Лучшие друзья (СИ)

Вылечить перелом, прооперировать, даже восстановить силы шамана – это всё было подвластно простым медикам-шаманам, которые работали в этой больнице и из которых в палате сейчас были лишь главный врач и лечащий врач, привязанный к шаману, что сейчас лежал на кровати, не подавая признаков жизни.

О таком, не побоюсь этого слова, великом враче, как Фауст VIII, в Добби Виладж ходили легенды. Говорилось, что пять лет назад он смог победить саму смерть. Но по иронии судьбы смерть снова начинала подступать к тому, кого он спас, и на этот раз намереваясь взять реванш.

Нежно-голубые стены, не дополненные никаким дизайном, сильно давили на шаманов, которые сейчас сидели в операционной и то и дело переводили быстрые взгляды с лежавшего на «столе» Тао на чёрную трубку телефона, которая стояла на недалеко находящемся металлическом столе.

Телефон сейчас был настроен на громкую связь, чему свидетельствовал маленький красный огонёк, то и дело мигающий на трубке, однако в комнате стояла глубочайшая тишина вот уже пять минут.

Казалось бы, пять минут это всего лишь миг, однако и этот миг был очень ценен сейчас, ведь с каждой секундой белому, как мел, Рену становилось всё хуже и хуже. Тао выглядел сейчас так умиротворённо, что со стороны могло показаться, он просто спит. Однако каждую секунду его друзья боялись, что этот сон превратится в вечный.

– Если врачи безошибочно определили состав яда, который вы мне зачитали, – раздался из трубки голос взрослого мужчины, который пытался думать спокойно и адекватно, – то противоядия вам не приготовить – очень сложная формула.

– Фауст, быстрее, – сцепив руки в замочек, поторопил своего друга Йо, который сидел прям возле трубки вместе с главным врачом. Трей и Рио стояли около противоположной стены, и от Асакуры их отдалял операционный стол. – По-другому ведь можно как-нибудь спасти его, да? – в голосе Асакуры не было вопроса, он будто вынуждал Фауста сказать то, что он сам хочет услышать.

– Есть лишь один способ, Йо, – ответил врач, заставив всех затаить дыхание и поддаться вперёд, чтобы услышать единственное решение, на которое все были согласны, даже не задаваясь вопросом, насколько это сложно. – Это очень опасно, потому что яд быстро распространился, и организм Рена может не выдержать этого, – неуверенность Фауста была понятна, ведь от его советов сейчас зависела жизнь его друга, однако на расстоянии давать рекомендации было ещё сложнее.

– Да нам уже всё равно нечего терять, Фауст! – всё же не смог сдержать своё раздражение Трей, который тут же был усмирён резко поднятым на него взглядом Йо.

– Нам есть что терять, Трей, а точнее кого, – жёстко, сильно и очень вразумительно произнёс Асакура, заставляя северянина тут же сглотнуть и снова посмотреть на не двигающегося и даже не приходящего в сознание Рена. – Помни это, – дополнил Йо, после чего встал и, глубоко вдохнув полной грудью, решил отбросить все страхи, все сомненья и неуверенность, и просто сделать всё возможное. – Фауст, мы готовы.

Ну вот и вечер незаметно подкрался на своих чёрных крыльях к деревне Добби, погружая её в умиротворённую тишину, лишь слегка разбавленную редкими стрекотаниями светлячков. Эти маленькие насекомые то и дело сияли то там, то здесь, словно маня спутников за собой. Конечно, их свет не был таким же ярким, как вспыхнувшая деревня, которая включила подсветки некоторых зданий таких как: гостиница, ночные клубы, кафе и бары, а также большой красный крест на крыше местной больницы.

Несколько скромнее, но от этого не менее красивее, а даже наоборот, освещалась большая комната, именуемая залом заседания, где вытянутый стол был сейчас использован не для трапезы, а для решения нынешних вопросов. Наверное, сама атмосфера благородной старины не позволяла этой комнате впитывать в себя свет, исходящий от электрических ламп накаливания, а посему по всей периферии комнаты были серебряные канделябры, предназначенные для не менее трёх свечей.

