Цыганка

— Какие же у тебя планы? — спросила Бет.

— Пока что я собираюсь выиграть как можно больше денег в Нью-Йорке. И в то же время буду держать ухо востро, чтобы не пропустить возникновения очередного быстро растущего города.

— Города?! — воскликнула Бет. — Что ты хочешь этим сказать?

Тео призадумался.

— Ну, например, такого, как Сан-Франциско в 49-м. До того как поблизости нашли золото, это был небольшой рыбацкий поселок. Туда ринулись десятки тысяч золотоискателей И там делали состояния.

— Но только немногим удалось найти золото, — сказала Бет, припомнив школьный урок истории.

— Умные люди едут туда не затем, что породило лихорадку, будь это золото, алмазы или серебро, — фыркнул Тео. — Это всегда тяжелая работа, и только единицам удается разбогатеть. По-настоящему умные люди, такие как вы и я, едут туда, чтобы открывать магазины, салуны, отели, рестораны, варьете и мюзик-холлы.

Бет хихикнула.

— И я буду играть на скрипке в одном из местных заведений, а посетители будут бросать мне золотые самородки?

— Вот именно. — Он улыбнулся. — От богатства нет никакого удовольствия, если ты не можешь тратить его налево и направо.

— Но ведь все месторождения золота, серебра и алмазов уже давно открыты? — спросила Бет.

— Вряд ли. Многие области Америки до сих пор остаются неисследованными, и кто знает, что скрывается там под землей? Но города могут возникать и по другим причинам. Например, из-за железной дороги. Куда бы она ни вела, людям понадобятся дома, магазины и все прочее.

— И игорные заведения? — спросила Бет, лукаво поднимая бровь.

Тео улыбнулся с озорным огоньком в глазах.

— Да, и игорные заведения.

— Тогда, если услышишь о таком городе, обязательно сообщи о нем и нам с Сэмом. Мы бы с радостью составили тебе компанию.

Тео сидел, положив руку на спинку скамейки, а затем неожиданно передвинул ее, обняв Бет за плечи.

— Никто не подходит мне лучше, чем ты, — сказал он. — Сэм обещает стать силой, с которой придется считаться, потому что он такой решительный, ну а ты со своей скрипкой в любом месте станешь сенсацией.

Бет подумала, что сейчас он ее поцелует, но Тео, видимо, вспомнил о том, что не годится обнимать молодую женщину в общественном месте. Он вдруг сказал, что становится холодно и им пора отыскать кафе и согреться.

Когда они уходили из парка, Бет подумала о том, какой он замечательный — красивый джентльмен, да к тому же еще и интересный собеседник.

С Джеком было весело, но по сравнению с Тео он оставался просто мальчишкой, лишенным лоска и образования. Его движения всегда были неловкими. Желая ее поцеловать, он наваливался на нее и, конечно же, не умел говорить и делать так, чтобы девушка дрожала от страсти. Взяв Бет за руку, Тео всегда ласково гладил ее большой палец своим, кладя руку на талию, слегка сжимал ее.

Тео и Бет нашли небольшое кафе и сели за столик. Тео сразу же взял ее руку, поднеся пальцы к своим губам, и не просто поцеловал их, а нежно лизнул кончик каждого языком.

— Мне бы хотелось поцеловать тебя в губы, но пока придется ограничиться этим, — прошептал он.

Именно неожиданность его прикосновений и комплиментов делала их такими волнующими.

Он рассказывал о трудном положении иммигрантов, которым не удалось найти себе жилье и которых несколько дней назад застали при попытке разбить лагерь в кустах Центрального парка, но затем вдруг замолкал, чтобы убрать прядь ее волос, выбившуюся из-под шляпки.

— Твои глаза как глубокие лесные озера, — неожиданно говорил Тео, а затем продолжал прерванный разговор.

Он просунул один палец под рукав ее пальто, словно собирался проверить пульс. Это прикосновение оказалось таким интимным, что Бет покраснела.

— У тебя кожа нежная и мягкая, словно у ребенка, — прошептал Тео.

Когда Бет, опьяненная его прикосновениями, уронила на пол чайную ложечку, он нагнулся, чтобы ее поднять, и мимоходом положил ладонь ей на ногу, чуть выше доходящего до щиколотки ботинка.

