Призрак ночи

Он зашел слишком далеко, не рассчитав того, что горожане и без того находятся на грани безумия. И потом, ведь они причиняли вред не ему. Они набросились на Села, потом на Рут. Этан прекрасно знал, что если бы они смогли добраться до Меган, ей бы тоже не поздоровилось.

Он не хотел, чтобы это сошло им с рук. Он не желал сбежать, прихватив с собой Мег, и оставить их безнаказанными за их преступления. Он хотел наказать их, уничтожить, втоптать в землю, как вредных насекомых. Как бы сильно он ни любил Мег, он не мог отказаться от единственного, что помогло ему держаться в течение долгих безрадостных лет. Чувство ненависти помогло ему выжить, оно было не менее важно, чем любовь к Меган.

Но он не мог иметь и того, и другого. И для этого ему не нужно было ждать, когда Меган заставить его сделать выбор. Он сам предъявил себе ультиматум. Но дело заключалось в том, что он не знал, как поступить, что выбрать.

Здесь, в самой глубине дома, было слишком темно, чтобы определить точное время, но чутье подсказывало Этану, что уже довольно поздно, а Сел еще не вернулся. Меган должна сидеть под замком у себя в комнате. К этому времени она, должно быть, страшно проголодалась и злится, как тысяча чертей. Он жалел, что из чувства порядочности не включил систему видеонаблюдения. Он это сделал не только ради Мег, но и ради своего спокойствия. Этану хотелось пойти к Мег и увлечь ее на широкую белую кровать. И меньше всего ему хотелось, чтобы компьютеры следили за ними.

А может, ему следовало записать все на пленку. И когда бы Мег уехала, он смог бы смотреть на их изображение, как они движутся на экране, снова и снова сливаясь воедино — и так без конца. Только он в этом не нуждался. Он все это прокручивал в уме бесчетное количество раз, беспомощный наблюдатель собственной боли.

Внезапно Этана словно пронзило током. Она звала его. Голос Меган, голос ее души, отчаянно взывающий к нему. Он и раньше слышал ее призыв, и отзывался на него, но никогда прежде он не слышал в нем такого леденящего страха.

Он выскочил из кресла, похожего на трон, не включая свет, потому что и так прекрасно ориентировался в окружающего его темноте. В бесконечном лабиринте коридоров существовало множество проходов и секретных тоннелей. Через несколько минут он уже стоял под дверью белой комнаты. Но ведь она была заперта, а ключ остался в его подземном логове.

Он выбил дверь плечом, не обращая внимания на резкую боль. В комнате никого не оказалось, лишь белые муслиновые занавеси раздувались под порывами ветра. Этан выскочил в сад, боясь увидеть то, что мог там обнаружить.

Но и там было пусто. Шпалеры с розами были отодвинуты от стены, показывая путь, каким воспользовалась Мег. Какое-то мгновение Этан не двигался, думая, что может быть, девушка все же надумала сбежать от него.

Но потом он вдруг понял, что вне всякого сомнения, она не бежала от него. Совсем наоборот. Она бежала к нему!

Он перемахнул через стену и оказался в японском саду камней. Ветер взметал песок вверх, слепя ему глаза, но сердце отчаянно билось в груди, кровь бурлила в жилах. Он чувствовал ее страх, он слышал призыв о помощи.

Дверь в северной стене была открыта, а та, что находилась прямо перед ним, была заперта на ключ. Неужели Мег все же пошла дальше? Этан стоял, не зная, что предпринять.

Прошли годы с тех пор, когда он в последний раз видел Джозефа. Он думал, что этого никогда не случится, поэтому перестал надеяться, а потом и вовсе махнул рукой. И вдруг тот оказался возле закрытой двери и знаками подзывал к себе Этана.

Своего сына.

На этот раз Этан не стал возиться со стеной. Он просто вышиб дверь, благо та оказалась довольно ветхой от времени. От удара она разлетелась в щепки, и Этан оказался в лабиринте. Он застонал от досады. Дом и сады были настолько хитроумно спланированы, что даже он забыл, что к чему примыкает. Он знал дорогу через лабиринт, но существовала возможность, что Меган и ее враги — его враги — потерялись среди множества ложных поворотов.

