондон, – отдаю команду и делаю глубокий успокаивающий

вдох, пока идет дозвон.

***

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашиваю ее через плечо, слыша, как она

разувается и ставит сумку у двери. – У меня есть пиво, вода… сок из

пакетиков…

Лондон входит следом за мной на кухню и заглядывает мне через плечо в

холодильник.

– У тебя есть сок в маленьких пакетиках?

Я пожимаю плечами, стараясь незаметно придвинуться к ней поближе.

Она пахнет пляжем и кокосовым маслом. Наслаждаюсь пятисекундной

фантазией, как на пляже Лондон садится передо мной между ног, а я втираю

в ее кожу кокосовое масло. Потом она расслабленно прижимается ко мне, а я

намазываю маслом ее сись…

– Люк? Сок в пакетиках?

Моргаю несколько раз и наклоняюсь ближе к холодильнику,

сконцентрировавшись на прохладном воздухе, обдувающем меня спереди.

– Вчера я сопровождал бабушку в походе по магазинам, а она всегда

настаивает, чтобы у меня дома были запасы.

– И благодаря ей у тебя есть сок в этих маленьких пакетиках? – ее голос

смягчается. – Это невероятно мило. Уже не терпится познакомится с этой

женщиной.

– Она непременно будет присутствовать на нашей свадьбе.

Лондон смеется и отходит в сторону.

– Ну да.

Закрыв холодильник, я говорю:

– Еще она покупает мне крекеры и соленый сыр.

– Она думает, ты работаешь в детском саду?

Я смеюсь.

– Ей нравится, что у меня есть чем перекусить.

Когда она делает шаг назад, чтобы я взял из шкафа крекеры, мне удается

еще раз почувствовать ее запах.

– Ты серфила сегодня утром?

– Ага. Пару часов на Блэк бич.

На Блэк бич, наверное, лучший серфинг во всем Сан-Диего. Сам я правда

там не плавал, зато раньше это было любимое место моего отца – и стараюсь

не думать, что в те времена там еще был нудистский пляж.

– Там толпы народу, – добавляет она. – И наглые серферы повсюду.

Тело реагирует на нее как на мою девушку, поэтому мне приходится

приструнить самого себя. Взяв два сока и крекеры, я показываю в сторону

гостиной.

– Кажется, у нас свидание с Титанами.

Лондон идет следом за мной.

– Что-то ты слишком самоуверен.

– Тренировался с того раза, как ты надавала мне под зад.

– А это неплохая идея вообще-то, – отвечает она, наклоняясь взять

геймпад с кофейного столика. – Ты облажался по полной.

– В игре, ты хотела сказать. Потому что секс был умопомрачительный.

Лондон ничего не говорит, и в ответ на ее молчание меня так и

подмывает надавить на нее, еще разок:

– Сидя здесь, ты не чувствуешь ностальгию? – спрашиваю я и беру свой

геймпад.

– Нет, – отвечает она, а потом пихает меня в плечо, словно не хочет при

этом по-мудацки себя вести.

Даже если я так себя сейчас и повел – самую малость.

Мы садимся рядом – не касаясь друг друга – и ждем, когда загрузится

игра. Я поворачиваюсь к ней на звук рвущейся упаковки. Она достает

соломинку и резко вонзает ее в пакетик, потом, не вынимая соломинку изо

рта, говорит:

– Обожаю такой сок.

Блядский дьявол. Я в заднице.

Лучшее и худшее сейчас – это что я знаю: она не пытается флиртовать.

И не динамщица. Она просто такая и есть – по-настоящему забавная.

Отвожу взгляд от ее рта обратно к телевизору.

– Обычно я фанат яблочного сока, но люблю и разнообразие.

Мы молча входим в игру, выбираем себе Титанов и карту. Когда меня

отпускает навязчивая идея ее поцеловать, обнаруживаю, что быть с ней на

удивление легко. Мы просто проводим вместе время, иногда что-то говоря

друг другу, иногда нет – это ненапряжно в обоих случаях. Это все равно что

сидеть рядом с другом-парнем, которого при этом хочешь трахнуть.

Ой, погодите, нет!

Я стреляю не туда, и игра сбрасывается.

Лондон поворачивается ко мне с широкой улыбкой.

– В чем дело? Думала, ты натренировался.

– Просто одна шальная мысль – и я тут же стал недееспособным.

Покачав головой, она снова смотрит на экран.

– Только без подробностей.

Я снова загружаю карту, и на этот раз мы играем десять, двадцать,

тридцать минут. Время от времени сталкиваемся локтями, а Лондон

периодически запихивает в рот крекеры. Я тоже – целыми горстями в

перерывах между схватками. Я сильно улучшил свою игру с прошлого раза, и

от этого день становится еще прекрасней. Идея влюбиться в девушку,

играющую в видео-игры, лопающую крекеры, словно Коржик из «Улицы

Сезам», занимающуюся серфингом и работающую в баре звучит словно

воплощенная мужская фантазия, но не все так просто: я знаю, что Лондон

нужно большее. Эта моя жизнь – игры, бары, девушки – всего лишь

преходящий этап; и знаю, что мои ближайшие десять лет – даже этот год –

будут совсем другими. Через считанные месяцы я уеду в юридическую

школу, что вдалеке от семьи потребует от меня максимум ответственности и

выполнения обязательств. Но чего от жизни хочет Лондон?

Меня возвращает в реальность из этих нелепых рассуждений ее

ошибочный шаг – она нажимает на кнопку прыжка вместо выстрела – и ее

убивают.

– Черт! – кричит она и шлепает кулаком по подушке. – Да что за нахер!

Я поворачиваюсь к ней, радостно улыбаясь.

– Получается, я тебя сейчас сделал?

– Думаю, ты преувеличиваешь, – она смотрит на часы. – Мы играем

целых…

Перебиваю ее, придвинувшись ближе:

– Признайся, что задумалась о моем пенисе, ну давай.

Она швыряет в меня пустую коробку от сока, и ее глаза округляются,

когда я ловлю ее на подлете и бросаю ей в грудь.

Лондон бросается на меня, повалив на диван, и, взяв подушку, шлепает

меня ею по лицу. Ее заливистый хохот завораживает меня, и, совершенно не

готовый к ее нападению, кашляю от смеха и ее агрессивной щекотки.

Я пытаюсь стряхнуть ее с себя, все больше осознавая, что мы делаем –

боремся – и на что это похоже – на прелюдию во всей ее красе, дамы и

господа – и продолжаю сталкивать на диван, шлепая ее по рукам и щекоча ее

подмышками и между ребер, а другой рукой хватаю подушку позади нее и

запускаю ей в лицо.

Лондон сильно толкает меня и спихивает с дивана на пол, тут же

запрыгивает сверху и, пригвоздив, пускает в ход серьезные борцовские

приемы. Мы вопим и хохочем, кто-то сбросил пачку крекеров на пол, и они

хрустят под ее плечом, когда я, перевернувшись, меняюсь с ней местами и

нахожу место на ее талии, от щекотки которого она истерически взвывает.

Она отбрасывает мою руку, когда та приближается к ее груди, а я

реагирую на ее пронзительные вопли, как извращенец, наклонившись

вдохнуть ее запах в основании шеи.

Лондон визжит еще громче, и, жесть, кажется, я оглох. Одной рукой

прикрыв правое ухо, другой я стараюсь отражать ее неотступное нападение.