Идеальный размер

–Вы хотите зарабатывать много денег, иметь троих детей, покупать туфли по пятьсот фунтов за пару, ездить в отпуск три раза в год, не терять душевного равновесия и вести сексуальную жизнь молодоженов, а когда не получаете все и сразу, начинаете беситься и срываете злость на первом попавшемся неудачнике.

Я смотрю на него растерянно. А где обвинения в обжорстве? С какой стати он вдруг заговорил про туфли и молодоженов?

–А я больше всего люблю запах бензина, – неожиданно заявляет Питер.

–Да, – с улыбкой соглашается Кристина. – Мне запах бензина тоже нравится. Особенно по утрам.

–Вам кажется, что он пахнет победой? – спрашивает Кристиан.

Я перевожу взгляд с вазы над самым плечом Кэгни на Кристину. Интересно, она трезвая или тоже напилась?

–Нет, – отвечает Кристина. – Запах бензина по утрам напоминает мне, что я уже отвезла девочек в школу. По пути в школу мы никогда не заправляемся. Не хватает времени...

Она смущенно переводит взгляд с Кристиана на меня и обратно. Да, напилась.

–Ясно, – произносит Кристиан.

Кто-то за столом тяжело вздыхает. Что-то с громким стуком падает на пол. Мне вдруг очень сильно захотелось домой. Эдриан по-прежнему разговаривает по телефону в другой комнате.

–Знаете, мистер Джеймс, – говорю я на удивление трезвым голосом, – по-моему, единственная вещь, которая вам понятна в женщинах, – это то, что вы их ужасно боитесь. Правда, еще больше вы боитесь признаться себе в собственных страхах.

–Может быть, вы и правы, – отвечает Кэгни, кивнув головой. – Хотя я боюсь не всех женщин. Я боюсь только тех женщин, которые существенно крупнее меня.

Кристиан бросает ложку, которую вертел в руках, и разгневанно смотрит на Кэгни. Я чувствую себя так, словно из меня выпустили воздух.

–Помните семьдесят шестой год? – спрашивает Теренс.

–А что? – интересуется Дайдре.

Теренс не отвечает. Я, Кэгни и Кристиан по очереди смотрим друг на друга, но взглядами не встречаемся.

–Кэгни... – мягко начинает Кристиан.

–Современные женщины хотят весь мир получить в собственное распоряжение! – Кэгни будто с цепи сорвался.

–А почему бы и нет? – спрашиваю я не менее разгневанно. – Почему вы можете этого хотеть, а я нет? – Я с видом обвинителя тыкаю пальцем в его сторону.

–А зачем вам нужен весь мир, интересно? Что вы будете с ним делать? Покрасите в розовый цвет? Покроете шоколадной глазурью? – Щеки Кэгни пылают румянцем, в голосе слышна едва сдерживаемая ярость.

–А может, я хочу получить весь мир только для того, чтобы его иметь, что тут плохого? И какая разница? Разве история человечества не строится именно на желании обладать целым миром? Мужчины всегда хотели обладать им не ради чего-то, а ради самого обладания.

–Это совсем другое дело. Мужчины хотели создавать что-то лучшее, строить великие цивилизации. А вы?! Вы бы не знали, что делать с миром, даже если бы получили его на блюдечке! Вам бы пришлось советоваться с адвокатом или инструктором по йоге.

Кэгни издает короткий презрительный смешок и бросает свой носовой платок на стол.

–Чем все-таки занимается ваше агентство? – спрашиваю я требовательно, как будто мне немедленно нужно знать ответ.

–Мы выслеживаем обманщиков, – отвечает Кэгни.

Эдриан до сих пор разговаривает по телефону в другой комнате.

–В каком смысле обманщиков? Тех, кто обманывает своих деловых партнеров? Или друзей?

–Тех, кто обманывает своих супругов и любовников.

–Вы ловите мужчин и женщин, которые заводят романы на стороне? То есть вы фотографируете их похождения? Какая гадость!

–Вы правы, дорогая Санни, это настоящая гадость. Вы первый раз за весь вечер сказали что-то разумное. Склонность женщин к частым изменам просто удивительна. Она позволяет мне и моим сотрудникам чуть ли не купаться в шампанском...

–Представляю, какие у вас расходы на прачечную – с такими-то привычками, – отрезаю я, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то из присутствующих. – Постойте... Вы имели в виду склонность мужчин и женщин к изменам? А сказали только о женщинах.

