Дегустатор боли (СИ)

Когда на горизонте показался нужный дом, я ускорился и мигом влетел в дверь. Мои опасения не оказались ложными… Я даже не знал, радоваться мне или нет. Я оказался прав, что может случиться что-то плохое, но это нихуя не хорошо! В доме стоял самый настоящий погром: вся мебель была перевернута, вещи разбросаны, орал на всю громкость телевизор, а со второго этажа слышались грубые мужские голоса. Перестав себя контролировать, превратившись в того самого злого Ким Тэхена, я рванул на второй этаж, живо распахнув дверь, ведущую в спальню Моники, и застал там совсем не Джона. Это был Ричард. Он кричал, размахивая руками, угрожал девушке и явно пытался чего-то от нее добиться, но заметив меня, парень остановился.

— А, вот и ты, — усмехнулся он. — Нашей теплой компании не хватало только тебя. Где пропадал, дорогой? Ужин стынет.

Я слышал, что в спальне Саманты тоже что-то происходило, но меня волновало это чуть меньше, ведь передо мной напуганная Моника и мудила Ричард, который делал с ней неизвестно что, пока меня не было.

— Какого хера ты приперся сюда? — зашипел я, сжимая кулаки. Я не знал, что говорить, ибо злость кипела во мне со страшной силой. — Ты заебал сюда шляться!

— Я предупреждал, что твое хамство добром не кончится. Не хотел мириться по-хорошему, значит, будем делать это по-плохому, — Ричард встал напротив меня и ехидно скривил губы. — Я пришел не один. До меня дошел слушок, что мой братец учится вместе с тобой… Джон Уэйн. Слыхал про такого? Мне кажется, вы давно не виделись и соскучились друг по другу, вот я и решил устроить вам тайное свидание.

Я не стал дожидаться, пока этот придурок закончит говорить, и вмазал ему по наглой роже. Удар получился знатный — Ричард не смог удержать равновесие и свалился на пол. Я не стал упускать возможность и продолжил бить его, но уже ногами. Перепуганная Моника шокированными глазами наблюдала за происходящим, пока я не крикнул, чтобы она уходила из дома. Но она не слушала и продолжала следить, как я бью Ричарда по почкам.

Сзади меня перехватили чьи-то руки. Я был уверен, что это Джон, но когда вывернулся и обернулся, буквально охуел. Передо мной стоял Джеймс. Он был пьян — от него несло за три версты — и безумно зол. Его глаза пылали огнем, на лице ходили желваки, а зубы грозились треснуть от напряжения. Я не понимал, что хахаль Саманты забыл здесь, и тупо пялился на него.

— Что, не ожидал? — подал голос Ричард, встав с пола. Он сплюнул сгусток крови и хрустнул шеей. — Знакомься, Тэхен, мой отец, Джеймс Уэйн.

— Блять… — единственное, что я смог выдавить из себя.

Сказать, что я охерел, ничего не сказать. Я находился в таком шоке, что словами не передать! Кто бы мог подумать, что все эти мерзкие люди родственники?! Да быть такого не могло! Джон, который заебывал меня в школе, оказался братом Ричарда, а их отец — Джеймс Уэйн, любовник Саманты. Я что, мать твою, в бразильском сериале?! Дорогой Бог, это совсем не смешно… Если ты решил поглумиться надо мной, то это чересчур жестоко!

Я все еще молча стоял и смотрел на Джеймса. Этот крепкий здоровяк был готов разодрать меня в клочья, еще и его сыновья-уебаны находились рядом. Мне пизда… Огромная, не просветная пизда! Один против троих я точно не справился бы, но кто еще защитит Монику? Эти твари могли сделать с ней все, что захотят, и я был единственным, на кого она могла рассчитывать.

— Понимаешь, чувачок, — Ричард хлопнул меня по спине, — я предлагал вам мирную жизнь, даже пришел к тебе и твоей девчонке с извинениями. Думал, мы нормально побазарим и разойдемся, но что сделал ты? Ты захлопнул дверь, когда я протянул тебе руку. Разве это уважительно по отношению к человеку, который пришел к тебе? Мне кажется, что нет, и я считаю, виновный должен быть наказан.

Ричард рассуждал совсем как я. Вот тебе и эффект бумеранга… Я стоял, как полный осел, и не знал, что делать, что говорить. Меня повергла в полнейший шок происходящая ситуация. Впервые в жизни мне стало страшно, ведь если я не защищу Монику, эти уроды сотворят с ней страшные вещи, а я не смогу никак это предотвратить. Хорошую тактику выбрал Ричард, нечего сказать. Застать врасплох, напасть стаей и ударить по самому больному — беспроигрышный вариант.

