Долгая игра (ЛП)

Я опустила свой торс на землю для опоры. Я выбралась и поднялась на ноги.

И тогда я услышала доносящийся сзади голос.

— Так мило, что ты к нам присоединилась, Тэсс.

Я медленно обернулась. За моей спиной стояла Миссис Перкинс. Я не видела у неё оружия, но по обе стороны от неё стояли вооруженные охранники.

За ними стоял Генри.

Я чувствовала, что моё тело вот-вот сдастся. Генри был жив, у меня ничего не получилось, и адреналин, державший меня на ногах последний час, покинул меня. Моё тело казалось скорее раковиной.

Я споткнулась. Генри бросился мимо охранников, чтобы поймать меня. Террористы не стали поднимать оружие. Они даже глазом не повели, когда он помог мне восстановить равновесие.

Генри держал меня на секунду дольше, чем должен был. Он прошептал мне на ухо два слова и отпустил меня.

— Забери её на третий этаж. Оставь её с директором, — миссис Перкинс улыбнулась мне. Её улыбка была слишком резкой для её лица заботливой матери. – Я слышала, ты считаешь себя экспертом в решении проблем, Тэсс. Любопытно увидеть, как ты решишь мою нынешнюю проблему.

Я почти её не слышала. Я была зациклена на двух вещах: словах, которые Генри прошептал мне на ухо и на том факте, что приказ отвести меня на третий этаж предназначался не охранникам.

Миссис Перкинс приказала это Генри.

Что он прошептал мне, когда поймал меня, удерживая меня в вертикальном положении?

Прости меня.

ГЛАВА 53

Кендрик, то, чего ты не знаешь, может наполнить океан.

Миссис Перкинс протянула руку и опустила её на плечо Генри. Генри не замер под прикосновением террористки. Он даже глазом не повёл.

Мы все иногда лжем, — вот, что он мне сказал.

Мы проникаем, — я вспомнила слова, которые сказала Эмилии Доктор Кларк в библиотеке. — Мы наблюдаем и вербуем.

— Не сопротивляйся нам, — негромко сказал мне Генри. Хотела бы я, чтобы его голос не звучал, как голос парня, которого я знала. Хотела бы я не видеть моего Генри в его глазах, когда он продолжил. – Не сопротивляйся мне.

Вооруженные люди связали мои руки за спиной. Они привязали меня к стулу, а Генри наблюдал. Он знал, что меня уже похищали, уже связывали. Знал, что я не могу даже посмотреть на скотч, не вспоминая об этом. И он наблюдал.

— Оставьте нас, — сказал охранникам Генри.

Я подумала о мужчине с оружием, на которого мы наткнулись в коридоре. О том, как он посмотрел на Генри и сказал: «Ты». Не «теперь ты опускайся на землю», а «я тебя знаю». «Что ты делаешь с этой девчонкой?».

Стоило Генри попросить, охранники оставили нас наедине. Я посмотрела на парня, которого я поцеловала меньше часа назад. Я заставила себя увидеть его, каждую деталь его лица. Черты, которые я помнила и знала…

— Кендрик.

Полные губы, широкая челюсть, пронзительно ясные глаза.

— Не называй меня так, — сказала я Генри. – Никак меня не называй.

Он понизил голос.

— Я пытался тебя вывести.

Во мне вскипел гнев. Он вырвался из меня странным, сухим смехом.

— Ты пытался меня вывести, — повторила я. – Как насчёт Вивви? Или Эмилии? – я не дала ему времени на ответ. – Всех этих девятиклассников, которые тобой восхищаются?

Генри сжал зубы.

— Я не хотел, чтобы это случилось. Если бы ты понимала…

Понимала?

— Эти люди убили Джона Томаса! – слова вырвались из моего рта. Мне было больно их произносить. – Эмилия обвинила в этом Доктора Кларк, и, знаешь, что она сказала? Она сказала, что это была не её идея. Что не она нажала на курок. Но она не отрицала, что за этим стоит «Senza Nome».

— Я не знал, — гортанно произнёс Генри. Я едва расслышала его слова. – О Джоне Томасе. О его отце. До этих выходных я даже не подозревал…

— На моих руках была кровь Джона Томаса, — выдавила я. – И ты…

Он смысл её. Он дал мне свою рубашку. Он заботился обо мне.

