Трудное время (ЛП)

Глупые мысли. Так или иначе, сейчас не время для них. Сейчас время упиваться тем, что у нас есть — растущие чувства, неоспоримая физическая связь. Много чего нужно изведать сейчас.

Я сделала очередную партию блинчиков, затем мы разлили оставшейся кофе по нашим кружкам и переместились на диван перещелкивать каналы, пока усваивается еда. Эрик издал пронзающий звук, и я оставила канал футбольных новостей. Мне был все равно, что смотреть. Меня волновала только теплая рука на моем плече и вид наших ног в носках, закинутых на кофейный столик. Меня волновало только то, что впервые за пять лет я была близка с мужчиной. И с ним было так хорошо. Большим и сильным, обнадеживающий. Теплый и правильный, как кружка в моей руке.

— Тебе куда-то сегодня надо? — спросил он. — Или что-то сделать?

Я покачала головой.

— Никуда до завтрашнего утра. А тебе?

— Не-а. Даже если бы надо было, я бы прогулял, если бы ты позволила мне зависнуть здесь с тобой.

Я махнула в сторону телевизора.

— Из-за всех этих хвалебных комментариев, которые освещают игре Львов, я уверена, что ты должен теперь остаться. Еще я ходила за покупками в пятницу, поэтому у нас абсолютно нет причин покидать квартиру, насколько мне известно. Я буду рада, если мне не придется даже натягивать обувь сегодня.

Он обнял меня крепче, придвигая ближе.

— Мне с трудом верится, что мы здесь, вот так. Больше, чем я представлял. После прошлой недели в кафе… я был уверен, что наш огонь затух. По крайней мере, твой огонь.

— Не правда. Не совсем, даже когда я испугалась твоего освобождения. Он всегда тлел в глубине души. Не угасшие угольки только выжидали, когда их снова подожгут.

— Это ужасно поэтично.

— Когда мы писали друг другу, — сказала я, склоняя голову ему на плечо. — Я наряжалась, красилась, и душилась, и зажигала свечи. Наливала стакан вина. И сидела прямо здесь, и читала, что ты рассказывал мне. Словно это настоящее странное свидание.

— Прямо здесь?

Я кивнула.

— На твоем месте. Но иногда и в постели тоже.

— И ты наряжалась для меня?

— Думаю так. Или для себя. Я не уверена. Просто чтобы это было особенным. Или волнующим.

— А ты после шла в постель, — спросил он нежно, — и представляла, что раздеваешься для меня, когда снимала одежду?

Я закусила губу.

— Да.

— Ты продолжала думать обо всем, что мы друг другу писали в этих письмах, в постели?

— Да.

Он повернулся, его дальняя рука опустилась теплой ладонью на мои ребра.

— Ты ложилась спать, думая обо мне? Как мы делали все эти вещи?

— Практически каждую ночь.

Его голос стал глубоким и томным.

— Ты хоть раз произносила мое имя, когда кончала?

Я кивнула со сдавленным горлом, затуманенной головой.

— Вслух?

— Да, уверена, так и было.

Он поймал мой взгляд, затем наклонился ближе и потерся о мои губы.

— Я хочу увидеть это когда-нибудь.

Я ни разу не позволяла мужчине увидеть меня в таком виде. Но я никогда никого не хотела так, как Эрика.

— Я сделаю это для тебя. Если ты сделаешь то же самое для меня.

— Все, что угодно.

Его тело теперь казалось напряженным — словно ловушка, готовая захлопнуться. Мне стало интересно, его член такой же твердый и неугомонный как его мышцы?

— Почему мы смотрим футбольный канал? — прошептала я ртом у его челюсти.

Он улыбнулся у моих губ.

— А чем бы ты лучше занялась?

— Ужасными, непристойными вещами.

— Например?

— Я не узнаю, пока мы не займемся ими.

Теплый, торжественный легкий смех.

— Твоя кровать по-прежнему в беспорядке от того, что мы делали прошлой ночью.

— Ага.

— Я думал об этом. О тебе голой на огромной куче простыней и одеял.

— Это все? — спросила я невинно.

— Твои волосы все растрепаны. И твой аромат просто… повсюду.

Я с нежностью разглядывала его.

