Другая женщина

Медленно и грациозно, как хорошая танцовщица, она подняла свою длинную загорелую ногу и положила ее ему на талию. Тео почувствовал, как она расстегивает ему молнию и хозяйничает у него в брюках. Кровь бешено стучала у него в висках, вся его энергия была устремлена на нее, и он вошел в нее, в жаркую, влажную глубину ее плоти, испытывая удовольствие, граничащее с болью. Его руки лежали на ее ягодицах, он поддерживал ее, крепче прижимая к своему телу, и в этот момент для него не существовало ни завтрашнего дня, ни того, что ждало его впереди.

Сюзи чувствовала себя совершенно разбитой. Как и Джеймс, она с завистью смотрела на спящего в уголке Мерлина. Казалось, что этому дню не будет конца. Обычно она никогда не уставала, особенно на таких светских приемах. Опасаясь, что ей станет еще хуже, она взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться на Джоше и его рассказах о днях молодости. Она любила Джоша - он был таким простым и очаровательным, таким красивым. Сюзи никогда не могла понять женщин, утверждавших, что не любят красивых мужчин. Из своего опыта она знала, что красивые мужчины не менее интересны и не более самонадеянны - основное обвинение, которое против них выдвигалось, - чем обычные мужчины, но они хотя бы радовали глаз, и с ними было не так скучно.

Алистер был красив, и это послужило основной причиной, почему она вышла за него замуж. Она действительно не понимала, почему все считают это ужасным. Если вы собираетесь прожить с человеком всю жизнь, то должны быть уверены, что будете с ним счастливы. Сюзи знала, что не будет счастлива с физически непривлекательным человеком.

Она посмотрела на Алистера, с чарующей улыбкой разговаривающего с Мэгги, и подумала, до чего же он хорош. Она знала, что он находил Мэгги несколько утомительной, хотя искренне восхищался тем, как она готовит. Вот и сегодня он взял два куска запеченной под соусом семги и две порции шоколадного мусса. Он всегда говорил Мэгги, что чудесно, когда в доме готовят кремы, и паштеты, и жареный картофель, и что в его доме нет ничего подобного. Он любил шутить, утверждая, что на кухне у Сюзи даже из крана течет обезжиренная вода. Так вот благодаря этой обезжиренной воде он и выглядит так чудесно, на десять лет моложе своих пятидесяти девяти. Его каштановые, едва тронутые сединой волосы были густыми, тело - мускулистым и сильным, голубые глаза - живыми и блестящими. Он выглядел намного лучше, чем Джеймс, который за последние годы сильно прибавил в весе и заметно постарел. Он часто казался уставшим, как, например, сегодня, но, возможно, в этом есть и ее вина. Наверное, не стоило ему все рассказывать. Но, не расскажи она, это мог бы сделать сам Руфус, и неизвестно, что бы он сказал. Он мог бы испортить Джеймсу настроение перед свадьбой его дочери, а у бедняжки и без того хлопот полон рот. Одна только Мэгги чего стоит, не говоря уж о завтрашнем дне, когда ему придется принимать гостей, говорить тосты, терпеть замечания жены и, главное, вести дочь к венцу. Все это не так просто выдержать.

Она заметила, что Жанин с улыбкой смотрит на нее, и улыбнулась в ответ. Славная Жанин, как хорошо, что она есть, и как отлично она смотрится: черные как смоль, коротко подстриженные волосы, белое лицо, темные глаза, изящная, подтянутая фигура - настоящая парижанка. Она была в простом полотняном костюме, и рядом с ней Мэгги выглядела как гранд-дама.

Сюзи часто спрашивала себя, знает ли Мэгги, что Жанин была первой любовью Джеми, что с ней он стал мужчиной, когда еще был сопливым восемнадцатилетним юнцом, а она опытной тридцатитрехлетней женщиной? Скорее всего, нет. Мэгги очаровательна, но у нее полностью отсутствует интуиция. Ну и слава Богу…

Сюзи посмотрела на часы: почти половина одиннадцатого. Уже поздно. Невесте нужно хорошо выспаться. Чувствуется, что она очень устала, и даже ее счастливая улыбка не может этого скрыть.

Однако Гарриет выглядит и того хуже. Господи, как она похудела!