Девушку распаляли не только его прикосновения, но и его голос. Он был глубоким, но при этом нежным. О чем бы ни говорил Тео — о своей жизни в Англии или о людях, которых он встретил в Америке, — он всегда умел дать такое точное описание, что Бет словно видела все своими глазами.

— Мисс Марчмент, хозяйка дома, где я живу, обитает в ужасно стесненных условиях, — сказал он. — В ней все еще жив дух герцогини, невзирая на возраст и крайнюю хрупкость. Ее единственным доходом остается арендная плата за сдаваемые комнаты. Она целыми днями сидит в кресле, обитом вытертым до прозрачности багряным бархатом, накинув на плечи кружевную шаль, и командует своей горничной так, словно под ее руководством их не меньше двадцати пяти, как в былые времена. Дом совсем заброшен, ковры вытерлись, картины, зеркала и украшения скрыты под толстым слоем пыли. Но мисс Марчмент продолжает приглашать меня на чай и приказывает горничной заварить его в помятом серебряном чайнике. Какая любезная старая леди!

— А горничная убирает у тебя в комнате? — спросила Бет, потому что ей не нравилась мысль о Тео, живущем в свинарнике.

— Да. Полагаю, она понимает, что не получит жалованья, если они потеряют квартирантов. Но у бедняги всегда так много работы, что она просто не успевает должным образом убрать комнаты хозяйки.

— Горничная тоже старая? — спросила Бет.

— Около пятидесяти. Она работает у мисс Марчмент всю свою жизнь. Но ты ведь не хочешь слушать грустные истории о старых леди? Расскажи мне о людях, живущих в вашем доме.

Возможно, потому, что он описывал людей так живо, Бет и сама последовала его примеру. Она рассказала Тео о сумасшедшем ирландце с первого этажа, который всегда кричал, когда кто-то проходил мимо его двери, и о странном маленьком поляке, который торопливо бегал по улице, прижимая к груди коричневую кожаную сумку и поглядывая по сторонам, словно нес государственные тайны и думал, что кто-то хочет их у него выхватить. Тео оглушительно смеялся, и люди за столиками оборачивались в его сторону.

— Думаю, нам пора пообедать, — сказал он, снова целуя ей руку. — Так приятно находиться в обществе красивой девушки, которая может тебя рассмешить. У большинства красавиц, которых я знал, совсем не было чувства юмора.

Ко дню Благодарения Бет так сильно влюбилась в Тео, что не могла думать ни о ком другом с того момента, как открывала глаза утром, и до тех пор, пока не засыпала ночью.

Она чувствовала, что он ее тоже любит, хотя Тео никогда ей об этом не говорил. Ведь он всегда старался встретиться с ней хотя бы раз в неделю, даже когда ему приходилось уезжать из Нью-Йорка по делам. И еще он не бросал ее, невзирая на то что она не позволяла ему вольностей.

На втором свидании Тео поинтересовался, можно ли ему подняться к ней, но получил отказ, потому что Бет знала, что не устоит перед его поцелуями и ласками, как только они окажутся наедине.

Во время третьего свидания он предложил ей провести ночь в отеле. Бет притворилась глубоко оскорбленной, хотя на самом ре испытывала искушение. Ведь в этом случае ее соседи ни о чем не узнали бы. Но здравый смысл победил: стоило Бет вспомнить о том, что случилось с ее матерью, как она твердо решила, что не станет рисковать. Не только из-за возможной беременности, но и потому, что Тео может ее бросить, добившись желаемого.

С тех пор Тео постоянно говорил ей о своем желании, но, хотя и пробовал ненавязчиво склонить ее к сексу, никогда не применял силу. А говоря о своих планах на будущее, всегда включал в них Бет.

Бет грустила из-за долгого отсутствия Тео, но все же испытывала облегчение, зная, что на день Благодарения его все еще не будет в городе. Эмми с Кейт заявили, что первый для Бет и Сэма день Благодарения в Америке нужно отметить как следует, и решили приготовить традиционный обед с индейкой.

Так как в их собственной квартире было слишком мало места, они попросили у Бет разрешения приготовить ужин у них с Сэмом и также пригласить семью Россини. Бет предложила Сэму привести подругу, но, увидев ужас, мелькнувший в его глазах, решила, что он не намерен приводить свою девушку на обед в компании двух шлюх и престарелой итальянской пары, которая почти не говорила по-английски.