Приходите за счастьем вчера (СИ)

Это значило все съёмки, все сообщения, все документы с личных компьютеров.

- На срок около года достаточно, – сказал Ник. – Что с Бекс и Нейтлендом?

- То же, что и с нами. Проверка всех от и до. Кол?

Кол без энтузиазма, наконец, оторвался от разглядывания гордости швейцарских часовщиков и посмотрел на братьев:

- Мне эта идея не по вкусу. – Ещё одна пауза и неохотное: – Но если надо, то надо. Долго времени займёт.

- Около двух недель, – подтвердил Элайджа, подымаясь с места. – Ладно, мне нужно ехать.

- Мне тоже, – кивнул Николаус.

Рукопожатие теперь было сугубо формальным для каждого брата. И равнодушным. Ни Элайджа, ни Николаус, ни Кол не ощущали обиды друг на друга, пока они все вместе спускались в лифте на первый этаж. И родственные чувства словно угасли вместе с этим отсутствием претензий – бизнес ведь не предполагает ничего личного?

США. Мистик Фоллз.

- Я им не нравлюсь. – Елена качнула головой и сморщила нос – малышки не захотели сидеть на её руках, всё утро как обезьянки висели на матери, и только недавно угомонились. Кетрин прилетела вчера к ночи, долго устраивалась на ночлег, завтрак прошёл в бестолковой суете, поэтому, поговорить удалось только, когда дочери заснули на террасе. Близняшки устроились в гостиной, предварительно распахнув окна и двери на улицу и в сад, чтобы пряный летний воздух свободно гулял по дому, и, если Златка или София проснутся, сразу услышать их плач. – Ты так и не рассказала, почему так скоро?

- Ты не рада?

- Конечно, рада. Только знаешь, я, наверное, уже отвыкла от жизни здесь.

- Дом перестал быть твоим домом?

- Нет. Просто он кажется маленьким и старым. Таким уютным, но моим детским домом.

- Потому что папа умер, – пробормотала Кет. – Элайджа уехал в Штаты, вот и я выбралась. Потом экзамены и уже будет не до разъездов, – младшая близняшка шуганула какую-то наглую осу с гренка с мармеладом, и, положив его в рот, скосила на сестру внимательный взгляд: – Ты кажешься грустной?

- Я не грустная. Просто здесь время течёт очень уж созерцательно. Нет. – Отставив чашку, Елена вдруг призналась: – Я правда грустная. Сижу тут одна и ревную Кола от нечего делать. Даже танцы не спасают. Точнее я не ревную его, а думаю о том, что будет через пару лет, когда его страсть пройдёт, и я ему наскучу.

- Все мужчины рано или поздно изменяют.

- Легко философствовать той, у которой муж никогда не славился походами по женщинам.

- Элайджа делал это всегда и делает прямо сейчас. – Кет усмехнулась в ответ на недоуменный взгляд сестры: – Изменяют в поисках нового и для самореализация либо с женщинами, либо с работой. Отладка его империи интересует моего мужа больше новизны грудей и ног в его постели.

- Мне ставить на самореализацию?

- Думаю, ты прекрасно знаешь за счёт чего реализует себя Кол, раз влюбилась по уши. Ты никогда бы не предпочла мужчину, чьё главное занятие и цель менять в постели красоток, – уверенно произнесла Кет. Мягкий взгляд на Елену, и тихий вывод: – И именно это тебя и привлекает, и пугает, а не его будущая скука.

- Власть, – понуро согласилась Елена. – Ему интересна власть.

- Они любят управлять и всё контролировать, – поднялась с места Кетрин. – Элайджа своей корпорацией, а Кол – людьми, Бекку и Клауса мы не знаем близко, но думаю там не лучше. Вспомни хотя бы их Джорджа. Но Елена, ведь ещё пару недель назад тебе было неважно моё мнение. Так почему ушла твоя решительность?

- Не ушла, и я не мнение спрашиваю. Я всё решила, но Стефан…

- Стефан?

- В зале суда мы столкнулись в дверях, и он сказал, что наш с Колом брак не продержится и двух лет. А неделю назад, Кол предложил мне перебираться в Италию, раз все формальности улажены и это порог. Я никогда не жила в кругу Кола, только бывала пару дней, а когда на острове мы жили друг с другом, то… – она вяло махнула рукой, – виделись скорее.

- Сальваторе заведомо проигравшая сторона, – нахмурилась Кет. – Не обращай внимания.

- Это было не злорадство. – Елена закрыла глаза, – Кетрин, ты не поверишь, но я чувствую сердцем, что несмотря на всё, Стефан – мой друг. Настоящий. И это правда его мнение, а не мелочная месть.

