Один-ноль в пользу женщин

– Что такое? – спрашивает она, взглянув на меня. Рассматривая мамин профиль, я улыбаюсь и говорю, растягивая слова:

– Ты очень красивая!

– Лекси, красота идет изнутри.

– Мам, просто скажи «спасибо».

– Спасибо. – Она улыбается, а потом хлопает себя ладонью по лбу и говорит: – Лекси, поищи на заднем сиденье желтый лист бумаги.

Я оглядываюсь:

– Ничего не вижу.

– Смотри как следует!

Как следует? На заднем сиденье пусто, но я все равно поворачиваюсь и смотрю во все глаза. Я знаю, мама сейчас тянет время, стараясь вспомнить, куда же она положила желтый листок.

– О, Лекси! – вдруг говорит она. – Посмотри в пакете на двери. Там такой коричневый бумажный пакет. На полу. Под сиденьем. Там должен быть лист бумаги желтого цвета.

Смотрю под сиденьем:

– Эврика!

– Что там написано? – Она в состоянии вспомнить, где лежит записка, но текст…

Разворачиваю листок – крупными печатными буквами на нем написано «Прием товара в субботу». Протягиваю его маме.

– Вот черт, – говорит она. – У меня было ощущение, что я должна быть где-то в другом месте. Извини. – И на следующем перекрестке разворачивает машину.

Моя мама – хозяйка «Мэджик хэнгер», комиссионного магазина, где продается дешевая одежда для малообеспеченных женщин и их детей. Это соответствует не только ее отношению к скидкам, но и к теории реинкарнации. Как она говорит, даже одежда заслуживает в жизни второго шанса.

Я какое-то время помогаю ей разбирать одежду, но потом мне становится скучно. Мама отпускает меня позвонить отцу. Его мебельный магазин расположен всего в нескольких милях от «Мэджик хэнгер».

– Мебельный магазин «Джеймс», – раздается в трубке папин прокуренный баритон.

– Привет, па, – быстро говорю я.

Мама закатывает глаза.

– Александра Великая, – откликается он, и я счастлива, что снова заняла почетное место в его сердце. – Что ты делаешь?

– Я в «Мэджик хэнгер». Не хочешь отвезти меня домой?

– Если мама привезет тебя сюда, то я согласен, – смеется отец.

Мама соглашается. Это как совместные поездки с соседями на работу. Есть вещи, которые никогда не меняются.

Разговор в магазине

Мебельный магазин «Джеймс» расположен на Хэдден-авеню в Коллингсвуде – старом привлекательном городке, полной противоположности Черри-Хиллу, застроенному кондоминиумами и торговыми центрами. Папин магазин находится на первом этаже, в витрине выставлена мебель, а за ней видна вся мастерская. Здесь пахнет деревом, лаком и тестостероном.

Магазин назван так специально, чтобы не иметь ничего общего с крупными мебельными центрами и их высокими ценами. Он существует уже тридцать лет, и папа вложил в него так много любви и заботы, что он для меня как младший брат. И если так можно выразиться, между нами существует детская ревность.

«Джеймс», как и я, вполне состоялся и очень радует отца. Он требует больших расходов и профессионального подхода, правильных инструментов и искренней любви, чтобы открыться с лучшей стороны. Как и я.

– Привет, девочки, – говорит папа, когда мы входим в магазин. Мама краснеет, а я наблюдаю за ними.

Мой отец – красивый мужчина. Около шести футов роста, с прямыми светло-каштановыми волосами, яркими голубыми глазами с лучистыми морщинками вокруг и полными губами, которые достались мне по наследству. Отец называет себя неквалифицированным рабочим, предпочитающим ручной труд. Он мускулистый, худощавый, с мозолями на руках. Художник с ярко выраженной индивидуальностью.

Заметив мамин румянец, папа как-то по-особому ей улыбается. Мне не хочется влезать в их отношения, но я не забываю, что когда-то мои родители испытывали друг к другу сильную страсть. На банкете в честь его второй свадьбы мы с папой танцевали вальс, и он не выпускал из рук бутылку с шампанским.

– Она очень мила, – сказала я тогда, имея в виду его новую жену.

– Да, – кивнул он, отхлебывая шампанское, – но я ни одну женщину не любил так, как твою мать.

И он сказал это всего через несколько часов после того, как женился не на моей маме, а на другой женщине! Я была так шокирована и расстроена, что не смогла придумать, что ответить ему.

– Почему? – Это было единственное слово, которое мне удалось вымолвить. Я имела в виду: почему же ты женился в первый раз и во второй? Почему не удержал маму?

Папа то ли не понял вопроса, то ли не захотел отвечать. Он сказал о другом:

– Потому что она подарила мне тебя.

Но я знала, что этот дважды женатый мужчина лжет. Просто мама окончательно повзрослела и захотела стабильности в жизни. Она сделала выбор и, как и намеревалась, нашла себе и мужа, и дом. И все же она не забыла, как они были близки. Иначе она не краснела бы.

Честно говоря, я терпеть не могу думать об их совместной жизни и о том, как она на меня повлияла. В детстве я хотела, чтобы у меня были нормальные родители. Разведенные. Как у всех детей. Потому что тогда я бы знала, по каким правилам развиваются отношения. Любые отношения.

Папа усаживает меня в блестящий красный пикап – антикварный, с любовью восстановленный автомобиль. Я сначала сажусь на сиденье, а потом поворачиваюсь, пока мои ноги не оказываются под приборной доской. Моего роста достаточно, чтобы нормально садиться в высокую машину, но в папин пикап я забираюсь так с детства. И делаю это с удовольствием. А отец каждый раз смеется.

– Нам нужно поторопиться, – говорит он, проезжая по Хэдден-авеню. – К нам в гости сегодня придет сестра Мэри-Энн с мужем, и я должен приготовить ужин. А еще принять душ и переодеться. – Он оглядывает свои выцветшие джинсы, заляпанные красным лаком, и, недовольный своим видом, качает головой. Хотя одет он так же, как всегда.

Как-то осенью – мне было лет семь или восемь, а папа только расстался с очередной женой или подружкой – мы много времени проводили вместе. Обычно он забирал меня из школы, и мы ехали в магазин, где мне поручалось какое-нибудь очень-очень важное дело, с которым могла справиться только я одна. Например, я ставила печать «Оплачено» на счета. А потом мы шли к нему домой и вместе готовили ужин. И не просто макароны с сыром, а полноценную еду: салат, основное блюдо и десерт. Потом устраивались в гамаке на заднем дворе. Я клала голову папе на грудь, на футболку, мягкую после многочисленных стирок, закрывала глаза, слушала пение птиц и стрекотание белок и незаметно засыпала. Утром я всегда просыпалась в своей комнате и понимала, что папа перенес меня наверх и уложил в кровать.

– …и соус с васаби для тунца на гриле. – Я понимаю, что папа рассказывает, что он собирается приготовить для родственников жены.

– Не слишком ли это для подобной стервы? – Сестра его жены невзлюбила отца с первого взгляда. Правда, это не мешает ей останавливаться в его доме и есть приготовленную им еду. – Почему ты так добр к ней?

– Иногда в семейной жизни проще сделать то, чего не хочешь, чем не делать.

– Что? Но это же бессмысленно!

– Лекси, когда-нибудь ты все поймешь.

– Да? Когда же?

Я вижу, что папа собирается сказать «когда выйдешь замуж», но он сдерживается. Ведь, принимая во внимание нынешнюю ситуацию, я могу вообще не выйти замуж. Вместо этого он говорит:

– Когда-нибудь, Лекси. Когда-нибудь.