Тот случай между Илаем и Гвен (ЛП)

Гвиневра

Мне казалось, я улыбаюсь уже целую вечность, от вспышек фотокамер мои глаза практически ничего не видели. Но наблюдение за тем, как люди делают снимки на фоне моей стены, компенсировало мою усталость. Присев, я осмотрела роспись, удивляясь самой себе. Я верила, что кто бы ни посмотрел на стену, действительно поверит в любовь между искусством и наукой. Одно не может существовать без другого.

— Это место занято?

Посмотрев на него, я пожала плечами.

— Мой парень может накостылять тебе.

Он усмехнулся.

— Твой парень заслуживает хорошего пинка. Он отталкивал тебя и повышал на тебя голос под дождем. А под дождем романтичны только поцелуи, правда?

Он пытался шутить, но я могла с уверенностью сказать, что ему сейчас было не до шуток.

— Извини, я был расстроен и…

— Знаю, — закончила я за него. — Сначала и я была расстроена и сбита с толку, а потом я все узнала… И первое, о чем подумала, — в порядке ли ты… Ну ладно, это не так. Сначала я хотела узнать, что с Тоби, хотя и так все было понятно. Но и о тебе я очень волновалась.

Илай улыбнулся, взяв мою руку, и поцеловал ее.

— Я в порядке. А Тоби… ему больно. И так будет всегда, до конца его жизни. А мне нужно помнить, что на моем пути будет еще много малышек Молли, и в будущем надо изо всех сил постараться помочь каждой из них.

— Захочешь ли ты в будущем делиться со мной своей болью? — мягко спросила я. — Понимаю, что, может быть, не все пойму, но мне ненавистна даже мысль о том, что ты даешь мне усеченную версию своего прошедшего дня. Ты никогда до этого не посвящал меня в детали своей работы.

— Постараюсь, но причина моей немногословности в том, что рядом с тобой я забываю обо всем остальном.

— Тогда, может быть, у тебя появится время сбежать вместе со мной? — Это звучало несколько… приторно.

— Сбежать с тобой? — не понял он.

— Я неправильно выразилась… хотя нет, я сказала все верно. Несколько недель назад у моего отца случился инфаркт, а родители ничего мне не сказали. Поэтому мне нужно поехать домой, и я надеялась, что, может, ты сможешь поехать со мной… если захочешь.

— Когда ты узнала о своем отце?

— В тот же день, когда ушла малышка Молли. Много всего произошло… Если ты не захочешь, я пойму. Я просто решила, что стоит тебе предложить съездить со мной, но у тебя, по-видимому, куча работы…

— Я поеду. — Он пожал мне руку. — Давай сбежим в Сайпресс.

Глава 20

Сайпресс, Аляска приветствует вас!

Илай

Я не мог оторвать от нее взгляд. Уверен, никто не смог бы. Она, закрыв глаза, вцепилась в ручку сиденья, как кошка цепляется за шторку в душевой. Самолет еще раз качнуло, и она, прикусив нижнюю губу, старалась успокоиться при помощи техники глубокого дыхания.

— Ты не часто летаешь домой?

— Я предпочитаю автомобиль.

— На машине от Нью-Йорка до Аляски?

Она, верно, шутит?!

Гвен кивнула.

— Не все так плохо. Поездка занимает от силы три или почти четыре дня. И потом, я часто останавливаюсь, чтобы фотографировать природу, красивые виды.

Самолет опять тряхнуло, и она, казалось, была готова заплакать.

Мне надо успокоить ее.

Я накрыл своей рукой ее руки, и только после этого она открыла глаза впервые с момента взлета. Во время нашего первого перелета она не чувствовала себя настолько плохо — полет был мягким, и она даже смогла немного поспать. Но этот самолет был значительно меньше первого, и мы чувствовали каждый толчок, пока летели сквозь облака.

— Почему твоя аэрофобия так мучительна? — Разговоры часто помогают отвлечься.

