Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

— То-то же. Хотя…

Максим сделал задумчивый вид и пристально посмотрел на меня.

— С ума сошел, тебе нельзя! Врач четко сказал, что никаких лишних движений.

— Мелкая, я обещаю продумать все движения до мелочей.

— Морозов! — вскрикнула я, когда он подмял меня под себя и впился губами в мои губы.

Дверь в палату резко распахнулась, вбежавшая молоденькая медсестра замерла в оцепенении, рассматривая нас и краснея. Впрочем, краснела не одна она.

— Максимилиан Викторович, вы просили оповестить вас, если ваш друг придет в себя. Он вышел из комы, — запинаясь, промямлила она и спешно вышла из палаты.

Я первая подскочила и помогла встать Максиму, мы пребывали в состоянии эйфории, поглотившей нас целиком. К палате Кирилла мы практически долетели, ну, я долетела, Морозов доковылял. Но это неважно, распахнув дверь в его палату, мы, радостные, ввалились в нее, стремительно направляясь вплотную к койке.

— Горда, живой! — воскликнул Максим, обнимая друга.

— От меня ты так легко не избавишься, — с трудом произнес Кирилл, едва заметно улыбаясь.

Глава 32

Канун Нового Года. В морозном воздухе кроме мельтешащих снежинок витает дух праздника, волшебства и новогодней сказки. Город охватила предпраздничная суматоха, сопровождающаяся извечными пробками. Все магазины были забиты толпами людей, которые скапливались в километровые очереди то ли за продуктами, то ли за подарками. По улицам то тут, то там виднелись играющие разноцветными огоньками гирлянды. Ими были украшены кафешки, деревья, окна жилых домов и даже офисов. Малышня играла в снежки, лепила снеговиков, каталась на санках с горок. Безмятежно, радостно в ожидании чуда, как бывает только в преддверии этого праздника, стремительно летело время, подгоняя бой курантов, пенящееся шампанское, наполняющее бокалы, красочный салют и распаковку подарков, с маниакальной тщательностью подбиравшихся именно для этой ночи. Я же сидела в комнате Максима, наблюдая, как он меряет ее шагами. Да, его уже выписали, хоть лечащий врач и порывался еще на неделю его оставить. Однако, сил бороться с Морозовым младшим, сговорившимся с Морозовым старшим, у него не хватило. Виктор Игоревич за скорое высвобождение из больницы потребовал у сына присутствия на ежегодном балу в честь Нового Года, устраиваемом в одном из самых дорогих и известных банкетных залов нашего города. Максим поначалу отрицал даже мысль о таком исходе его любимого праздника, но отмечать его в палате представлялось ему в худшей интерпретации, нежели в кругу щебечущих олигархов и партнеров отца. К тому же он подписал на это еще и меня. В свою очередь, я отнекивалась до последнего. Даже из последних сил бросила аргумент о том, что у меня нет подходящего платья, на что, к моему удивлению, вечером мне предоставили платье. Да еще какое! Я не то, что надеть его боялась, я притронуться к нему побоялась, оно наверняка стоило целое состояние. К тому же незамедлительно последовала вторая коробочка, в которой находились умопомрачительные серебряные туфли, покрытые камушками. И сейчас я недовольно хмурилась и бухтела себе под нос, что он не имеет права делать мне такие дорогие подарки. В то время как Макс, уже скрипя зубами в сотый раз, втолковывал в мою головку, что он имеет право дарить мне все, что его душа пожелает.

— Для особо одаренных повторяю в последний раз. Ты наденешь это платье, даже если мне придется тебе в этом помочь. Я потратил полдня на то, чтобы найти его, а еще пару часов на то, чтобы подобрать к нему туфли. Так что имей совесть и хватит полоскать мне мозг, — чеканя каждое слово, произнес Максим.

— Морозов!

— Морозова, переодевайся!

— Хватит называть меня своей фамилией!

Когда он в первый раз назвал меня своей фамилией, я на пару секунд остолбенела. Отмахнулась, подумала, что мне послышалось, но он снова с напором повторил, и в этот раз я переспросила. На что он пожал плечами и сказал, что ему так больше нравится. С этого момента свою фамилию я слышала разве что дома, так как все наши друзья, как по приказу, называли меня исключительно его фамилией. Будто она была моей родной.

