Тридцать ночей (ЛП)

Как только эти варианты сформировались у меня в голове, мне захотелось бежать и не думать о том, что случится потом. Но как, ни странно, я не смогла заставить себя уйти. Независимо от того, какая из гипотез правдива, я беспокоилась о нём. Но как я смогу помочь мужчине, который не хочет принимать помощь?

Я ещё покрутила подол платья, задаваясь вопросом "а как бы поступила моя мама". Как бы она поступила с отцом? Они всегда были искренними друг с другом. У них никогда не было секретов. И вот именно так я поняла, что мне требуется сделать. Не только потому, что это будет верным поступком. Но и потому что это может дать толчок Айдену тоже открыться. Это должно было помочь.

Я встала, мои колени дрожали. С каждым сделанным вглубь по коридору шагом, я в мыслях прокручивала свои слова. Когда я достигла закрытой двери, ведущей в библиотеку, резкий тон его голоса остановил меня.

— Просто используй мою чёртову карту, Хендрикс. Мы что должны каждый грёбанный год проходить через это?... Нет, я вообще-то подумываю уехать сегодня вечером... Да, так хорошо... Увидимся через две недели.

Он швырнул телефон, и затем стало тихо. Он уезжает? Почему? Куда он собирается? Ещё один поток дрожи разнёсся по моей коже. Я сделала глубокий вдох, распрямила плечи и постучала.

— Да? — отозвался он таким же резким тоном.

Я открыла дверь, ощущая меньше гостеприимства, нежели в кабинете иммиграционной службы. Он стоял за огромным столом, перед тремя беспрерывно работающими компьютерными мониторами. Когда он увидел меня, его глаза выдали некую озадаченность. Затем вернулось невозмутимое выражение лица. Я подождала пока он хоть что-нибудь произнесёт, хотя бы просто моё имя в качестве признания, но он этого так и не сделал. Он просто ждал, с вопросом в глазах.

— Умм, могу войти? — спросила я, борясь с острым порывом сбежать, который становился всё сильнее. Как и инстинктивное беспокойство, которое я ощущала по отношению к нему.

— Да, — сказал он, жестом руки приглашая меня присесть в одно из кожаных кресел цвета коньяка, стоящих перед его столом.

Как только я вошла в библиотеку, вид и запах тысячи книг придал мне сил. Я заняла кресло, желая о том, чтобы он подошёл и сел в другое кресло, рядом со мной. Он выжидательно смотрел на меня.

Я обратилась к годам практики в английской "будь спокоен" философии и улыбнулась.

— Я ненароком подслушала. Ты куда-то собираешься?

— Да. Небольшое путешествие с друзьями.

Странно, но это успокоило меня. Если его демоны одолевают его, тогда друзья должны помочь.

— Маршалл едет? — я продолжала улыбаться.

— Нет. Тебе что-то надо, Элиза?

Я почувствовала, как улыбка застыла у меня на губах, в то время как волна тошноты стала подниматься по моему горлу.

— Я — я хотела рассказать тебе правду. О себе. Если ты всё ещё хочешь услышать, — мой голос утратил какую-либо громкость, в итоге превратившись чуть ли не в шёпот.

Наконец-то, его лицо утратило контролируемый фасад. Его брови изогнулись от удивления. А затем сформировалась глубокая V-образная складка между ними.

— Почему именно сейчас? — его голос был очень настороженным.

— Потому что, это ощущается верным. И потому что ты хотел знать?

Я не хотела произносить последнее предложение. Или произносить его в качестве вопроса. Но маленькая, напуганная часть меня задавалась вопросом "а на самом ли деле его это заботит".

— Я всё ещё хочу знать.

Я должна была попытаться подавить облегчение, которое я испытала от услышанного, но не смогла. Сама с собой я разберусь позже.

Ладно, ничего не остается. Я сделала глубокий вдох.

— Я возвращаюсь в Англию.

Как я и думала, в момент, как только я рассказала ему об этом, это сразу же стало явью. Мой живот скрутило, и рвотный позыв был настолько неистовым, что я с силой стиснула зубы, когда желчь обрушилась на них. Моё горло и лёгкие вели борьбу за удержание кислоты внутри моего тела.

Он быстро неоднократно моргнул. Остальное в нём оставалось крайне сдержанным.