— Когда мне было восемь, папа с братом ушли на пешую прогулку в горы. Я злилась на них за то, что они не взяли меня с собой, и еще больше на то, что они посчитали, будто я слишком мала для таких прогулок. Поэтому, пока мама была занята, я упаковала в свой рюкзак «Скиллет» две бутылки воды, фонарик, салфетки, компас и отправилась за ними в путь. Я думала, что примерно через час смогу их догнать. В тот день я не боялась ничего. Я была горда тем, что самостоятельно прошла через лес. Уже полдороги было пройдено, когда солнце село. Вот тогда-то я испугалась, потому что не смогла найти отца и сбилась с дороги. Короче говоря, на семь часов я осталась в горах одна и глядела сверху вниз на Сайпресс, умирая от страха, что могу поскользнуться и упасть, и тогда уже никто меня не найдет. С тех пор у меня появилась боязнь высоты, так как она заставляет меня снова испытать те же чувства, что на вершине той горы.

— Тогда давай подумаем о каком-нибудь другом месте. — Нагнувшись ближе, я откинул ее волосы и прошептал: — Ты не на вершине горы. Ты со мной, в постели…

— Обнаженная? — спросила она, удивленно приподняв брови.

— Еще нет, — мягко ответил я. — Я медленно расстегиваю твою блузку, покрываю поцелуями шею и ложбинку между грудей. От этой ласки твои соски твердеют, и когда я прикусываю их, ты стонешь так громко, что соседи завидуют. Ты крепко сжимаешь бедра, и я не знаю почему, детка. Разве ты не хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе здесь… целовал тебя… вылизал каждый сантиметр твоего лона?

— Хочу, — прошептала она.

— Теперь я слышу тебя. Ты кричишь мое имя: «Илай… Илай!» И это потрясающе, Гвиневра, ты такая вкусная, что я не хочу останавливаться. Я могу часами находиться между твоих ног, просто дразнить тебя… пробовать на вкус. Мне нравится, какой влажной ты становишься для меня, как твое тело дрожит под моими пальцами. Ты думаешь, это я контролирую тебя? С каждым стоном я всё больше в твоей власти. Ты не поверишь, что я хочу делать с тобой, с твоим телом. Я становлюсь настолько твердым, что это причиняет боль. Пожалуйста, позволь мне овладеть тобой. Позволь мне трахнуть тебя так, чтобы ты забыла обо всем на свете.

— Пожалуйста... — она задыхается.

— Твое тело будет моим сегодня вечером?

Каждый вечер!

— Да.

— И тогда я неспеша раздвигаю твои ноги и медленно вхожу в тебя… Черт, — застонал я в ее ухо, — детка, ты такая узкая.

— Илай! — она подавила стон.

— Схватив тебя за талию, я не останавливаюсь, пока не смогу сосчитать на обеих руках, сколько раз ты кончила. Я стону, видя, как ты покусываешь мой палец и хватаешь себя за грудь… Черт, ты красивая! Я схожу с ума, когда ты смотришь на меня своими огромными карими глазами. Ты кончила, выкрикнув мое имя, и все равно мне этого мало. Почему ты так мучаешь меня, Гвиневра? Как это возможно, что теперь я хочу тебя даже больше? С каждым глубоким и мощным движением внутри тебя я хочу тебя еще сильнее. Боже! И эти звуки твоих стонов… Кровать качается под нами, ударяясь о стену. Ты слышишь? Когда я целую твои губы, двигаясь в такт с тобой, а ты теребишь мои волосы, я теряю контроль. Твои губы, твой язык — вот настоящее наслаждение! Толкаюсь в тебе еще и еще, и еще, пока ты не закричишь. Ты исцарапала ногтями мою спину…

— Леди и джентльмены, говорит командир корабля…

— Нет! — отчаянно закричала она, расширив от удивления глаза. Ее руки все еще были вжаты в сиденье, но по совершенно другой причине.

Усмехнувшись, я повернулся и сел прямо, готовясь к посадке.

— Я найду для нас место, доктор Дэвенпорт, чтобы мы могли продолжить. И на этот раз слов будет меньше, — произнесла она, откинувшись на сиденье, абсолютно разочарованная.

Я сжал ее руку своей.

— Если я трахну тебя в лесу, и вокруг не будет ни души, как громко ты будешь кричать?

Она прикусила губу, ничего не ответив.

Было забавно ее дразнить, и я с нетерпением ждал, что она мне приготовит в отместку, потому что после нашего секс-разговора я с вожделением ждал ее.

— Еще раз, пожалуйста, напомни, как зовут твоих родителей? — невозмутимо спросил я, взяв наши сумки, когда мы сошли с трапа самолета.

— Маму зовут Энкия, а папу Масоа. Но тебе лучше называть их мистер и миссис По.