Журавлик - гордая птица (СИ)

Белла засмеялась вместе с Калленом.

— И как ты к этому относишься? — поинтересовалась она.

— Привык, наверное. Моя бабушка Энни — замечательная! Я люблю её именно такой, ведь другой Анны Каллен я никогда и не знал.

— Это здорово, — ответила Белла, задумчиво посмотрев на молодого человека. — Скажи, могу я ещё кое—что спросить?

С молчаливого согласия Эдварда Изабелла продолжила:

— Иногда, когда ты разговариваешь со мной, твой акцент вдруг усиливается в несколько раз. Почему так происходит?

— О! Ну, понимаешь, так бывает, когда я волнуюсь или оказываюсь в необычной ситуации.

— А сейчас — первое или второе? — Белла замерла, ожидая ответа.

— Да всё вместе, наверное. Я… Ну, ситуация, в общем, такая, что… — Эдвард неожиданно начал запинаться, подбирая слова.

— Я же танцую с симпатичной девушкой, у которой прекрасные коричневые, прости, карие глаза, красивые волосы, и которая очаровательно краснеет от каждого моего слова, — наконец, произнёс он.

Белла улыбнулась.

— А ещё у этой девушки милая улыбка, — сказал вдруг Эдвард.

Изабелла могла поклясться, что в этот момент увидела нежность в его глазах, и у неё от неожиданности перехватило дыхание.

Не успел закончиться один медленный танец, сразу начался второй — видимо, кто-то из гостей вошёл во вкус и решил продлить удовольствие.

К Эдварду и Белле подошёл Эммет, чтобы пригласить Изабеллу, шутливо заметив при этом, что монополизировать хорошеньких девушек нехорошо. Белла предпочла бы остаться с Калленом—младшим и на второй танец, но отказывать Эммету было бы невежливо, поэтому она решила потанцевать и с ним тоже. Не успела девушка оглянуться, как Эдварда утянула на середину превратившись в танцпол комнаты Ленка Ракитина, одна из её бывших одноклассниц, и теперь молодой человек, постоянно озираясь на Беллу и Эммета, танцевал с ней, пытаясь сохранить хоть какую-то дистанцию между их телами, хотя это давалось ему с большим трудом. Лена была девушка решительная, не признавала слово «комплексы» и имела в своём характере, как ещё со школы помнила Белла, такую особенность, какую имеет бульдозер, когда упрямо двигается вперёд и сметает всё на своём пути. Излучая волны бешеной энергии, она сейчас напирала на Эдварда, буквально прилипнув к нему всеми своими выдающимися формами. Руки Эдварда лежали на её плечах, и с первого взгляда могло показаться, что он приобнял Елену. Но, приглядевшись, любой мог понять, что таким способом парень отчаянно пытался сдержать её страстные порывы. При этом сам Каллен уставился куда-то в одну точку, и Изабелла, внимательно наблюдая за ним, могла поклясться, что в его взгляде время от времени проскальзывало отчаяние.

К Белле вдруг стало тихой поступью подкрадываться какое-то новое, неведомое доселе чувство. Вернее, чувств было несколько: злость, раздражение, желание подойти и треснуть наглую Ракитину чем-то тяжёлым, да вот хотя бы той статуэткой мопса, принесённой Изабеллой для Насти. Все эти ощущения сплелись в один тугой комок, сдавивший грудную клетку с такой силой, что девушке стало трудно дышать.

Где-то совсем близко раздался тихий смешок. Белла вздрогнула и повернулась на звук, встретившись взглядом с Эмметом.

— Wow, Isabella! You, re jealous! * Да ты ревнуешь, девочка!

— Что? О чём ты?

«Ревность? — до Беллы, наконец, начал доходить весь смысл происходящего. — Вот почему мне так плохо сейчас! Я ведь только что это осознала, а Эммет сразу всё понял. Ну, спасибо тебе, старший товарищ. Но… ревность. К кому? К Эдварду? Да я же знаю его всего несколько часов!»

— Это так заметно, да? — смущенно спросила девушка.

— Ха! Здесь всем не до этого. Но я заметил! У тебя на лице всё написано. А уж когда вы с моим братом находитесь рядом друг с другом, ваше взаимное притяжение так искрит, что хоть можно прикурить!

— Прикуривать, — машинально поправила Изабелла американца.