— Я не знал, — повторил Генри. – Клянусь. Никто не должен был пострадать.

Я слышала то, чего не говорил Генри. Здесь никто не должен был пострадать.

Генри рассказал мне, что смерть его дедушки научила его тому, что людям у власти не всегда можно было доверять. Я скрывала от него правду о заговоре, боясь того, что он может сделать, если узнает правду. И когда он услышал, что в заговоре мог участвовать кто-то четвертый, он был опустошен. Он сказал, что хотел бы, чтобы я рассказала ему раньше.

Не потому что он этого не знал, — осознала я, пытаясь понять, как парень, который верил в честь – верил, что должен защищать беззащитных – мог позволить себе присоединиться к этой группировке.

Он уже знал, что с заговором не покончено. Они ему рассказали.

Если «Senza Nome» пытались манипулировать Генри, они могли не сказать ему, что четвертым конспиратором могло оказаться несколько человек. Они могли убедить его в том, что был всего один подозреваемый.

— Президент, — я заставила себя произнести это вслух. – Они сказали тебе, что это президент организовал убийство твоего дедушки.

Генри стоял, глядя на меня с тем же нездоровым мазохизмом, который заставлял меня смотреть на него. Он не заговорил – не подтвердил мои слова, но и не стал их отрицать.

Они сказали тебе, что президент убил твоего дедушку. Они убедили тебя в том, что могут всё исправить.

— Сначала они просто просили деньги, — произнёс Генри. – Затем – информацию.

Информацию. Я подумала о каждом разе, когда Генри спрашивал у меня, чем занимается Айви. Вспомнила, как мы двое сидели на крыльце в темноте. Генри спрашивал о файлах Айви.

Он использовал меня.

Открылась дверь. В комнату толкнули директора Рэлей, связанного и избитого. Генри отвёл от меня взгляд, обернулся и подошел к директору, чтобы привязать его.

— Вы не должны этого делать, мистер Маркетт, — сказал ему директор Рэлей.

— Если я хочу остаться в положении, в котором я смогу защитить людей в этой школе, — сказал ему – и мне – Генри, — да, я должен.

Я отвернулась в сторону. Я не хотела на него смотреть. Не хотела показывать, что я услышала эти слова.

Я не повернулась, когда услышала, как Генри зашагал к двери.

Не подняла голову, когда она закрылась за его спиной.

Я сморгнула слёзы, от которых помутнело моё зрение. Мой взгляд сфокусировался на директоре, привязанном напротив меня в этом крохотном кабинете.

— Чтобы они вам не приказывали, — сказал мне директор – на его губе запеклась кровь, а его лицо опухло, — сделайте это, мисс Кендрик.

Меня удивила свирепость в его голосе.

— Это я виноват, — сказал директор, как мне, так и самому себе. – Я привёл их сюда. Это я виноват.

Я подумала о Докторе Кларк – наблюдавшей, проникнувшей, влияющей и вербующей. Подумала о секретарше директора, державшей палец на пульсе этой школы.

— Они уже были здесь.

Когда умер дедушка Генри, Доктор Кларк дала нам задание – выбрать ему замену. Потому что она хотела, чтобы мы критично обдумали этот процесс? Или потому что она хотела узнать, что думали наши родители? Что они знали?

Мы всё видим. Знаем все ваши тайны. И мы выжидаем.

Я заставила себя выбросить из головы слова Даниэлы Николае и вернуться к мужчине напротив меня.

— Почему вы сняли фотографию? – этот вопрос удивил меня не меньше, чем директора. – Фотографию с президентом в Кэмп-Дэвид, — продолжила я. Фотографию, на которой был запечатлен отец Вивви и ещё один человек, замешанный в заговоре об убийстве судьи Маркетта. – Почему вы её сняли?

Я думала, что директор работал с террористами. Когда он зачитывал их слова, я поверила, что они принадлежали ему. Я бы задумалась об этом, если бы я не подозревала всех мужчин на той фотографии? Я бы осознала, что лучше всего повлиять на директора и молча наблюдать за всем, что происходило в этих коридорах, мог кто-то не угрожающий?