— Что? — в итоге переспросил он.

— Я возвращаюсь в Англию. Моя студенческая виза истекла, в тот день, когда я окончила колледж. Я должна покинуть страну через двадцать восемь дней.

Невозможно, но V-образная складка между его бровями становилась всё глубже и глубже. Его руки, лежавшие на подлокотниках кресла, изогнулись подобно когтям.

— Я не понимаю. Зачем ты возвращаешься в Англию после всего того, что случилось там, вместо того чтобы просто обновить свою визу? — он прозвучал раздраженно. Как будто не одобрял мои решения.

— Я не хочу возвращаться. Но я пыталась получить новую визу, и мой запрос отклонили. В тот день, когда я впервые увидела тебя, я как раз возвращалась с интервью из иммиграционной службы.

Локтями своих длинных рук он упёрся в стол, скрестив пальцы, и положил на них подбородок. Замешательство переросло в мнительность.

— Есть какая-то другая виза? Это кажется немного... неправдоподобно.

Я рассвирепела от осуждения в его голосе, но заставила себя вспомнить, что Айден был как и Реаган. Непререкаемый Американец. Непоколебимо гостеприимный. Он не может понять, через что большинство из нас-аутсайдеров должны пройти лишь для того, чтобы дышать американским воздухом. Это не его вина. Он просто этого не знал.

— Я испробовала всё, что могла. Я подавала заявления на три визы, на самом деле. Все они были отклонены.

— Но что насчёт твоих рекомендательных писем? Твоей добавки? Однозначно, это чего-то стоит? — настаивал он, придя в своё состояние высокой боеготовности.

Я открыла рот в попытке объяснить, но непредвиденно не смогла этого сделать. Все эти подробности, бывшие настолько жизненно-важными для меня, теперь ощущались сродни банальности между нами двумя. Я сглотнула и покачала головой.

— Недостаточно хороши.

И это стало ощущаться похожим на правду — касаемо всего.

Он неистово встал, кресло заскрипело от его усилия. На его лице не было ни замешательства, ни мнительности. На самом деле, оно было полностью лишено эмоций. Лишь целеустремленность. Я не могла воспрепятствовать своему разочарованию. Я не была уверена, чего ожидала, но я на что-то надеялась. На смещение тектонических плит, когда он поделился бы чем-то, равным образом, как и на позволение с его стороны мне ему помочь. Или на объятие, на поцелуй, на доброе слово, на нечто успокаивающее, может быть. "Всё будет хорошо. Я буду по тебе скучать". "Рад, что мы встретились". Или даже на злость. "Пошло всё. Чёрт. Чёрт. Чёрт". Я бы даже испытала некое облегчение из-за простого общения с ним. Что угодно, кроме этого расчетливого, рационального устранения проблемы. Так как из-за этого, я не имела никакого представления о том, заботит ли его это или он просто чувствует, что должен что-нибудь сделать для бедной сироты, которой некуда больше идти.

Он дважды измерил расстояние за своим столом, затем снова сел в кресло. Он поднял телефон и нажал цифру быстрого набора.

— Отмени мою встречу в два часа и придержи все звонки, — выплюнул он и повесил трубку.

— Айден..., — сказала я, но он поднял вверх указательный палец, пока пролистывал данные на телефоне.

Я посмотрела на настенные часы, не в силах вынести сосредоточение в его глазах. Это не то, чего я хотела. Я не хотела быть помехой ему, чем-то, что ему необходимо было исправить. Произнести прощальные слова будет достаточно сложно, не испытав чувств, в конечном счете, я была бременем, а не женщиной. Словно я приобщилась к его проблемам, вовсе не облегчая их, как мне этого хотелось.

— Айден Хейл, соедините со Скоттом Ривз.

Я едва успела моргнуть, как он снова заговорил. Скотт Ривз, должно быть, был очень быстрым или само по себе имя Айден Хейл заставляло его бросать абсолютно все дела.

— Скотт, мне надо встретиться с тобой сейчас же... Отмени. Я плачу двойную ставку. Приведи своего лучшего юриста по иммиграционным вопросам, вообще-то, даже лучше целую команду... Спасибо, — он окончил разговор и снова начал прокрутку информации на экране телефона.