— Что? Ты о чём? Я не курю. — Эммет озадаченно смотрел на девушку.

— Я имела в виду: «Искры летят, хоть прикуривай» — выражение такое есть в русском языке.

— О-у, я не очень точно выразился, — ухмыльнулся Эммет Каллен. — Ну, мне простительно, я — иностранец.

— А ещё человек, который к тому же не страдает переизбытком скромности.

— Точно!

Молодые люди переглянулись, затем оба расхохотались.

В это мгновение мелодия подошла к концу, и Изабелла, повернув голову в сторону Эдварда Каллена, успела заметить, как тот, торопливо распрощавшись со своей настырной партнёршей и облегчённо выдохнув, двинулся в их с Эмметом сторону.

— Эдди! — воскликнул его брат. — Ты жив! А я уж думал, что не видать мне больше младшего братишки. Мне казалось, тебя вот-вот задушит в объятьях та бойкая мисс.

— Ну, во-первых, Эммет, я много раз просил тебя называть меня Эдвардом, а не Эдди, — ответил по-русски младший брат старшему, — а, во-вторых, радуйся, я всё- таки остался жив.

— Как же я рад!

— И я тоже, поверь!

Изабелла наблюдала за весёлой перепалкой братьев, отметив про себя, что они так и не перешли на английский, видимо, из уважения к ней. Кинув взгляд на часы, Белла поняла, что ей пора уходить — Танечка будет волноваться, если она решит задержаться. А спокойствием бабушки девушка весьма дорожила, особенно после того случая, когда у Татьяны Тимофеевны прямо на внучкиных глазах стало плохо с сердцем. Врач из приехавшей по вызову скорой посетовал на возраст пожилой женщины, дал указание беречь нервы и, выполнив необходимые медицинские процедуры, удалился. А на прощание дал рекомендации как можно быстрее посетить специалиста в поликлинике. Так что девушка, помня о слабом сердце пожилой женщины, засобиралась домой.

Белла попрощалась со всеми, обняла на прощание Настю, договорившись с той как можно чаще созваниваться и видеться. Уже в прихожей она обернулась, надеясь ещё хотя бы один раз, хоть издалека, увидеть Эдварда, но неожиданно обнаружила его прямо рядом с собой.

— Я хотел бы тебя проводить. Ты позволишь мне сделать это? — спросил молодой человек, акцент которого вновь усилился. Каллен смотрел на Изабеллу с надеждой.

— О, конечно!

Ещё несколько минут в обществе этого парня! Это так сильно обрадовало Изабеллу, что она и сама удивилась свай реакции. Она тут же мысленно одёрнула себя, вспомнив о том, что предложение Эдварда могло быть продиктовано обычной вежливость по отношению к девушке, вынужденной в одиночестве возвращаться домой по утонувшему в ночной тьме городку.

Они вышли на улицу.

— Где твой дом? — Эдвард первым нарушил молчание, повисшее между ними с того момента, как они зашли в лифт.

— Недалеко. Идти минут десять, если спокойным шагом.

— Расскажи мне о себе, — внезапно попросил с нотками смущения в голосе.

— Вообще-то, в моей жизни нет ничего особенного, но если тебе интересно…

— Интересно. Очень, — молодой человек снова посмотрел девушке в глаза. — Правда, я хочу узнать больше о тебе.

— Хорошо. Я живу с бабушкой. Она — мой самый близкий человек. Не знаю почему, так уж повелось с самого моего детства. Нет, ты не думай, у меня есть родители. Они очень меня любят. И я их люблю. А ещё у меня есть младшая сестра. Но так получилось, что особенно я всегда была близка с бабушкой. Так и осталась с ней жить, когда родители обзавелись отдельным жильём.

— Да, странно, — Эдвард удивлённо хмыкнул, — а мы ведь с тобой очень похожи.

— И чем же? — Изабелле стало любопытно.

— Я тоже всегда видел в Энни родственную душу. И, хоть она и не старалась выделять кого—то из нас троих, но подозреваю, что именно я — её любимый внук.

Белла удивлённо посмотрела на своего спутника, потом расхохоталась.

— Что? — теперь была его очередь удивляться.

— Да так, ничего особенного. Просто теперь я начинаю понимать, что отсутствие ложной скромности — это общая черта братьев Каллен.

— Братьев? — переспросил Эдвард. — Подозреваю, что Эммет уже успел выдать пару шуточек.