–Да, я сказал только о женщинах, – подтверждает Кэгни.

–По-вашему, мужчины всегда верны своим женам? – Я смеюсь, широко раскрыв глаза. Да этот парень из прошлого столетия!

–Нет, мужчины не всегда верны своим женам.

–Тогда почему вы говорите только о женщинах? – растерянно спрашиваю я.

–Потому что я работаю только на мужчин.

Я просто ошарашена. Кристиан смотрит на меня с сочувственной и озабоченной улыбкой и беззвучно спрашивает: «Вы в порядке?»

–То есть на женщин вы не работаете? – спрашиваю я напрямик.

–Не работаю, не работал и работать не буду.

–Давайте оставим этот разговор! – предлагает Кристиан и примирительно вскидывает руки.

Мы с Кэгни смотрим на него и снова поворачиваемся друг к другу.

–Это отвратительно, мистер Джеймс. Гадко и отвратительно. Вы очень злой человек! Очень злой!

Я хочу встать, чтобы подчеркнуть серьезность своих обвинений, но вдруг понимаю, что одна из моих туфель слетела с ноги, когда я качала ею на самом носке, и теперь валяется где-то на полу. И хотя я почти протрезвела, если резко поднимусь, непременно потеряю равновесие и упаду.

–То, что делаете вы, ничуть не лучше! – Кэгни в ярости раздувает раскрасневшиеся щеки. Сейчас он похож на капризного ребенка.

–Черт побери, я всего-навсего продаю нижнее белье! – кричу я в ответ.

Кристина морщится, услышав, как я чертыхаюсь. Я не вижу, как она это делает, а просто чувствую каким-то шестым чувством.

– И чертовы фаллоимитаторы! – орет Кэгни мне в лицо.

Я краем глаза вижу, что Кристина опять морщится.

–А что плохого в вибраторах?! – восклицаю я, вскочив на ноги.

Стул с громким скрипом царапает ножками пол.

–Вы заменяете ими мужчин, вот что! – кричит Кэгни в ответ; похоже, он тоже вот-вот вскочит на ноги.

–О Господи, мистер Джеймс! Что с вами такое?! Мужчина – это не только совокупность органов, отвечающих за репродуктивную функцию, мужчина – это не только секс. Верьте или нет, некоторые из них способны даже разговаривать с женщинами!

–А мы с вами что сейчас делаем? Не разговариваем?

Кэгни вскакивает со стула и упирается руками в стол.

–Это не разговор, – отвечаю я, делаю шаг вперед и тоже упираюсь ладонями в стол. – Это просто кошмар какой-то!

–Почему, интересно? Потому что нам до сих пор не подали десерта?

Кэгни смотрит на меня, не отрываясь. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

–Простите? – спрашиваю я тихо.

–Срочно захотелось шоколада? – сухо интересуется Кэгни.

У меня начинает дрожать нижняя губа, и я судорожно сглатываю.

–Что вы хотите сказать? – спрашиваю я трясущимися губами.

Мои руки тоже дрожат, а из глаза выкатывается огромная слеза, оставляя на правой щеке влажную дорожку.

У Кэгни по лицу проходит какая-то тень. Он видит, что я плачу, и его руки, сжатые в кулаки, расслабляются. Тут громко кашляет Питер Глоуминг; Кэгни вспоминает о зрителях, присутствующих на этом отвратительном спектакле, и опять принимается играть свою роль.

–Успокойтесь, мисс Санни, не нервничайте. Куда делось ваше чувство юмора? Неужели вы потеряли его вместе с лишними килограммами?

Я быстро вытираю слезы со щек.

–Мне пора идти.

–Не беспокойтесь. Я сам уйду.

Кэгни торопливо и раздраженно выходит из-за стола.

–Нет! – кричу я ему. – Я первая сказала, что ухожу.

Кэгни замирает на месте, а я поворачиваюсь к Теренсу и Дайдре.

–Простите, мне действительно пора. Большое вам спасибо за ужин и...

Я уже нахожусь на полпути к дверям гостиной, однако внезапно останавливаюсь, поворачиваюсь к столу и обращаюсь к родителям Дутала таким серьезным тоном, каким только могу:

–Я хочу, чтобы вы знали: я очень счастлива, что с Дугалом все в порядке, но думаю, мне больше не стоит с ним встречаться. Боюсь, я могу напомнить ребенку о том, о чем ему лучше забыть раз и навсегда. В общем... спасибо вам огромное за ужин и до свидания.