Лучшие друзья (СИ)

Трей и Рио тоже не отличались радужным настроением, они и поели-то едва, что уж там говорить об несгибаемом оптимизме.

– Юи, ну пожалуйста, тебе нужно поесть, – от бессилия поджимая губы и молясь всем кому только возможно, уговаривала Сели свою подругу хоть на кусочек хлеба, но та лишь медленно мотала головой и постоянно пыталась встать и уйти обратно в палату к Рену, однако Рио и Трей принудительно усаживали её обратно.

Со стороны, разумеется, могло показаться то, что Вэй просто ведёт себя как маленькая и избалованная девочка, ломая комедию и показывая то, как ей плохо, однако спросите себя: было бы вам до еды в тот момент, когда ваш любимый человек стоял на пороге смерти?

– О, Лайсерг, – первой заметив детектива, как-то с облегчением выдохнула златовласка, обращая внимание Рио и Трея на пришедшего друга, который нерешительно топтался на месте, словно он был здесь чужой, – может быть ты уговоришь её поесть? – кивнув на Юи, которая даже взгляда не подняла на Дитела, а всё также продолжала молчать, опустив взгляд вниз, попросила парня Сели. Однако даузеру достаточно было того, что он видел, чтобы сделать выводы и тут же ответить:

– Отстаньте от неё, она не будет есть, – все надежды златовласки тут же рухнули, и она даже одарила Лайсерга за такие слова обиженным взглядом. – Рио, Трей, отпустите её, – видя, как слабая, но до сих пор стойко державшаяся Юи снова попыталась встать, а парни опять её не пускали, с просьбой заявил Дител, давая своим видом понять, что они поступают с ней более, чем жестоко – удерживая её здесь и зная, что у неё сейчас практически нет сил, чтобы сопротивляться им.

Она была словно ведома одной мыслью, её магнитом тянуло в палату сорок три на четвёртом этаже, и эту тягу никому не подвластно было прервать или разрушить.

Лайсерг смотрел на шатенку, которая ни слезинки не проронила в сознании, будучи сильной и стойкой ради Рена, и он просто поражался силе её воли вот уже в который раз. Наблюдая за ней, изучая и анализируя, Дител не мог понять лишь одного, почему Вэй никогда не давала Рену шанса, ведь она его... любит. Любит настолько, что ощущает всю его боль на себе, что тоже умирает вместе с ним, как несуществующий без дерева лист.

Да, в этом детектив был более, чем уверен. Он знал, что в сердце девушки томится к шаману именно любовь, а не дружба, но он совершенно не понимал того, почему всё так сложно и запутанно у них. Почему они – одно единое и нерушимое целое – не могут быть вместе, как предписано им самой судьбой? Почему?

– Ладно, давайте вернёмся, а то мне уже самому кусок в горло не лезет, – вставая со своего места и придерживая шатенку, которая, казалось, ещё чуть-чуть и упадёт, со смирением сказал Рио.

Настроение у всех было более, чем отвратительное – его в принципе не было. Именно поэтому атмосфера напряжения, какой-то скованности и надрывности неустанно прослеживалась в этом коллективе. За столом остался только Трей, которого почему-то привлекла солонка в центре, на которую он беспрерывно смотрел задумчивым взглядом.

– Милый, ты идёшь? – едва сделав пару шагов, заметила златовласка, что её муж не двигается с места, а когда услышал её вопрос то и вовсе тяжело выдохнул, прикрыв глаза и крутя в руках зубочистку.

– Да, иду, – на тяжёлом выдохе ответил Юсуи, который лишь внешне старался выглядеть спокойным. Но не успел северянин и ноги согнуть, чтобы выйти из-за стола, как вдруг раздался «гром» среди ясного неба, послышался стук чуть не слетевшей с петель двери, открывшейся так резко, что стекло едва не потрескалось на куски, и, обернувшись к выходу, все увидели запыхавшегося Асакуру, который буквально влетел в проём.

Он тут же встретился своим тёмным, но сейчас просто светящимся от счастья взглядом с глазами цвета тёмного каштана, которые тут же застыли в звенящем в ушах ожидании, и тут же разрушил секундную тишину, в которой было так много тревоги, напряжения и стучавшей по вискам боли.