- Даже если так. Елена, но чего ты хочешь от меня? – Кетрин прошла к подоконнику, через который в комнату заглядывали спирали соцветий левкоев. – Ты не откажешься, но тебя пугает то, что вы не на равных? Да, ты не круга Кола, и если захочет, он тебя придавит как мошку. Чем дальше и больше денег, связей и власти он будет получать в свои руки, тем больше он будет зарываться, и тем сложнее тебе будет заставить считаться со своими «хочу», если они ему придутся не по вкусу. – Она сорвала увядший цветок и смяла в ладони. – Но я тебе уже говорила, что Кол – не мечта супружеской жизни, и это не имело значения.

- А как же ты? Ты ничего не боишься.

- Элайджа никогда не будет упиваться моей зависимостью, как не упивается сейчас своей властью над людьми. Корпорация для него это в первую очередь интересная задача, детище его таланта и…

- А если он увлечётся другой? – резко прервала излияния на тему, какой замечательный Элайджа, Елена. – Что будет с общими детьми?

- Нет. – Глаза Кет вдруг недобро блеснули, и она враждебно посмотрела на сестру. – Но Кол – не Элайджа, откуда мне знать? Ты уже выбрала и соломки не подстелешь, поэтому лучше давай не будем об этом.

Чувствуя, как на виски давит тяжесть, Елена ошарашенно кивнула и слабо пискнула:

- Давай.

Кетрин тряхнула волосами, прогоняя тяжёлые мысли.

- Тем более я тут на пару дней.

- Стой. Но ты говорила, что на неделю…

- Мне нужно побывать в Бразилии. – Кет увидела, как дёрнулись на лице Елены мышцы, и согласно кивнула. – Да, ты поняла всё правильно.

И Елена вновь опустилась на диван. Протянула руки к Кетрин, усаживая сестру рядом, и спросила совсем уже робко:

- Кет… А зачем тебе это? Прошлый год – ладно, но сейчас? – Требовательно: – Не нужно! Не уезжай.

- Но мне это нужно. – Их взгляды скрестились, и Кетрин не выдержала. Она уткнулась носом Елене в ноги, с силой обхватила их руками. – Мне очень нужно туда. Мне страшно, Елена. Это я виновата, что тебе неспокойно и страшно. Это всё я!

Елена испугалась этого внезапного взрыва: хриплого голоса, дрожащих плеч, и пальцев, судорожно цепляющихся за её юбку. Катерина всегда была сильной, главной, умеющей решать самой, даже если решение бывало ошибочным.

- Кетрин, ну-ка хватит! – Голос девушки жалобно тренькнул: – Пусти меня…

- Может, если я перестану ненавидеть себя, я смогу сделать его счастливым. – Не обратила внимания на протесты Кет и никак не давала разжать пальцы. – Или отпустить. О, Эл меня не любит! Уже не любит… Он не захотел говорить со мной о Маргарит. Мы спим вместе и всё хорошо, но говорить о ней – нет… Если бы ты знала, Елена! Я должна его отпустить, но не могу. И я должна поехать, хотя он против. – Елена прижала ладони к ушам, но голос сестры проникал сквозь эту «преграду». Не замечая ужаса Елены, Катерина всё царапала длинными ногтями бёдра близняшки сквозь шёлк подола и продолжала как заведённая выплёскивать всё, что как гнойник сидело в ней и сейчас прорывалось каркающими словами: – Элайджа меня больше не любит. Он ведь живёт со мной только ради дочерей, и потому что в Индии меня научили, как удовлетворять мужчин. Он меня хочет, я его возбуждаю, Елена… Я его предала и мучила, я отказалась от него и Маргарит. Я не хотела Златку, и он её тоже никогда не хотел, потому что тогда так мерзко случилось.

- Зачем ты так? Нельзя не хотеть ребёнка…

- Потом я узнала, что противозачаточное нельзя мешать с большим количеством снотворного, когда было поздно и…

Это были признания, которых Елена теперь никогда не желала знать и слышать. Раньше она бы многое отдала, чтобы заглянуть за завесу тайны отношений с тем, кто отобрал у неё сестру, но внезапно поняла, что она не должна ничего знать. Она закрыла рот близняшки рукой. Уже поздно, Кет полностью принадлежала бывшему зятю, и если сейчас сболтнёт о нём лишнего, то возненавидит себя, а вместе с собой её, Елену до конца жизни. Елена, по-прежнему не давая Катерине больше говорить правой ладонью, левой начала гладить кудри, уговаривая как уговаривают только малышей и больных.