Во главе вытянутого стола сидел сложа ногу на ногу молодой парень с такой сумасводящей аурой аристократа, которая непосредственно выражалась через все его плавные движения рук. Он смотрел куда-то в центр стола задумчивым взглядом и просто-напросто игрался со своими длинными пальцами, то касаясь указательным пальцем правой руки до среднего пальца – левой, то наоборот.

Его молчание порождало практически у всех сидящих за столом лишь одно чувство – страх. Ведь если план не удастся, то гнева не избежать никому, даже несмотря на то, что этот хладнокровный аристократ и предложил его.

Проходили секунды, минуты. Никто даже не собирался нарушать задумчивость своего лидера, дабы не получить пулю в лоб. Но вдруг центральная дверь зала распахнулась и в комнату вбежал средних лет мужчина, который, судя по его безумной улыбке злорадного счастья, был готов взорваться от хорошей новости.

– Прокололись! – возрадовался светловолосый мужчина, который принёс хорошую новость для ордена «Черная Роза», и своей вестью он зажёг моментально сгоревший фитиль безудержного ликования остальных.

(Музыка: Fahir Atakoglu – Karar Günü (Decision Day))

Лишь двое мужчин не повскакивали с места и не стали танцевать злодейскую ламбаду, наоборот, спокойно реагируя, будто так оно и должно быть – будто они были уверены в успехе.

Первым был высокий тридцатипятилетний мужчина, имевший даже вид, соответствующий его фамилии. Его яркие, как у волка глаза блеснули в полумраке комнаты, освещённой свечами, и их взгляд был направлен в сторону, где сидел второй человек, не ставший прыгать от радости. Им оказался тот самый аристократ, который до этого момента испытывал нервную систему своих подчинённых, а сейчас лишь плавно опустил веки и совсем легонько улыбнулся.

– Сэр? – обратился Вальдемар своим грубоватым баритоном к Шварцу, который даже услышав обращение не поднял взгляда. – Вы не рады? – но ответа всё равно не последовало, вопреки словам Генрих лишь указал пальцем на принёсшего весть парня, после чего Вольф тут же подозвал того к ним.

– Да, сэр, – радуясь победе, до которой ещё было далеко, оторвался мужчина от безостановочно галдёжа и веселья, подбежав к лидеру и его правой руке.

– И как же вы его обнаружили? – подняв голову, но смотря всё равно вперёд на висящий над дверью щит какого-то века, спросил Генрих о самом процессе операции. Хоть мужчина и не понял, какая разница в том, как именно они обнаружили место, где прячу сферу, но спрашивать и выяснять он не стал, решив ответить на чётко поставленный вопрос.

– Мы сделали так, как Вы и предполагали, – начал свой последовательный рассказ мужчина, пытаясь говорить вкрадчиво, но по сути. – Стали следить за Дителом, но он почему-то не побежал из больницы сломя голову, – от услышанного у Генриха хоть изредка переходящий с одного предмета на другой взгляд застыл в одной точке. – Мы уж думали, что он всё понял, однако через пару часов Патчи стали, как муравьи, сбегаться к одному и тому же месту на северо-востоке деревни, а потом...

А что было потом Шварц уже не слышал, потому что весь его разум и все его мысли поглотил тот факт, что Дител даже ни на секунду не покинул друзей, чтобы защитить Хао.

Медленно встав со своего кресла, Генрих не обращал сейчас внимания ни на кого из своих подчинённых, даже на того, чей рассказ прервал Вальдемар, видевший то, что творится с его лидером.

Человек, имеющий тысячу и одно лицо, шёл через толпу ликующих к выходу, полностью погружённый в себя и свои мысли, которые колотились у него в голове. На нём сейчас было то единственное – самое настоящее лицо, которое могло показать его неподдельные чувства.

Он был шокирован. Он не понимал того, как мог Лайсерг Дител выбрать друзей, ведь по своей «справедливой и законной» натуре он должен был направиться к штабу Патчей, чтобы защитить сферу. Жизнь одного друга – это ничто по сравнению с тем, сколько умрут, если Генрих получит доступ к сфере. Но всё равно... Даже зная это, Дител почему-то выбрал друга.