— Где Джон? — тихо спросил я.

— Общается с ее мамашей, — грубым, низким голосом ответил Джеймс, глянув на Монику. — Эта шлюха, Саманта, пыталась выгнать нас из дома. Пришлось запереть ее в комнате, чтобы не мешалась.

Я в полной жопе. Ну в какой же я жопе… В жопе, в жопе! Еще и Саманта дома. Отлично, просто чудесно! Две беззащитные женщины и трое здоровых мужиков, от которых я один должен был их защищать. Почему именно я-то?! Какого хуя участь благородного рыцаря выпала именно мне?! За какие заслуги-то? Жил себе спокойно, но нет, надо было трахнуть отличницу в библиотеке и попасть во всю эту заваруху. Не жизнь, а сплошной кусок дерьма!

Я понимал, что силы неравны, что если я кинусь на одного, остальные оттащат меня в сторону и изобьют до беспамятства, если не убьют. Звонить в полицию было невозможно — доступ к телефону был на первом этаже, и я просто не добежал бы туда. Кричать тоже не вариант, ибо кому какое дело, что происходит у соседей?

Ситуации повторялись: когда-то меня так же застал Джон; когда-то так же коллекторы ворвались в дом, где жила Моника со своей семьей. Я не знал, что делать, правда не знал… Я продолжал стоять, как истукан, и ждать, но тут подошел Джон. Он растолкал брата и отца, чтобы взглянуть на меня.

— Тэхен, родной, привет! — протянул он, отравляя меня своей улыбочкой. — Я так скучал, места себе не находил! Надеюсь, ты тоже рад меня видеть, иначе я расстроюсь.

— Чего вы все хотите? — я ощущал себя диким животным, которое загнали в клетку. — Если хотите поквитаться со мной, пошли на улицу, но не трогайте Монику и ее мать. Они не виноваты.

— Ну уж нет… Это было бы слишком просто, — подал голос Ричард. — Думаешь, мы дураки? Одной бойни не хватит, Тэхен, твое мягкое место — это она.

Этот мудак указал пальцем на Монику, которая забилась в угол и дрожала от страха. Я ведь говорил ей, чтобы она валила отсюда, но нет же! Надо было оставаться, смотреть на драку и ждать, когда очередь дойдет и до нее. Идиотка тупая!

Глянув на Мон, я хотел подойти к ней, чтобы успокоить ее, но Джон схватил меня за воротник куртки и дернул обратно к себе.

— Лучше не рыпайся и смотри, как мы будем развлекаться с девчонкой, — Джон пихнул меня к дверному проему, в котором стояли Джеймс и Ричард, и двинулся на Монику. Вот тут мое терпение и лопнуло…

Когда в крови бурлит адреналин, когда тебе нечего терять, ты теряешь самообладание и становишься тем, кем никогда бы не стал в обычной жизни. Говорят, когда человеку по-настоящему страшно, когда приходит осознание, что нужно бороться до конца, когда вопрос идет не о жизни, а о смерти, к нему приходят невероятные силы. Он готов крушить, ломать, сносить все на своем пути, лишь бы спасти или себя, или того, кому грозит опасность. Мне нужно было спасти троих: себя, Монику и Саманту, с которой неизвестно что было.

Мой разум затуманился, из головы разом вышибло все. Я кинулся на Джона, и мне было похуй, чем все кончится. Повалив его на спину, я отчаянно колотил его по лицу. Ричард и Джеймс навалились на меня и с легкостью швырнули на пол. Положение проигрышное, но терять мне уже нечего. Я отбивался как мог и все время старался подняться на ноги, но мне не давали. Удары были слишком мощными и жестокими. Во рту ощущался металлический вкус крови, тело разрывало от боли на мелкие кусочки, уши заложило, перед глазами все плыло и двоилось.

Где Моника? Что с ней? Я пытался найти ее глазами, но тщетно. Я видел лишь ноги в тяжелых ботинках, кулаки и злые мужские лица. Даже те дружки Джона не били меня с таким остервенением, как эта семейка. Я начинал молиться о скорейшей смерти, лишь бы весь этот ужас прекратился, но снова удар, снова боль, снова крик…

Какая ирония судьбы… Что ни день, то какая-то канитель. Стоило мне выйти из дома, как я снова ввязался в историю. Неужели Бог и правда меня так наказывает? Это была далеко не первая драка, мой организм не успевал полностью восстанавливаться. Меня били по лицу, по печени, по почкам, по ребрам, и я готов был сломаться, но тело странным образом терпело удары и оставалось целым.