– Он очнулся! Он жив! – прокричал на всю столовую поликлиники Асакура, который не обращал сейчас внимания ни на кого, кроме своих друзей. Ему было всё равно, что в больнице нельзя шуметь, и то, что на него шикали санитарки, он просто хотел как можно скорее сообщить эту новость и принести в сердца друзей облегчение и счастье.

Однако стоило только его словам дойти до сознания ребят, вселить в их души новую жизнь, как тут же всю столовую окрасил ещё один крик – крик девушки, которая повалилась на колени от невероятного в мире облегчения, закрыв лицо руками и в голос заплакав.

– Юи-Юи, ну ты чего?! – хоть по щекам златовласки тоже покатились слёзы радости, но она не смогла не обнять подругу, которая, наконец-то, выплеснула наружу все свои сдержанные ради Рена эмоции. Она просто сидела и плакала, потому что с её сердца упал тяжёлый груз, который воздействовал с неземным давлением на шатенку, и такие чувства и эмоции просто не могли родиться у того, кто испытывает только дружбу – здесь было нечто большее, намного большее.

Крик облегчения был настолько сильным, что ребята не услышали ещё одного звука, который тоже выражал успокоение души. Трей, едва услышав эти слова Асакуры, обессилено ударился лбом о столешницу и тихо прошептал: «Идиот». Хм... наверное, не стоит говорить, что это было направленно отнюдь не в сторону Йо.

Словами невозможно описать всю глубину радости, какую испытали ребята от новости, что Тао смог выкарабкаться и сейчас его жизни ничего не угрожает, как сказали врачи. Конечно, лечащий доктор не упустил возможности сказать такое излюбленное, но абсолютно правдивое «пациенту нужен покой», и это обозначало то, что ребята больше не могут полным составом находиться подле Рена. Однако мужчина в белом халате и с обширными знаниями в медицине даже понятия не имел на кого он «напал», потому что наших героев не так-то просто было выгнать из больницы в общежитие.

Все хотели дождаться момента, когда Рен снова откроет глаза и скажет какую-нибудь свою таовскую фразу типа: «Чего вылупились?». Но самый мудрый и самый понимающий среди компании друзей – безусловно, это был Рио – всё же предложил компромисс, заключенный в том, что с Реном будут по очереди, так сказать, «дежурить» каждый из ребят. Удивительно, но врач согласился на такую договорённость, а в принципе выбора-то у него и не было, однако он зарёкся, что если в комнате будет целая орава, то Рена они в следующий раз увидят только, когда его выпишут.

Что ж, в этой «войне» произошло такое редкое явление, как паритет. Обе стороны что-то выиграли, но и где-то уступили друг другу – в общем, ничья.

Сегодняшний вечер, да и ночь принадлежали только Юи, и с этим было бесполезно спорить. Вэй до сих пор мало говорила, обходясь лишь словами и фразами: «да», «не волнуйтесь», «нет» и «разумеется», однако противостоять ей никто не осмелился, а посему сейчас Вэй была тет-а-тет с Реном, который умиротворённо спал в своей постели и набирался новых сил для продолжения своей жизни.

Проводя подле него всё своё время, шатенка гладила его по голове, перебирая тёмные пряди шелковистых на ощупь волос, постоянно держала его за руку и один раз даже случайно, не сумев побороть своё желание, провела кончиками пальцев по его нижней губе, улыбнувшись оттого, что она тёплая. Однако в ту же секунду, когда девушка осознала то, что она делает, улыбка с её лица пропала, и Юи резко отдёрнул руку от губ парня, которые как будто взывали и манили к себе.

В её взгляде снова появился испуг, только на этот раз она боялась совершенно иного – эта ситуация, когда Рен был на грани смерти, до такой степени разрушила все стены, выстроенные ей самой, что теперь они не поддавались реконструкции. И теперь мысль о том, что Тао когда-нибудь узнает о её настоящих чувствах, бросала шатенку в холодный пот.

Как же она хотела быть с ним, как же хотела подарить ему всю свою любовь и себя без остатка, однако она не могла – не могла именно из-за этой же самой самоотверженной и настоящей любви.