Даже на взгляд Сюзи, которая считала худощавость большим, чем непорочность, признаком благочестия, Гарриет была слишком тощей. И такая она бледная и измученная. Бедняжка! Бизнес совсем доконал ее, и, главное, она все одна и одна, и никакой помощи. Правда, она сама этого захотела и отвергла много хороших предложений, в том числе и от Тео, который славился своей щедростью. Не надо быть психоаналитиком, чтобы понять, что ее дела идут из рук вон плохо и что она жалеет об отказе от помощи. Наверняка ей сейчас хочется опереться на чье-то плечо.

Внезапно Сюзи вспомнила о своих собственных проблемах и о телефонном звонке, который ей предстоит сделать завтра утром. Она почти уже решила отложить его до вечера, но передумала - лучше сразу узнать, что тебя ждет. В этом была вся Сюзи: она непременно должна была узнать все новости, будь они хорошими или плохими.

Она снова принялась думать о завтрашнем дне, о предстоящей свадьбе и об их присутствии на ней, чтобы успокоить семью.

Решительно поднявшись, она протянула Алистеру руку:

- Пойдем, дорогой. Крессиде пора спать. Мэгги, милая, все было чудесно, а твоя кухня выше всяческих похвал. Мы наелись на всю оставшуюся жизнь. Спасибо. Крессида, моя девочка, желаю тебе чудесных сновидений. И тебе, Гарриет. Ты выглядишь измученной. Мэгги, отошли ее спать. Всем спокойной ночи. Увидимся утром. Мерлин, дорогой, зачем ты поднялся? Ты так сладко спал. Я так рада, что ты приехал вовремя. Откуда ты явился? Из Эквадора?

- Из Перу, - ответил Мерлин. - Неужели ты могла подумать, что я пропущу такое событие? Я сказал пилоту, что заплачу ему больше, если он доставит нас раньше намеченного срока.

- Ну и что, он согласился? - спросила Гарриет, принимая из рук отца бокал вина.

- Нет. Было бесполезно разговаривать на эту тему. В этих парнях нет коммерческой жилки. Однако я успел. Сюзи, может, ты передумаешь? Еще очень рано. Я надеялся, что твой муж сыграет со мной в шахматы. Что скажешь на это, Алистер?

- Мне жаль, Мерлин. Я бы с удовольствием, но у Сюзи на меня другие виды, - ответил Алистер. - Руфус, ты с нами или останешься?

- Я пока не знаю. Манго, а ты как?

- Я считаю, что мы должны отвезти Оливера в гостиницу, - ответил Манго.

«Господи, до чего же он обаятельный», - подумала Сюзи, не в силах сдержать улыбку: почти все улыбались, глядя на Манго. Она в сотый раз попыталась понять, что же в нем так привлекало людей, почему от него нельзя было отвести глаз?

Природа хорошо поработала над Манго и поначалу дала ему прямые темные волосы, глубоко сидящие карие глаза, квадратный подбородок, орлиный нос, красиво очерченный рот, но в последний момент передумала и все перемешала: прямые волосы превратились в непослушную шевелюру, глаза под густыми бровями сидели глубже, чем надо, нос слегка выгнулся, губы на миллиметр стали толще, а потому чувственнее.

Сюзи должна была признать, что Манго совсем иной породы, чем ее обожаемый Руфус, который мог служить эталоном настоящего англичанина: высокий блондин, слегка апатичный, без малейшего намека на чувственность.

Манго же был сама чувственность. Жанин как-то, смеясь, заметила, что, даже когда он вам передает чашку чая, это выглядит как приглашение в постель. И, однако, все это казалось таким невинным, неосознанным, непреднамеренным, как дыхание или моргание, хотя, конечно, Манго знал свои возможности, и берегись та, кому придется их на себе испытать.

«Счастливый мальчик, - подумала Сюзи. - Опасный мальчик. Такой же опасный, как и его отец».

Манго заметил ее улыбку и улыбнулся в ответ. Его улыбка предназначалась только ей и никому другому. На мгновение между ними возникла какая-то близость, но вот он отвел взгляд, и она растаяла.

- А теперь я со всей ответственностью приступаю к своей роли шафера, - сказал он.

- Манго, дорогой, мы можем сами отвезти Оливера в гостиницу, - заметила Джулия Бергин, изобразив на лице дежурную улыбку.

- Нет, мама, пусть лучше они. Я так хочу.