— В тебе всегда была странная смесь качеств в моих фантазиях. Таких, как отчаянность и грубость одновременно. Словно ты мог умолять меня о чем-то в одно мгновение и приказывать мне в другое.

— Потому что ты не совсем знала меня тогда?

— Нет, не поэтому… Больше из-за того, что ты был всем, чего я хотела от мужчины. Беззащитным и мощным, милым и грубым, все сосредоточенно в одном любовнике. Словно я заставляла тебя чувствовать все это.

— Так и было, и так есть.

— Да?

Он кивнул и поцеловал меня в лоб.

— Отведи меня в свою комнату, и я покажу тебе.

Я встала, его рука соскользнула с моей талии к моему бедру, прежде чем я ухватила ее своей. Мы оставили телевизор включенным, пробираясь по коридору в мою комнату. Боже, здесь по-прежнему пахло сексом. Возбуждающе.

Он повернулся, большие руки обхватили меня, грудная клетка терлась взад и вперед о мою грудь, зажигая меня.

— Скажи, каким ты меня хочешь. — Его слова ласкали мой висок.

Я говорила бездумно.

— Голодным. И словно ты можешь взять все, что хочешь. Все, чего тебе не хватало.

— Все это время я говорил тебе, что ничего не попрошу, пока не подведу тебя к краю первой. Но прошлой ночью…

— Мне понравилось, каким ты был прошлой ночью. Настоящим безумцем.

— Но не сегодня, — промурлыкал он. И прорычал. — Сегодня ты заставишь меня отработать за это.

Глава 13

Руки Эрика находились между нами, расстегивая, одну, вторую, третью жемчужно-образную пуговку моего кардигана. Он казался таким большим, таким чертовски большим. Его подбородок был у моего лба, тело казалось, отбрасывало тень даже со светло-проницающими занавесками.

Я позволила ему разворачивать себя словно подарок — свитер, топ, бюстгальтер. Его руки соскользнули с моего лица на плечи, по моей груди, прерывая мое дыхание. Он опустился на колени. Спустился к моим бедрам, где скользнул пальцами под широкую резинку моих штанов для йоги. Он поцеловал меня в пупок; когда растягивающаяся ткань спускалась по моим бедрам, холодный воздух напряг мою кожу. Мои мальчишеские трусы были красными в горошек, и я одела их не случайно. Чрезвычайно дурацкие, по сравнению с утилитарным миром Эрика в Казинсе, и совершенно отличающиеся от нижнего белья, в котором щеголяют модели в любых журналах. Я надеялась, экзотичное. Немного бестолковый аромат женственности, о котором он забыл. Уникальные для меня, возможно, столь же странно притягательные, как и наши намерения.

Я пробежалась пальчиками по его волосам, царапая ногтями кожу его головы. Он издавал изголодавшиеся звуки, которые разогревали мой живот, и стянул мои штаны вместе с нижним бельем к щиколоткам. Я переступила через них и стянула носки. Через мгновение он снова поднял руки — руки на моей заднице, мощное движение, стон для меня, затем мои ноги обхватили его талию и руки обвили его шею, и он в полдюжины шагов донес меня до кровати. Мы легли на постель, не отрываясь друг от друга, смятые простыни охладили мою спину. Эрик горячий и ненасытный надо мной. Он отстранился на пятки и снял свою футболку. Мои руки на его лице, в его волосах, его рот захватил мой, наши обнаженные груди соприкасались. Его бедра вжимались, заставляя меня раскрыться, и Боже, его член — твердый под джинсами, настойчив у изгиба моего бедра. Я почувствовала, как он содрогнулся, нежный стон завибрировал между нашими губами.

Он отклонился назад, чтобы схватить внешнюю сторону моих бедер, двигаясь своим возбуждением по моему естеству. Его мышцы пульсировали — живот, грудь, руки, плечи и те, что под ребрами. Все было, словно сказочная сцена из фильма, только наяву. И это происходит со мной. Я могла наблюдать за его телом часами. Но он говорил, что был меньше до того, как его закрыли…, если все эти мышцы он нарастил в тюрьме, значит, я плохая, что наслаждаюсь ими? Упивалась этой великолепной физической формой, которую он приобрел от скуки — или еще хуже, для самозащиты?

Да плевать.

— Обожаю твое тело, — сказала я ему и позволила своим глазам и рукам дико шарить по нему.