— Меган! — позвал он, и ветер подхватил его голос и унес ввысь, к верхушкам деревьев. В ответ ни звука, лишь шум разбушевавшейся стихии.

В лабиринте не осталось и следа от Мег, как будто там никого и не было. Когда Этан вышел с обратной стороны, он увидел открытую дверь и немного успокоился. Может быть, она просто заблудилась в лабиринте и испугалась. Может быть, Джозеф указал ей путь к спасению, и сейчас она дожидается Этана, свернувшись калачиком в его постели.

Но тут он обо что-то споткнулся. Нагнувшись вниз, он поднял туфлю, сжав ее в своей большой ладони. Это не была одна из ее туфель на смешных высоких каблуках, которые ему казались весьма эротичными. Это была ее ярко-красная спортивная туфля, лежавшая в грязи. В воздухе разносился едкий запах смоляных факелов, и Этан понял, что они забрали ее с собой.

Вокруг него сомкнулась тьма. Но не та, теплая и благодатная, что баюкала и защищала его. Эта тьма дышала смертоносной яростью, она удушливой волной накрыла его и, казалось, никогда уже не поднимется вверх. Прижимая к груди туфлю Мег, как талисман, он упал на колени, проклиная все и всех.

Потом Этан поднял глаза и увидел Джозефа, который казался таким же далеким и отрешенным, каким стал после рождения сына.

— Роща, — сказал он, и его тихий голос быстро унес с собой ветер. — Они увели ее в старую рощу.

Он начал понемногу исчезать.

— Когда? — требовательно спросил Этан, призывая его обратно. — Когда это случилось?

Джозеф молча покачал головой и стал еще прозрачней.

— Подожди! — закричал Этан, но Джозеф уже растворился в ночном воздухе.

Когда ее забрали из сада, Меган ничего не слышала, не видела, она и дышала-то с трудом. Она догадалась, что ее бросили на заднее сидение старого пикапа без рессор, а может, это был старый школьный автобус пастора Линкольна с надписью «Покайся или Сгинь!». В воздухе витал резкий запах бензина, смешанный с амбре застарелого пота и дешевого лосьона после бритья. Интересно, каким надо быть человеком, чтобы мазаться лосьоном после бритья и потом идти с оравой безумцев, пронеслось в голове у Мег.

Она потеряла ощущение времени. Могли пройти минуты, а может быть и часы, пока она не очнулась в этой дребезжащей консервной банке. Она слышала, как где-то над ней грохочет и бушует гроза. А могла ли она слышать Этана? Найдет ли он ее? Спасет ли? А может, все ее страхи напрасны. Может быть, горожане хотят прочесть ей нравоучение, бросить в пруд с утками, или потребовать, чтобы она покаялась в своих грехах. Да только она в это не верила. Фанатизм жителей Оук Гроув был глубоким и совершенно непредсказуемым. Простое покаяние вряд ли насытит их уродливые алчные душонки.

Машина резко притормозила, и девушку бросило вперед в сплетение человеческих тел. Она услышала нервные смешки, почувствовала, как ее хватают, ставят на ноги, лапая при этом за груди и ягодицы, выталкивают в темноту и снимают повязку с глаз.

Спустилась ночь, очень темная и опасная. Яркие вспышки молний то и дело прорезали хмурое небо. Ветер бросал ей волосы в лицо, мешая осмотреться и понять, куда же ее привезли.

Местность представляла собой дубовую рощу, скорее всего, именно от нее и пошло название городка. [5] Расположенная на вершине холма, она давала обзор на неровный ландшафт Аризоны, а деревья, расположенные по кругу, странным образом напоминали Стоунхендж. В центре этого круга лежал широкий плоский камень. Превосходное место для пикника, отрешенно подумала Мег. Или жертвоприношения.

Вдалеке виднелись силуэты строительных механизмов. Именно там Этан собирался назло горожанам возвести научно-исследовательский центр. Ничего удивительного, что они доставили ее сюда. Разве это не лучшее место, где можно оставить сообщение для Этана Уинслоу?

К ней подошел пастор Линкольн. Руки и щиколотки ей связали кожаными ремешками. В пылу борьбы Мег потеряла одну из красных кроссовок, и сейчас ей в голову пришла совершенно идиотская мысль о Золушке. Удастся ли Этану найти ее хрустальный башмачок?