— Будешь много чирикать — штамп в паспорте поставлю, — серьезным голосом произнес Максим.

— Несмешно, — заявила я, складывая руки под грудью.

— А разве я шутил? — вопросительно изогнув бровь, спросил парень.

— Ты неисправим, Морозов! Выйди из комнаты, — скомандовала я, доставая платье из коробки.

— Другой разговор.

Парень отсалютовал мне и удалился. Я закатила глаза на долю секунды, после чего мысленно похвалила себя за досрочно сделанный макияж и прическу. Ее мне сделали в салоне, придав волосам объем и слегка подкрутив локоны. Получилось очень даже миленько, на мой взгляд. Расправив платье на кровати, я еще раз внимательно посмотрела на него. Бирюзовое, из легкого шифона, создающего эффект воздушности и легкости, оно было выполнено в фасоне «русалка»: полностью облегало фигуру до колена, а ниже шло пышной юбкой. Верх платья был фигурно вышит камнями и паетками, в отличие от шифоновой юбки. Платье для золушки и никак иначе.

Я надела его и практически застегнула, однако все равно пришлось звать на помощь Максима, чтобы он застегнул его до конца. Когда парень вошел в комнату он непроизвольно ахнул, потом выматерился, а после и вовсе сказал, что у него нет слов. Его пальцы быстро пробежались по моей пока еще оголенной спине и, захватив собачку змейки, без усилий застегнули платье. Я же оценивающе посмотрела на Морозова: на нем красовались строгий черный костюм и белоснежная рубашка.

— Мы идеальны, — улыбаясь в зеркало, произнес парень.

— Скромность — явно не твое, — прокомментировала я его фразу.

— Да, — пожав плечами, ответил парень и поцеловал меня. — Однако, нас уже ждут, так что предлагаю поторопиться.

Я согласно кивнула, захватила туфли, и вышла вслед за Максимом из комнаты, нам еще предстояло добраться в этот пресловутый банкетный зал.

Дорога показалась чересчур быстрой, а вот прием оказался чересчур теплым. К нам то и дело подходили мужчины и женщины, нередко со своими отпрысками, и выказывали свое сочувствие вследствие последних событий. Они все как один интересовались здоровьем Максима и изображали на лицах ужас, просто собрание актеров погорелого театра. С каждой новой партией сочувствующих людей Морозов начинал раздражаться и испепелять всех и вся ненавидящим взглядом. Я же пыталась хоть как-то сгладить ситуацию, хоть у меня это и не особо получалось. Заметив в толпе Соколовского, я потянула Максима к нему. Артур медленно пил виски из бокала и рассматривал картину над камином.

— Сокол, привет, — поздоровалась я и сразу же протянула бокал с виски Максиму — пусть расслабится, а себе взяла шампанское.

— О, мелкая, привет. Макс, как себя чувствуешь?

— Следующий, кто меня об этом спросит, будет умирать в муках, — гневно произнес Максим.

Артур засмеялся и протянул другу руку в приветствии.

— Почему я в этом не сомневаюсь? — изогнув вопросительно бровь, задал риторический вопрос парень.

— Ибо ты меня знаешь. Я позавчера был у тренера, он выпустит меня на следующую игру.

— Ну наконец-то, я думал, что уже загнусь с Князем в паре играть. Поздравляю.

— Да, только жалко, что Кир еще нескоро вернется.

— Жалко, но думаю, он будет рад, если мы выйдем в финал.

— Я тоже так думаю.

Парни болтали о самой важной для них теме, я решила им не мешать и прошептала Максиму, что немного прогуляюсь по окрестностям, он согласно кивнул. Оставив ребят, я позвонила Ане, все-таки если Артур приехал, то и она должна быть с ним.

— Привет, а ты где? — поинтересовалась я.

— Дома, выслушиваю бредни тетушки о том, что нужно удачно выйти замуж, а ты где? У тебя так шумно.

— Я на банкете, а почему ты не с Артуром? Я думала, что ты тут где-то ходишь, а ты вообще дома. Все хорошо? — забеспокоилась я.